Нексус

Жгучая боль поразила его сознание. Голова была словно охвачена огнем и грозила взорваться, в ней гремели тысячи децибел. Из уст его вырвался крик, все мышцы содрогались в конвульсиях. Ранган упал лицом вниз. В его сознании стремительно пробегали ошибки и предупреждения.

[ОШИБКА интерфейса – память недоступна]

[ОШИБКА интерфейса – память недоступна]

[ОШИБКА интерфейса – не найден сокет OXA49328A]

[ОШИБКА интерфейса – не найден сокет OXA49328B]

[ОШИБКА интерфейса – не найден сокет OXA49328C]

[ОШИБКА интерфейса – не найден сокет OXA49328D]

…И снова, и снова, и снова… тысячи строк информации о неисправимых ошибках прокручивались в его поле зрения – такого серьезного сбоя они с Кейдом еще никогда не видели.

Ранган смутно ощутил, как ударился о твердый бетонный пол. Все расплывалось в облаке боли и белого шума. Его сознание было полностью перегружено, он плавал в океане статических помех. Среди всей этой неразберихи он с трудом понимал, что с нексусом в его мозгу происходит что-то неладное. Нужно это остановить. Он может что-то сделать… что-то сделать… что-то сделать. Но что? Проклятая боль! Проклятая, проклятая, проклятая…

У него вырвался еще один крик, против его воли разрывая легкие и громовым эхом отражаясь от стен камеры. Все мысли полностью исчезли в водовороте боли и хаоса. Не осталось ничего, кроме шума, шума в его сознании.

И тут все закончилось. Боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Прекратились статические помехи, поражавшие все его органы чувств. Вонзившееся в мозг копье испарилось. Голова болела в том месте, где ударилась об пол, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он только что испытал.

Ранган перевел дыхание и вздрогнул. Он был весь покрыт потом, тело тряслось, дыхание было неровным. Свернувшись, он лежал на полу и трепетал.

На настенном экране было видно, как изнемогает Шанкари. Из динамиков вырывался его крик, он лежал, скрючившись, на полу, тело его билось в конвульсиях. Это продолжалось секунду, две, три, четыре…

– Достаточно! – резко произнес Хольцман.

Беккер кивнул.

– Остановить дезинтегратор! – громко сказал он.

Крики Шанкари прекратились. Мальчишка лежал на полу, свернувшись в позе эмбриона.

– Ну что, удовлетворены? – кислым тоном спросил Беккер.

Беккер спокойно кивнул.

– Да.

Кейд проснулся от яркого света и голоса, который сообщил ему, что до начала допроса осталось пять минут. Во рту чувствовался отвратительный вкус, желудок бунтовал, а по голове словно били кувалдой. Он облегчился, плеснул водой в лицо, и тут уже наступило время идти. Двое охранников провели его из пустой белой камеры в комнату для совещаний, располагавшуюся в конце коридора. В ней находились большой стол из фальшивого дерева, стулья и настенный экран. Кейд уселся на указанное ему место и принялся ждать.

Меньше чем через минуту в дальнем конце помещения открылась дверь, и из нее вышел официального вида мужчина в костюме и при галстуке, державший в руках обернутый в кожу планшет. За ним следовал мужчина пониже ростом и постарше, в помятой белой рубашке и в очках, на голове у него торчал беспорядочный пучок седых волос. Второй мужчина кого-то смутно напоминал.

– Мистер Лейн! – усевшись во главе стола, поздоровался первый мужчина. – Я заместитель директора по правоохранительной деятельности Уоррен Беккер. А это профессор Мартин Хольцман, которого вы, возможно, знаете.

Это Хольцман! – подумал Кейд. Он когда-то возглавлял отдел нейроинженерии Массачусетского технологического института. У его лаборатории есть неплохие разработки в области нейробиологии выбора. Как же он связался с УПВР?

Хольцман кивнул в знак приветствия.

– Мистер Лейн! – произнес он, в его голосе звучал немецкий акцент.

– Мистер Лейн, – заговорил Беккер, – у вас весьма серьезные неприятности. Вы занимались исследованиями, прямо противоречащими Акту Чэндлера. Вы вышли далеко за пределы выданной вам лицензии УПВР. Вы уличены в распространении и, возможно, производстве наркотика, входящего в Список 0. Вы понимаете всю серьезность своего положения?

Пока Беккер говорил, Кейд сидел, опустив голову, и разглядывал поверхность стола. Говорить он не решался, не доверяя сам себе.

Через минуту Беккер заговорил снова:

– Вы по уши в дерьме, Кейд. УБН хочет выдвинуть обвинение по полной программе. Мои боссы хотят классифицировать вас как угрозу человечеству. Обвинитель по этому делу считает, что вы виновны, – Беккер остановился и заглянул в свой планшет, – в нарушении установленных УПВР пределов исследований, многократном нарушении Акта Чэндлера в плане разработки технологии принуждения и использовании технологии принуждения первой степени, в похищении сотрудника правоохранительных органов, нападении на сотрудника правоохранительных органов и так далее. Все это, вместе взятое, тянет на… длительное, очень длительное пребывание в Центре для интернированных в интересах национальной безопасности. Возможно, на пожизненное пребывание. Без права на досрочное освобождение. А это не очень приятное место. Вы меня понимаете?

Кейд неопределенно кивнул.

– Отлично. Как видите, дело тут совершенно ясное. Улики неопровержимы. Если мы будем настаивать, вы получите наказание в полном объеме. Но я не считаю вас террористом. Я думаю, что вы просто сглупили, только и всего. Я на вашей стороне.

Ага, как же! – подумал Кейд.

Беккер все еще говорил.

– Вы можете помочь своей стране и всему человечеству. И если вы это сделаете, мы сможем снять с вас большинство обвинений.

Кейд мрачно усмехнулся. Шантаж, подумал он про себя. Обыкновенный шантаж.

– А что будет с моими друзьями? – спросил он. – С людьми, которые были на вечеринке?

Беккер кивнул.

– Вы заботитесь о своих друзьях – это хорошо. Они тоже по уши в дерьме. УБН хочет выдвинуть обвинения в хранении против всех, кто были там прошлой ночью, и обвинения в распространении против всех, кто помогал проводить мероприятие. Наш собственный обвинитель хочет обвинить в нарушении Акта Чэндлера вас, Рангана Шанкари, Уотсона Коула и Ильяну Александер.

Беккер замолчал и покачал головой.

– Но если вы будете с нами полностью сотрудничать, мы можем снять большую часть этих обвинений.

Кейд поморщился. За хранение нексуса дают минимум два года плюс весьма вероятно исключение из любого приличного учебного заведения и невозможность дальнейшей исследовательской работы. Распространение – это минимум семь лет. В его сознании всплыли лица и имена. Антонио. Рита. Свен. Все те люди, которые помогали с подготовкой вечеринки, которые отвечали за выдачу доз другим участникам. Куча людей, которые могут на много лет отправиться в тюрьму.