Нелады со звездами

Такси проехало мимо указанного дома пять или шесть раз, прежде чем Белинда поняла, что это все-таки действительно отель, как и заверял ее Таркин. Правда, совсем не тот отель, который она ожидала увидеть. Это место никак не предполагало две премии «Грэмми», «Оскара», миллионные тиражи альбома и 60 000 фунтов за двухчасовую работу.

Белинда представляла себе дом номер 20 по Эрлс-Корт-роуд изящным отелем-особняком с матовыми черными ванными, широкими кроватями под балдахинами, завешенными муслином, и мини-барами, созданными по проекту знаменитого Ронни Вуда. Или же модернистский отель из стекла и бетона, кровати, застеленные шкурами монгольских ягнят, мраморные раковины на подставках из красного дерева и кожаные кресла в стиле шестидесятых.

Но дом номер 20 по Эрлс-Корт-роуд не подпадал ни под одно из этих описаний. Как ни крути, при виде него на ум приходил только один эпитет: «убогий». Он стоял в ряду похожих друг на друга обшарпанных домов с потрескавшимися и просевшими портиками, чьи облупленные колонны демонстрировали всю свою генеалогию, обнажив многочисленные слои краски самых невообразимых оттенков. На окне, выходившем на улицу, опять же ничем не отличавшемся от соседей, за грязным стеклом красовались два чайника и пакет с молоком.

Здание это выделялось среди своих собратьев только тем, что остальные носили громкие названия вроде «Королевский дворец» или «Эльдорадо», а владельцы дома номер 20 были или слишком честны, или слишком ленивы, чтобы украшать свое заведение подобными высокопарными вывесками.

На стеклянных дверях висела табличка «Есть свободные номера», под которой была леденящая душу надпись: «Обслуживаются пешие туристы». То обстоятельство, что заведение радушно открывает двери перед пешими туристами, которых Белинда едва ли причисляла к людям, выходило за рамки ее понимания. Однако, поскольку в этих малообещающих стенах обитала надежда на богатство и славу, у нее не оставалось иного выхода, кроме как переступить через порог ногой, обутой в лучшие туфли от «Маноло».

Конечно, были и другие причины радоваться. Предстоящее интервью должно было быть эксклюзивным, что считалось большой редкостью, хотя Белинда в глубине души полагала это огромным неудобством. Отсутствие в архивах журнала предыдущих интервью со Станом исключало предварительную подготовку, то есть уменьшало возможность продемонстрировать сходство их интересов. Белинде было хорошо известно, что этим методом пользуются многие искательницы богатых женихов. Кое-кто даже доходил до того, чтобы в погоне за состоятельным мужем приобщиться к запутанным тайнам гольфа. Впрочем, Белинда была готова пойти и на это, несмотря на то что для нее маши [7] была чем-то таким, что подают на стол вместе с Хаггисом. С другой стороны, Стан не производил впечатление человека, увлекающегося гольфом. Из того немногого, что удалось выудить Белинде о восходящей рок-звезде, она узнала, что Стан — это не его настоящее имя. Якобы однажды во время туристической поездки в составе группы — подумать только, туристическая поездка в составе группы! — еще когда он не был знаменитым, его ошибочно приняли за некоего Стана, и он в шутку взял себе этот псевдоним. Белинда не могла взять в толк, чем ему не угодило его настоящее имя, Криспин.

7

Маши — одна из клюшек для игры в гольф.

Рецензии на последний альбом Стана «Дитя Б» лишь еще больше ее запутали. «Своим новым альбомом «Дитя Б» Стан вывел троллейбус рок-н-ролла в открытый космос и вернулся с чем-то настолько сложным, в сравнении с чем «Розеттский камень» [8] кажется росписью на заборе», — высказал свое суждение музыкальный критик «Гардиан». «В то время как большинство его собратьев довольствуются тем, что колесят на своих убогих поп-«Фиатах» по проселочным дорогам, ведущим в никуда, Стан соорудил сумасшедший межгалактический суперавтомобиль из коллекции «джаза не для всех» и мчится на нем к Марсу». Белинда не могла взять в толк, что означает эта фраза — похвалу или осуждение.

8

Базальтовая плита с надписями на древнеегипетском и древнегреческом языках, обнаруженная в 1799 году близ селения Розетта в дельте Нила. По ней Шампольон расшифровал египетские иероглифы.

Так или иначе, по крайней мере Стан богат. Это однозначно следовало из заметок, которые накопал Таркин. Белинда с радостью прочитала подтверждение коммерческого успеха последнего альбома и узнала, что Мадонна, Кортни Лав, Джери Халлиуэлл и Робби Уильямс отчаянно жаждут заключить контракт со Станом. Кроме того, она с удовлетворением отметила, что Стан обладает красивой внешностью. С газетных вырезок на нее смотрело спокойное, умиротворенное лицо, с витающей на устах загадочной улыбкой. Соблазнить его будет одно удовольствие — если только отключиться от окружающей обстановки. Какого черта Стан не остановился в «Беркли», гадала Белинда, заходя в вестибюль гостиницы и брезгливо морщась от ощущения, что грязный ковролин липнет к ее ногам. Почему они не встречаются в знаменитом Голубом баре, где можно наткнуться на кого угодно начиная от герцогини Йоркской до супермодели Кристи Терлингтон?

— Я из «Светила», — как можно высокомернее объявила она желтолицему мужчине со спутанными черными волосами, в серых нейлоновых спортивных штанах и мешковатом свитере, сидевшему в стеклянной кабинке у входа.

Тот воодушевленно закивал:

— А я из Косово. Здесь ош-шень хорошо.

Белинда с отвращением сморщила нос. Она была готова поспорить на большие деньги, что это существо было если не мужем ее домработницы, то, наверное, его близким родственником.

— Где консьерж? — надменно спросила Белинда.

Мужчина в мешковатом свитере беспомощно пожал плечами.

— Здесь нет консьержей.

Услышав за спиной мягкий, тихий голос, в котором прозвучали насмешливые нотки, Белинда в негодовании обернулась.

— А вас кто спрашивал? — резко бросила она и только через долю секунды вдруг поняла, с кем имеет дело.

Лицо Стана оказалось таким же умиротворенным, каким оно было на фотографиях, но в остальном его внешность не выдерживала критики. На взгляд Белинды, майка цвета перезрелого баклажана, мятые серые брюки и видавшие виды кроссовки никак не вязались с богатством и славой, и тем более с заработками 30 ООО фунтов в час. Белинда раздраженно подумала, что Стан больше всего похож на бедного студента.

Стан смущенно улыбнулся.

— Наверное, мы поговорим здесь? — предложил он, неопределенно обводя рукой вестибюль.

Белинда подумала, что это уж точно не фойе нью-йоркского отеля «Четыре времени года». И даже не зал местного почтамта. На ковролине отвратительного бурого цвета были в беспорядке расставлены несколько стульев, судя по всему, позаимствованных из какой-то богадельни; в аквариуме с затхлой, зацветшей водой плавали болезненного вида рыбки; в углу с маниакальным упорством мигали лампочки включавшегося и выключавшегося автомата с «кока-колой». Вдоль стен часовыми стояли объемистые туристские рюкзаки.

— Давайте лучше пройдем к вам в номер, — проворковала Белинда, делая все возможное, чтобы в ее голосе прозвучало не отвращение, а соблазн. — Будет гораздо лучше, — добавила она, многозначительно стрельнув глазами из-под длинных ресниц, — если мы останемся одни.

Стан виновато заморгал. Его большие глаза были скрыты непокорной челкой. Белинда прикоснулась длинными пальцами к его руке.

— Мне кажется, что разговор с глазу на глаз гораздо более… интимный. Вы не находите?

— Ну да, конечно, — ответил Стан, сверкнув безукоризненно ровными белоснежными зубами. — Но вот с моим номером есть кое-какие проблемы.

Белинда улыбнулась, демонстрируя ямочку на щеке, выпятила грудь вперед и захлопала глазами так, что у нее едва не вывалились контактные линзы.

— Ах да, понимаю. Вы беспокоитесь, что администрация будет возражать, если вы проведете к себе постороннего…

Стан смущенно переминался с ноги на ногу.

— О, дело совсем не в этом. Просто номер как бы не совсем мой. Я живу вместе с двумя туристами из Австралии, безработным, студентом-медиком и барменом из Южной Африки, работающим в ночную смену и страдающим гастритом. — Он застенчиво улыбнулся. — Понимаете, сейчас у нас там полно народу.