Нелинейная зависимость

— Не надо. — Андрей смиренно вытер слезы и опустил глаза.

— Вот так, — одобрительно кивнул батюшка. — Значит, сегодня поручу отцу Петру тебя пред иконой отчитывать. Это малое дело. А большое — промывать очи святой водой по три раза на дню и каяться. Своими словами десять раз в день. Кроме того, молитву «Отче наш» двадцать раз в день, а «Радуйся Мария» пятнадцать. Четыре свечи по углам всех комнат должны гореть непрестанно. Одна догорает, от нее другую пали. Понял? Свечи в лавке внизу покупай, они освященные. Да не по десять копеек бери, а по три рубля. Жадность — тоже грех. А, еще поститься надобно. Мясо не жрать, рыбу тоже. Все варить. К женщинам не прикасаться месяц. И рукоблудить не вздумай! А то еще прибежишь, когда руки отсохнут. Понял?

— Да.

— Две тысячи. — Отец Тимофей глазами указал на стол.

Андрей с облегчением отдал деньги. Сразу стало легче.

«Господи, спасибо тебе…» — подумал он.

Служка провел его по лестнице вниз, красноречиво остановившись у церковной лавки, в которой торговали свечами и календариками с голубями. Андрей купил сначала пакет, а потом сложил в него все свечи, которые лежали на прилавке.

— Тогда уж и календарик возьмите, — посоветовал служка. — Отец Тимофей освятил.

Андрей взял, отчетливо чувствуя, что тратит деньги не зря.

«Надо будет позвонить Светлане, спасибо сказать», — подумал он.

— А теперь сюда, в часовенку. — Служка указал на богато убранный вход. — Там отец Петр будет вас перед иконой отчитывать.

— Да, конечно. — Андрей с облегчением пошел вслед за ним.

Глаза резало намного меньше.

Уставший, замученный, едва держась на ногах, Андрей ввалился в прихожую своей квартиры и запер дверь. Голова еще гудела басом отца Петра, ноздри еще окутывал дурманящий аромат ладана. Зато зрение почти пришло в норму, слезы еще лились, но уже не так интенсивно.

Вот она — сила Божья! Вот они, истинные ценности! Покаяние, расплата за грехи. И прощение.

Андрей впервые отчетливо осознал, что такое настоящая любовь. Не секс, упаси Господи, не шепот в объятиях. Это вот такое всепрощение. Правду говорят, что Господь возлюбил людей и любые грехи прощает им за покаяние. Вот это любовь! Любые!

Люди — неразумные дети Господни, их можно наказывать, даже нужно, чтобы чувствовали на себе десницу Его, но клеймить грехом все земное существование незачем. Всяк может ошибиться, когда ищет путь к Свету. Поиск невозможен без ошибок.

Да святится имя Его… Да пребудет царствие Его…

Андрей включил бесполезные мониторы, чтобы хоть что-то было видно в кромешной тьме отгороженной от света комнаты. Яркие надписи «Необходимая библиотека не найдена» давали как раз нужное освещение — и смотреть можно было, и не резало глаза безудержной яркостью ламп.

Он принялся доставать из пакета и расставлять по углам свечи.

— Да святится имя Твое… — шепнул Андрей и щелкнул зажигалкой.

Язычок пламени затрепетал, коснулся фитиля и перескочил на него, выпустив тонкую ниточку черного дыма. Под подошвой хрустнул обломок мини-диска. Андрей злобно отшвырнул его как можно дальше и начал зажигать оставшиеся свечи. Темный воск потрескивал, фитили время от времени выплевывали искры, оставляющие в воздухе дымные хвостики.

— Да пребудет царствие Твое!

Свечи потрескивали и шипели, комнату быстро заполнил характерный запах перегретого воска, с которым не справлялся даже кондиционер. Андрей достал из пакета пластиковую бутыль со святой водой и принялся промывать глаза из ладони.

— Прости меня, Господи!

«Прости, прости… — Неслышимое эхо металось в мыслях. — Я принял кару Твою, я осознал и покаялся. Искренне, от всего сердца. Сними с меня проклятие, я больше не буду так поступать».

«Как?» — поинтересовался внутренний голос.

Андрей не знал, что ответить самому себе.

«Не обманывать? — промелькнул в голове один из вариантов. — Но я ведь и не обманывал никого. Не бросать? Но я ведь не могу жениться на всех женщинах сразу. Выбрать одну? А если потом встретится еще лучше? Не худшим ли грехом будет измена?»

Холодная темнота непонимания кары Божьей все сильнее и сильнее заползала в душу. Получалось, что весь его грех состоял лишь в том, что женщины хотели от него большего, чем он им обещал. Но почему же тогда наказан он, а не они?

Или в этом и есть мудрость Господня — не прелюбодействуй? Вообще. Только после венчания можно познать тела друг друга.

— Э… нет. Это бред, — вслух произнес Андрей.

И тут же испугался — в его ли положении трактовать мудрость Господню, в его ли власти называть слова Господа бредом?

И вдруг озарение посетило его — яркое, как неожиданно включенный в темной комнате свет. Не обещания ждет от него Господь, а лишь осознания. Грех для того и существует, чтобы следом за ним пришло покаяние.

— Все мы грешны… — шепнул Андрей, чувствуя, как волна безысходности отступает.

Все мы вступаем в противоречие с собственной совестью. Господь дал нам возможность покаяться, вспомнить Его величие и смыть с себя все грехи. Не кровью, как делали поганые язычники, а одним лишь словом, просящим прощения.

— Господи, я грешен… — само собой родилось на устах. Телефонный звонок прервал зародившуюся молитву.

Андрей уже решил отключить аппарат, но передумал — мало ли что.

— Да.

— Это Паша. Как у тебя?

— Лучше.

— Работать сегодня не будешь?

— Нет, — ответил Андрей.

— А я вот кое-что раскопал. Не хватает руки экспериментатора.

— Я не могу. Ни сегодня, ни завтра. Ты уж извини.

— Ладно. Все нормально. За здоровьем надо следить.

— Вот именно, — вздохнул Андрей. — Пока.

Он положил трубку, но в душе уже не было того запала, с которым начинал молиться. Наверное, надо поспать. Просто лечь и ни о чем не думать. Ни о Валькиных угрозах, ни о Пашкиных открытиях. Все это пустое. Никчемное.

Спать.

Глава 6

Утром Андрей не смог открыть глаза — веки склеились от высохших слез. Пришлось ощупью искать бутыль со святой водой и промывать их, промывать, пока не расклеились. Но несколько ресниц все же выпали.

Вчерашнее опьянение пониманием сути бытия превратилось сегодня в душевное похмелье. Андрей окинул комнату беглым взглядом: изрубленный паркет, обломки мини-диска на полу, в углах на стене черные полосы копоти и неопрятные кляксы накапавшего со свечей воска. Андрей вздохнул. Придется убирать все это.