Нелюдим
Шрифт:
Симпатичные.
— Спасибо, но они не должны быть симпатичными. Они должны быть угарными. Я просто не хочу тратить на них столько времени, если людям они не нравятся.
* * *
Во сне Оуэн полосовал старика когтями, нарезая красные кривые узоры по всему телу. Кусочки плоти падали на землю, пока его внуки кричали. Затем Тоби оказался в первом ряду на похоронах, которые не посещал наяву.
— Кого же тут винить, когда дикий зверь вот
— Как кого? Тоби Флорена, конечно! — ответил мужчина возле нее.
— Соглашусь. Он виноват так же, как если бы сам заколол того несчастного старика и ту несчастную девушку.
— Его необходимо сурово наказать, — произнес мужчина.
— Вы не понимаете... я не виноват, — возразил Тоби. — Мы друзья. Я ему не хозяин. Какие бы ужасы он ни творил, это не моя...
Тоби понял, что уже не спит, а сидит в своей спальне и говорит вслух. Лучше бы он просто просыпался с криком, как это делают нормальные люди — по крайней мере, в кино.
«Уважаемый Тоби,
Благодарим Вас за присланный на рассмотрение комикс “Расти и Пагг” и приносим свои извинения за то, что отвечаем отказом. Судя по этим образцам, Ваш талант художника очевиден. К сожалению, несмотря на то, что изображения нам очень понравились, у нас создалось впечатление, что юмор очень слабый и зачастую неоднозначный. Более того, ни Расти, ни Пагг не обладают яркой индивидуальностью, чтобы обеспечить стрипу успех.
Желаем Вам удачи в Ваших будущих начинаниях».
— Мой первый именной отказ! — закричал Тоби.
Два конверта с обратным адресом и маркой пришли в один день. Толстый и тонкий. Два последних. Было бы забавно, если бы он ждал все это время и получил два согласия в один день.
Тоби разорвал первый, толстый, конверт и вытащил сопроводительное письмо: «Благодарим Вас за присланные материалы. К сожалению...» Тут даже приветствия не было.
Хорошо. Оставался один.
Он открыл конверт, сделал глубокий вдох, затем подумал: а что, если принести письмо в хижину Оуэна и прочитать его вместе с ним? Если новость хорошая — а Тоби не мог думать иначе, — они разделят эту радость. Как круто было бы получить последний ответ, прийти в хижину — а в письме согласие. Он бы закричал так громко, что стены хижины разнесло бы на куски.
В тонком конверте умещалось только письмо. Они не вернули образцы.
Ему точно стоило пойти к Оуэну.
Да ну на хрен! Он не мог так долго ждать. Тоби вытянул письмо из конверта и развернул его.
«Уважаемый господин, спасибо за Ваше обращение. Но мы вынуждены с сожалением сообщить, что Ваш материал, хоть он и представляет интерес, не удовлетворяет нашим сегодняшним потребностям. Желаем Вам...»
Черт.
Тоби не собирался сдаваться, но его это сильно обескуражило. Он понимал, что большинство карикатуристов проходят через этот процесс несколько лет, прежде чем получат заветное «да», но он слишком поздно начал. Боже, ему почти сорок.
Он снова взглянул на письмо, словно ответ мог поменяться.
«...не удовлетворяет нашим сегодняшним потребностям. Желаем Вам успеха с “Мамочкой и шибздиками”, и, если Вы создадите иные проекты в будущем, обязательно присылайте их».
Они положили в конверт не то письмо.
Ни хрена себе!
Тоби
поспешил на кухню и схватил телефон. Набрал номер с фирменного бланка и принялся грызть ногти — только что приобретенная привычка, — пока дожидался, когда администратор соединит его с секретарем, который мог бы ответить на его вопрос.Ответил стажер секретаря и извиняющимся тоном объяснил, что секретарь рано ушла, а сам он не знает, как получить информацию по этому вопросу. Секретарь появится завтра... нет, подождите, послезавтра, и с радостью ответит на его вопрос.
* * *
Тоби отвел Оуэна на несколько миль в глубь леса, и его друг присоединился к самому громкому в жизни Тоби воплю разочарования.
После этого он почувствовал себя лучше.
Секретарь извинилась — она действительно положила в конверт Тоби неправильное письмо, а его ушло создателю «Мамочки и шибздиков».
В письме Тоби тоже был отказ, но без предложения присылать свои будущие проекты.
1982 год
«Тоби и Оуэна», угарный стрип про двух пришельцев, застрявших на Земле, постигла та же участь.
1983 год
— Ты ведь в меня веришь?
Да.
1984 год
Когда Тоби открыл ящик, внутри оказался конверт с обратным адресом и маркой.
И чек.
Небольшой журнал «Блендер» приобрел один его стрип за пять баксов.
Он едва не танцевал по пути к пристанищу Оуэна.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
1985 год, 40 лет
Женщина в зеленом, назвавшаяся Сарой Хабли, говорила, уставившись на линолеум и беспокойно ерзая на стуле.
— Прошло уже четыре года, а я ни с того ни с сего плачу в самое неподходящее время. Мне кажется, я уже должна была справиться с этим. Не с тем, что я скучаю по нему, а с тем, что я вот так его оплакиваю. Наверное, я могла бы с этим смириться, но иногда могу вспомнить его только таким, каким он был в самом конце, а не как раньше. Я могу смотреть на наши свадебные фотографии и все равно вспоминать только последние несколько месяцев.
Теперь она не плакала, хоть и мяла в руках бумажный платок.
— Том мог шутить на эту тему. «У меня рак желудка? Блин, наверное, не стоило есть столько раков». Если бы он знал, что я все еще плачу и думаю об этом, он бы расстроился. Наверное, это все, что я должна была сказать. Я рада, что я здесь.
Люди, сидящие в круге, сочувствующе закивали. Ведущий собрания, мужчина средних лет, посмотрел на Тоби и доброжелательно улыбнулся.
— Ваша очередь.
— Нет, я, пожалуй, воздержусь.
— Ну хотя бы представьтесь.
— Тоби.
— И сколько времени вы были женаты, Тоби?