Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года
Шрифт:
Д-Р ШТАМЕР: Вы знаете старшего лейтенанта Ходта?
ОБЕРХАУЗЕР: Да, я знаю его.
Д-Р ШТАМЕР: Какую должность он занимал в 537 полку?
ОБЕРХАУЗЕР: Ходт замещал разные должности в полку. Как правило, его посылали вперед, поскольку он был особенно квалифицированным офицером в особенности, что касалось технической квалификации для подготовки нового местоположения полка. Он, таким образом, был начальником передовой партии, так называемой технической роты, для того, чтобы готовить новое расположение полка; затем он был полковым экспертом по телефонным системам, имеющим дело со всем,
Д-Р ШТАМЕР: Он также был начальником передового подразделения при переезде в Катынь?
ОБЕРХАУЗЕР: Этого я сказать не могу. Могу лишь сказать, что я лично слышал от своего начальника штаба, что он послал вперед офицера после того, как стало ясно, как располагать штаб-квартиру; что офицер этот действовал от моего имени, поскольку я был еще на старом месте, он готовил переезд так, как я хотел, с точки зрения командующего связи. Я не знаю, кто был старшим в этом передовом подразделении тогда, но вполне возможно, что им был старший лейтенант Ходт.
Д-Р ШТАМЕР: Были ли Вы в Катыни или рядом с ней в момент после оставления Смоленска, то есть, я полагаю, с 20 июля 1941 и вплоть до переезда Вашего штаба в Катынь 20 сентября?
ОБЕРХАУЗЕР: Я был поблизости. Я находился в расположении командования группы армий; то есть западнее смоленского леса, где расположена Катынь.
Д-Р ШТАМЕР: Вы часто там бывали в этот период?
ОБЕРХАУЗЕР: Думаю, три или четыре раза.
Д-Р ШТАМЕР: Вы говорили с Ходтом в тех случаях?
ОБЕРХАУЗЕР: Если он был офицером передовой партии, в чем я не могу быть сегодня уверен, я должен был без сомнения говорить с ним. Во всяком случае, я говорил с посланным вперед офицером, также служившим в этом полку.
Д-Р ШТАМЕР: Вы слышали что-нибудь о расстрелах, имевших место в то время?
ОБЕРХАУЗЕР: Я ничего не слышал. Вообще ничего, вплоть до 1943 года, когда могилы были обнаружены.
Д-Р ШТАМЕР: Имелись ли в Вашем расположении или в 537-м полку необходимые технические средства, пистолеты, боеприпасы и так далее, с помощью которых возможно осуществить расстрел таких масштабов?
ОБЕРХАУЗЕР: Полк связи в тылу не был оснащен оружием и боеприпасами, необходимыми для ведения боя. Подобная задача весьма не типична для полка; вопервых, поскольку у полка связи совершенно другие задачи, и, во вторых, он не в состоянии технически выполнить столь массовую казнь.
ДР ШТАМЕР: Вам известно место, где потом были обнаружены могилы?
ОБЕРХАУЗЕР: Да, известно, потому, что я раньше много раз ездил там.
ДР ШТАМЕР: Можете ли Вы описать это более точно?
ОБЕРХАУЗЕР: От шоссе СмоленскВитебск дорога шла через лесистую, холмистую местность. Затем песчаное пространство, покрытое зарослями кустарника и вереском, простиравшееся вдоль дороги от шоссе до Днепровского Замка.
Д-Р ШТАМЕР: Места, где позже были обнаружены могилы, уже были заросшими, когда Вы расположились там?
ОБЕРХАУЗЕР: Они были поросшими так же, как и окружающее пространство, не выделяясь на его фоне.
Д-Р ШТАМЕР: Поскольку Вам известно это место, как, поВашему, можно ли захоронить
там 11.000 поляков, предположительно расстрелянных между июнем и сентябрем 1941 года?ОБЕРХАУЗЕР: Считаю, что об этом не может быть и речи по той простой причине, что если бы командующий узнал тогда об этом, он, несомненно, никогда не выбрал бы этого места для штаб-квартиры возле 11.000 трупов.
Д-Р ШТАМЕР: Можете ли Вы сообщить мне, как могилы были обнаружены?
ОБЕРХАУЗЕР: Официально я не имел к этому никакого отношения. Я слышал, что либо от местных жителей, либо както иначе стало известно об имевших место там массовых казнях за несколько лет до этого.
Д-Р ШТАМЕР: От кого Вы это услышали?
ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, от своего командующего, поскольку он находился там же и узнал об этом раньше меня. Я не могу теперь вспомнить точно.
Д-Р ШТАМЕР: То есть Вы не получали официального уведомления об обнаружении могил, не правда ли?
ОБЕРХАУЗЕР: Нет, никогда не получал.
Д-Р ШТАМЕР: После вскрытия могил говорили ли Вы с немецкими или иностранными участниками комиссии?
ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда не говорил ни с кем из участников этой комиссии.
Д-Р ШТАМЕР: У меня больше нет вопросов, г-н Председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Полковник Смирнов.
Г-Н СМИРНОВ: Свидетель, Вы прибыли в район Катыни в сентябре 1943 года?
ОБЕРХАУЗЕР: В 1941-м, не в 1943-м.
Г-Н СМИРНОВ: Извините меня, я имел в виду сентябрь 1941-го, так правильно?
ОБЕРХАУЗЕР: Да, в сентябре 1941.
Г-Н СМИРНОВ: И Вы утверждаете, что Вам ничего не известно о лагерях для военнопленных поляков, оказавшихся в руках немцев, не так ли?
ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда не слышал что-либо о военнопленных поляках в руках немецких войск.
Г-Н СМИРНОВ: Я понимаю, что это не имело отношения к Вашей официальной деятельности командира полка связи. Но, несмотря на это, Вы, наверное, были свидетелем, как немецкие войска прочесывали лес возле шоссе Смоленск
Витебск с целью поимки военнопленных поляков, сбежавших из лагерей?
ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда не слышал что-либо о войсках, введенных туда для того, чтобы, скажем так, ловить сбежавших польских военнопленных. Я слышу это здесь впервые.
ГН СМИРНОВ: Пожалуйста, ответьте, может быть, Вы видели немецкие военные подразделения, сопровождающие польских военнопленных, схваченных в лесу?
ОБЕРХАУЗЕР: Я этого не видел.
ГН СМИРНОВ: Пожалуйста, ответьте на следующий вопрос: Вы были в хороших отношениях с полковником Аренсом, не так ли?
ОБЕРХАУЗЕР: У меня были хорошие отношения со всеми командирами полка.
Г-Н СМИРНОВ: И, кроме того, Вы были его непосредственным начальником?
ОБЕРХАУЗЕР: Да.
Г-Н СМИРНОВ: Полковнику Аренсу стало известно о массовых захоронениях в конце 1941 или в начале 1942. Он сообщал Вам что-нибудь о своем открытии?
ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу поверить, что полковник Арене мог обнаружить могилы в 1941 году. Это невероятно, но что я особенно не могу себе представить, так это то, что он ничего мне об этом не сообщил.
Г-Н СМИРНОВ: В любом случае, Вы утверждаете, что ни в 1942, ни в 1943 полковник Аренc не сообщал Вам ничего об этом деле?