Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года

Г-Н СМИРНОВ: Итак, в начале сентября и в первой части октября 1941 Вы были на даче в Катынском лесу или Вы не могли быть там в то время?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не помню этого точно. Полковой командир выбрал небольшой замок и расквартировал в нем штаб. Когда в точности он оказался там впервые, я знать не могу, у меня хватало собственных дел.

Г-Н СМИРНОВ: Нет, я спросил о Вас лично: не могли Вы быть на даче в течение первой части сентября? Не могли Вы быть там ни при каких обстоятельствах до 20 сентября?

ОБЕРХАУЗЕР: Я так не думаю.

ГН СМИРНОВ: У меня нет больше вопросов, гн Председатель.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хотите ли Вы вновь допросить свидетеля, др Штамер?

Д-Р ШТАМЕР: К несчастью, да, гн Председатель, я должен вернуться к вопросу о датах, ибо он не был достаточно прояснен в ходе этих последних вопросов.

Когда 537й полк расквартировался в помещениях замка?

ОБЕРХАУЗЕР: Как я понимаю, было в течение сентября.

Д-Р ШТАМЕР: В начале или конце сентября?

ОБЕРХАУЗЕР: Вероятно, ближе к концу сентября.

Д-Р ШТАМЕР: До тех пор там находилась только передовая партия, или…

ОБЕРХАУЗЕР: Передовая партия полка была там с моими офицерами, которых я послал вперед.

Д-Р ШТАМЕР: Сколько сержантов было в передовой партии?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу точно Вам сказать, сколько полк посылал. Я лично послал одного офицера. Обычно полк не мог посылать очень много народу. Ведь полк все еще действовал в старом расположении командования, в Бороссилове, и одновременно он должен был оборудовать новый пост. Следовательно, в течение периода перегруппировки, совпадающего по времени с перемещением командования группы армий, имеется значительная нехватка солдат. Еще было необходимо обеспечивать старую штаб квартиру, и новый пост требует людей для своего оборудования, так что в течение этого периода, несомненно, имелась нехватка людей.

Д-Р ШТАМЕР: Можете ли Вы оценить размер передовой партии?

ОБЕРХАУЗЕР: Это 30, 40 или 50 человек.

Д-Р ШТАМЕР: Сколько из них сержантов?

ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, один или два офицера, несколько сержантов, остальные солдаты.

Д-Р ШТАМЕР: Полк был очень сильно разбросан, да или нет?

ОБЕРХАУЗЕР: Да.

Д-Р ШТАМЕР: Насколько сильно, приблизительно?

ОБЕРХАУЗЕР: Во всем расположении группы армий, на пространстве между Орлом и Витебском.

Д-Р ШТАМЕР: Сколько это, приблизительно, километров?

ОБЕРХАУЗЕР: Более 500 километров.

Д-Р ШТАМЕР: Вам известен юрист группы армий «Центр» генерал др Конрад?

ОБЕРХАУЗЕР: Да.

Д-Р ШТАМЕР: Вы знаете, что в 1943-м году он опросил местных жителей под присягой о дате предполагаемого расстрела польских военнопленных в Катынском лесу?

ОБЕРХАУЗЕР: Нет, я не знаю.

Д-Р ШТАМЕР: У меня нет больше вопросов, г-н Председатель.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Находились ли в одно время с Вами в окрестностях Катыни какие-либо айнзацкоманды?

ОБЕРХАУЗЕР: Мне ничего об этом не известно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы когда-нибудь слышали о приказах расстреливать советских комиссаров?

ОБЕРХАУЗЕР: До меня доходили слухи.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Когда?

ОБЕРХАУЗЕР: Кажется, в начале русской кампании, я так думаю.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Перед началом кампании или после?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу вспомнить, когда слышал; возможно, что перед началом кампании.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Кто должен был выполнять этот приказ?

ОБЕРХАУЗЕР: Строго говоря, войска связи в боях не участвуют. Следовательно, они действительно не имели с этим ничего общего и, следовательно, никоим образом не имели отношения к этим приказам.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я Вас об этом не спрашивал. Я спросил Вас, кто должен был выполнять приказ.

ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, те, кто вступал в контакт с этими людьми.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Любой, кто входит в контакт с русскими комиссарами, должен убивать их; так, что ли?

ОБЕРХАУЗЕР: Нет, я допускаю, что это были войска, борющиеся с войсками, фактически ведущие борьбу с войсками на линии фронта, т.е. те, кто сначала встречал неприятеля. Это могло применяться только к армейской группе. Войскам связи никогда не приходилось встречаться лицом к лицу с комиссарами. Вероятно, поэтому они не были упомянуты в приказе или подвержены каким-либо образом этому приказу.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Свидетель может быть свободен.

Trial of the major war criminals before the International Military Tribunal Nuremberg Proceedings 25 june 8 july 1946 Vol XVII Ams Press, 1971. Pp. 273320. Перевод с английского.

№22

ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА. ДОПРОС СВИДЕТЕЛЕЙ ОБВИНЕНИЯ

12 июля 1946 года

Допрос свидетеля Базилевского Бориса

Помощник главного обвинителя от СССР Смирнов: Господин председатель, я прошу о вызове для допроса в качестве свидетеля бывшего заместителя бургомистра города Смоленска во время немецкой оккупации профессора астрономии Базилевского.

Председатель: Да, пожалуйста, приведите свидетеля.

(Вводят свидетеля)

Назовите Ваше имя и фамилию.

Свидетель: Базилевский Борис.

Председатель: Повторяйте за мной слова присяги в следующей форме:

«Я, гражданин Советского Союза, вызванный в качестве свидетеля по настоящему делу, перед лицом Высокого Суда торжественно обещаю и клянусь говорить все, что мне известно по данному делу, ничего не утаить и ничего не прибавить».

(Свидетель повторяет слова присяги)

Вы можете сесть.

Смирнов: Разрешите приступить к допросу, господин председатель?

Председатель: Да, пожалуйста.

Смирнов: Скажите, свидетель, чем занимались Вы до начала немецкой оккупации города Смоленска и Смоленской области и где проживали?

Базилевский: Я до оккупации Смоленска и Смоленской области проживал в городе Смоленске и занимал должность профессора сначала Смоленского университета, затем Смоленского педагогического института, одновременно был директором астрономической обсерватории. В течение 10 лет был деканом физико-математического факультета, в последние годы заместителем директора института по учебной части.

Смирнов: Сколько всего времени Вы жили в Смоленске до начала немецкой оккупации?

Базилевский: С 1919 года.