Немезида

Но его всё ещё мучают вопросы. Вопросы, на которые не может ответить его собрание. Вопросы, которые он вообще не смеет задавать, чтобы не посеять панику. Когда его лучшие советники и ученые, наконец, покидают тронный зал, выглядят они также устало, как и он, и Тарик просит Рашиди подойти ближе. Как только двери закрываются за последним из них, Рашиди широко зевает, прежде чем приблизиться к своему королю.

— Да, Ваше Величество?

— Позовите Сепору.

— В это время? Ваше Величество, она, наверняка, спит.

Тарик качает головой.

— Нет, она еще не спит. Я увидел по выражению ее лица, что видения, которые показали глаза Видящего Змея, привели её в замешательство. Она еще не будет спать. И я хочу знать, почему.

Требуется почти час, прежде чем барышня Сепора появляется переде ним. Она выглядит растрепанной, веки отяжелели, словно на ресницах весит груз. Ее великолепные волосы свободно спадают на спину, как накидка, волнистые из-за кос, которые были заплетены прежде.

— Простите, что потревожил ваш сон, Сепора.

Она вздыхает.

— Я не спала, Ваше Величество.

Как он и думал.

— У меня к тебе много вопросов.

Она кивает. Значит, она это предвидела. Может ли это означать, что во внутреннем дворе она что-то утаила? И разве это удивительно при таком количестве зрителей?

— Я могу присесть, Ваше Величество? — спрашивает она. — Боюсь, что события дня берут свое.

— Конечно. — Он и забыл, что она провела весь день, исследуя дворец, не говоря уже об эпизоде после поимки Змея. Она такая усталая, что прежде, чем он успевает приказать принести ей стул, она поднимается по лестнице, перешагивая через ступеньку и садится на верхнюю, поближе к трону. Постаравшись спрятать ноги под себя, она обхватывает себя руками, словно ей холодно, и выжидающе смотрит на него.

— Чем я могу быть полезной? — спрашивает она.

Необычное сияние покинуло сбежавшую из гарема девушку, и он сожалеет об этой утрате. Возможно, она просто устала, и это вовсе не уныние, которое она бессознательно излучает сейчас. Всё же он должен быть осторожным с этим ее внезапным желанием сотрудничать. Он прекрасно знает, что чрезмерная отзывчивость — это не выдающиеся её черты характера. В то же время, возможно, она просто хочет побыстрее покончить с этим допросом. И он не может винить её в этом.

— Как вы знаете, только что был созван мой совет. У большинства моих советников сложилось впечатление, что Серубель стремится начать войну. Что вы думаете по этому поводу?

Она наклоняется вперёд и упирается локтями в колени. Одно мгновение она обдумывает, что ответить, затем, кажется, всё же решает отказаться от ответа, который не о чём не скажет.

— Разве имеет значение, что я думаю?

— Я не сказал, что это имеет значение.

— Тогда вы, безусловно, не будете возражать, если я промолчу.

— Я также не сказал, что это не имеет значения.

Она фыркает.

— Я всего лишь служанка. У меня нет таких высокопарных мыслей, как у короля и его советников.

Но это вопиющая ложь. На самом деле, у Сепоры есть мнение по этому вопросу, и даже очень сильное, отчего Тарику еще больше хочется его узнать. Прежде чем ему удается убедить ее, Рашиди заканчивает её игру.

— Выкладывайте всё на чистоту, немедленно, — рявкает он. — Не стоит шутить с королем, тем более в столь поздний час. Гордость пирамид, вы даже жрицу сведёте с ума.

Ее плечи опускаются, и она надувает губы.

— Боюсь, я согласна с вашими советниками, — выдаёт она Тарику, стараясь не смотреть на Рашиди.

— Почему они хотят войны с нами? — спрашивает Рашиди. — Несомненно, они сохранили в своей истории записи о таких глупостях.

Сепора бросает на него сердитый взгляд, в нем проскальзывает прежний блеск. Тарик подавляет усмешку.

— Возможно, они хотят создать новую историю, — огрызается она.

— Скажите, — начинает Тарик. — Скажите, почему они хотят начать войну.

Сепора вздыхает и устремляет свой взгляд вниз, на мраморные ступеньки.

— Ни для кого не секрет, что король Эрон считает, будто Теория смотрит на всех с высока и заслуживает взбучки. — Она согласна с тем, что Теория смотрит «с высока», но не одобряет, что ей нужна «взбучка».

Любопытно.

— Из-за этого недалёкого мнения он поставит на кон жизнь своих граждан? — переспрашивает Рашиди с нескрываемым презрением на лице.

Тарик поднимает руку. Назвать короля Сепоры недалёким не лучший способ, чтобы выведать у неё правду.

— Пожалуйста, друг. Позвольте ей сказать.

Рашиди что-то бормочет себе под нос, и Тарик надеется, что это извинения.

— Вы требуете от меня предать своё королевство.

Страх в ее глазах говорит, что глубоко внутри она ведет свою собственную войну. Она всё ещё лояльна по отношению к своей старой родине. Он может это понять, но ее лояльность не может быть превыше безопасности его королевства.

— Возможно, если я буду знать его причины, я смогу предотвратить смерти в обоих королевствах.

— Если Теория настолько превосходит Серубель, почему тогда вы хотите предотвратить очередную победу для своей истории? — горечь в ее голосе говорит о задетой гордости и укоренившихся предрассудках. Серубелиянцы плохо приняли своё поражение много лет назад. Возможно, со временем Сепора придет к пониманию, что ее вражда не обоснована.

Возможно, если они не будут втянуты еще в одну войну с ее родиной.

— В войне нет победителей, Сепора. Есть только королевства, понесшие меньшие потери.

Она проводит рукой по своим густым светлым волосам, переносит их вперёд и начинает рассеянно заплетать прядь. Проходит несколько долгих мгновений, прежде чем она снова заговаривает.

— Он хочет контролировать Теорию. Господствовать над нею, как делает это с Серубелем.

Рашиди отрывисто смеётся.

— Он сумасшедший? Он на самом деле думает, что сможет нас победить?

Тарик не отводит взгляд от Сепоры. Ее глаза говорят ему, что она считает это возможным.

— Откуда вам известны его планы? — мягко спрашивает он. — Король не стал бы делиться ими с кем попало, особенно со служанкой.