Немезида

Я смотрю мимо Тарика на Рашиди. Старик встал и пристально следит за нами. Он заламывает руки. Несомненно, он догадывался, что мы с королем стали близки, пока его не было. Но выражение его лица говорит, что на его вкус мы слишком сблизились. Я снова смотрю на Тарика.

— У тебя свои обязательства. У меня свои.

Затем я открываю дверь и ухожу.

Рассвет врывается в мою комнату, непрошенный и ненужный, поскольку я уже собрала сумку и оделась при свете собственно свежего спектория. Пусть принц немного поломает голову. Пусть решит, что его драгоценный таинственный последний Создатель посетил меня ночью.

Я почти ожидаю, что моя дверь окажется запертой снаружи, чтобы снова сделать меня пленницей в этом дворце, но она открывается легко и без шума. Никто не стоит на страже, и никто не мешает мне уйти. Может быть, это будет легко. Может Тарик всё-так видит смысл в моих словах и понимает, что здесь для меня ничего не осталось. Он не мой, и я не могу быть его. И, в конце концов, он нападет на мой народ, вместо того чтобы просто защищать Теорию.

Мои сандалии мягко ступают по лестнице, когда я спускаюсь в дворцовую кухню. Я позавтракаю здесь и возьму с собой немного провизии. После того, как мой желудок и ранец наполняются, я покидаю это крыло дворца и выхожу под ясное утреннее солнце. Загон, где обитает Змей Доди, находится прямо за тренировочным двором; мне нужно всего несколько минут, чтобы добраться до него, но я понимаю, что мои ноги еле передвигаются по песку.

Я должна уйти, говорю я себе. Нельзя сдаваться. Что ещё осталось здесь для меня? Зачем я вообще ушли из дома? Я хотела спасти жизни. Предотвратить войну. А теперь я поспособствовала тому, что всё будет гораздо хуже. Это будет больше, чем просто война, и она будет иметь свою цену. Что, если Тарика ранят? Что, если разрушат дворец?

Я не смогу это остановить. Я сделала все, что в моих силах.

Я распахиваю дверь в загон и оказываюсь нос к носу с Тариком.

— Ты могла бы спросить, — говорит он, кивая в сторону Доди позади себя. — Я бы отдал его тебе.

— Я думала, что ты попытаешься остановить меня.

Никогда бы не подумала, что он даст мне средства, чтобы уйти; решение украсть Доди было принято в тот же момент, когда я решила отказаться от своей жизни здесь. Я не смогу ещё раз пересеч пустыню одна. Люди, с которыми я столкнусь, могут оказаться намного хуже Чата или Роланда. На этот раз лучше перелететь пустыню, чем пересекать ее пешком.

Тем не менее я должна была знать, что Тарик не будет держать меня здесь, как пленницу. Он не жесток в этом отношении. Он не мой отец.

Его плечи резко опускаются.

— Невозможно заставить тебя остаться, но и отпустить невозможно. Почему так, Сепора?

Но у меня нет для него ответа. Я поправляю сумку на плече, ожидая, когда он отойдет в сторону. Затем прохожу мимо, следя за тем, чтобы не прикоснуться к нему. Несколько дней назад я бы использовала любую возможность, чтобы коснуться его и насладится ощущением близости. Даже сейчас я хочу, чтобы он сказал что-нибудь, что все исправит, что изменит мое непреодолимое желание бежать. Что он обнимет меня и удержит в объятьях навсегда.

Он молчит.

— Привет, молодой джентльмен, — ласково говорю я Доди. Он прижимает нос к моей ладони, что напоминает мне Патру. Я привязалась к Доди, да. Но он никогда не будет Нуной. — Готов к нашему путешествию?

Я взбираюсь на него и усаживаюсь в углублении за его головой. После того, как я потянула его за ухо, чтобы дать команду, он двигается вперед и проскальзывает мимо Тарика к выходу из загона.

— Куда ты направляешься? — спрашивает Тарик и идёт рядом, пока мы для короткой разминки делаем несколько кругов по внутреннему двору.

— Я не знаю.

— Ложь.

— Почему я должна говорить тебе? Ты хочешь следить за мной?

Виноватое выражение его лица говорит, что у него были такие намерения.

— Позволь мне послать кого-нибудь с тобой. Для защиты.

— Я могу позаботиться о себе.

— Когда ты в последний раз сама заботилась о себе, тебя поймали в пустыне и продали в мой гарем.

Я прикусываю губу.

— Значит, теперь у меня есть ценный опыт в таких делах.

Он двигается быстро, невероятно быстро и хватает меня за лодыжку, не давая Доди бежать дальше. Единственные люди, которые могут так двигаться — это Маджаи.

— Скажи, что мне сказать, чтобы ты осталась, — умоляет он, сжимая челюсть. — Скажи, что мне сказать, чтобы убедить тебя в моей любви к тебе.

Моей любви. До сих пор он не говорил этого слова вслух. Я не смела надеяться, что он любит меня также, как я его.

Я хочу накричать на него за то, что он все так усложнил. Зачем он пришел сюда сегодня? Почему я должна была снова увидеть его лицо, глаза, губы? Почему мы оба должны терпеть эту пытку?

— При всех ваших привилегиях, Ваше Величество, кажется, у вас нет свободы сказать то, что мне необходимо услышать.

То, что он не будет предпринимать контратаку против Серубеля. Что не женится на Тюль. И не только на Тюль. Что он никогда не женится на другой, что я для него важнее дюжины наследников.

Но как он и сказал, его руки связаны. Они связаны, а значит, и мои тоже.

— У тебя есть семья в Серубеле? — спрашивает он, уже бегом двигаясь рядом, когда мы разгоняемся для взлета. И снова его скорость превосходит мои ожидания. — Я могу гарантировать их безопасность, — говорит он. — Я немедленно привезу их сюда, еще до начала войны. Я буду защищать их, как свою собственную семью.

— Мою семью невозможно защитить, — говорю я, отворачиваюсь и смотрю в небо.

Я знаю, что эта правда озадачит его. Какую семью не сможет защитить король Сокол? Мой отец — твой заклятый враг, хочу сказать я. Но вместо этого смотрю на облака вдали. Доди с силой хлопает крыльями, и в считанные мгновенья мы парим в воздухе. Мы должны набрать больше скорости, чтобы преодолеть стену впереди нас.

— Подожди! Сепора, прошу!

Ветер подхватывает все последующие слова и уносит от меня прочь.

44 . ТАРИК

Тарик просит Патру остаться наверху лестницы у входа в Лицей. Она растягивается на одной из более широких ступеней и поворачивается на бок, чтобы насладиться теплом солнца. Она старается выглядеть расслабленно, но он видит, что пара ворон привлекла ее внимание, и ее хвост вздрагивает от раздражения, потому что она не может поохотиться за ними.

Он улыбается, оставляя ее с этой проблемой. Так как он уже достаточно часто навещал Сая и хорошо ориентируется в лицеи, он не ждёт помощи, прежде чем подняться по лестнице, которая ведёт в коридор к Целителю на третьем этаже. Он попадает в большой зал, который обычно используется как учебная комната; сейчас комната заставлена раскладушками от стены до стены, и на каждой — пациент, и во всех направлениях снуют Целители. Сцена похожа на контролируемый хаос, и Тарик хмуро поджимает губы.