Немезида
Шрифт:
Это нечто большее. Ее губы мягкие, такие мягкие, и прежде чем он осознает это, его рука ложится на ее затылок. Он притягивает ее ближе, и ее волосы падают мягкими волнами вокруг них. Она пахнет лавандой, орхидеями и чем-то еще, что почти лишает его рассудка.
Они уже и раньше спорили, но время для споров прошло. Теперь они общаются без слов, на языке, который совершенно очевиден, обмениваются голодом, желанием и страстью, и, во имя всех Святых, она целует его искренне.
Вот что Сепора чувствует к нему. К нему, а не к Сетосу.
39. СЕПОРА
Мне
Но пока я не настаиваю на этом вопросе. Не сейчас, когда я буквально растаяла в его объятьях, почувствовала его истинный вкус, а его запах, наперекор здравому смыслу, опьяняет меня. Его пальцы запутываются в моих волосах, используют их, чтобы крепче схватить меня, подтянуть ближе, и с моих губ срывается стон. Я стою на цыпочках, хочу почувствовать, как он прижимается ко мне всем телом, нуждаюсь в нем во всех смыслах этого слова. Я чувствую, как напрягаются его бицепсы; он чувствует, как горит пламя под моей кожей.
К моему ужасу он отстраняется первый и, сделав это, задерживает дыхание. Его глаза открыты, и раз я это вижу, то делаю вывод, что и мои тоже. Он высвобождается из моих объятий и делает три шага назад. Выглядит таким же растерянным, как чувствую себя я. Он качает головой.
— У тебя плохо получается убедить меня в том, чтобы отпустить тебя.
— Тогда скажи, почему я должна остаться, — говорю я, и мои руки болят от оставленной им пустоты. — Скажи, почему я не должна проводить больше времени с Сетосом.
Он возвращается ко мне, хватает за руку одной рукой, а другой проводит большим пальцем по моей нижней губе.
— Ты никогда не поцелуешь Сетоса так, как поцеловала меня.
Я не могу сказать, приказ это или вывод, а может немного того и другого. Я прижимаюсь своим лбом к его и вздыхаю.
— Значит ты не скажешь мне.
— Наоборот, я скажу тебе все, что ты пожелаешь, если будешь продолжать так на меня смотреть.
— Я не спрошу снова.
Он откидывает голову назад и смеется.
— Это твой способ спросить? Хмм, — говорит он. — Я уже вижу, что придётся действовать осторожно.
Он тянет меня к балкону и опирается рукой о перила, весело глядя на меня. Я не могу не отметить, что его губы еще припухшие после нашего поцелуя и мне интересно, в каком состоянии я сама.
— Ты считаешь, что я хочу тебя, потому что ты знаешь, где достать больше спектория.
Я изумлённо смотрю на него.
— Да. То есть, я хочу знать, так ли это?
— Это, возможно, единственный раз, когда я хотел бы, чтобы ты была Линготом. Тогда ты бы знала, что это совсем не так.
— Я не Лингот. Боюсь, мне нужно полное
объяснение.Он улыбается, прижимаясь в поцелуе к моей руке.
— Подумай сама, если бы я хотел, я мог бы заставить тебя сказать мне. Есть способы, которые могут заставить человека говорить, такие, что я не хочу признавать, что знаю о них.
— Ты не жестокий король. Я никогда этого не боялась.
Я стараюсь игнорировать огонь, который оставили его губы на тыльной стороне моей ладони, ощущение его большого пальца, рисующего круги на ней. Я не хочу, чтобы он останавливался, не хочу терять близость к нему, как физическую, так и эмоциональную. Я чувствую, что сейчас он развернутый свиток, открытый для чтения. Он скажет мне что-угодно, если я спрошу.
И, скорее всего, я сделаю, тоже самое. Это опасно и волнующе одновременно.
— Как мне это объяснить? — он показывает на небо. — Солнце светит ярче, потому что ты стоишь со мной на этом балконе. Твой смех — это прохладный ветерок в знойный день. Тронный зал, полный проблем, жалоб, вопросов и удушающего этикета — твое присутствие, похоже, приглушает всё это. Ты заставляешь меня забыть моё мрачное существование, жизнь полную обязательств. И ты пробудила во мне стремление просыпаться каждое утро. Твой поцелуй заставляет меня чувствовать себя так, будто я овладел тем, что всегда было моим. Скажи мне, Сепора, какое отношение это имеет к спекторию?
Я смотрю на его губы, пока он говорит и хочу быть Линготом, жажду обмана и в то же время испытываю облегчение, что его нет. Это все усложнит. Усложнит ещё больше.
Он — не мой отец. Он не жесток и не стремится к войне. Я что-то для него значу. Он только что сказал об этом, хотя не теми словами, которые я хотела услышать; то, как он меня поцеловал, не допускает никакого сомнения. У меня нет большого опыта в отношениях между мужчинами и женщинами, но надеюсь, что смогу распознать фальшивый поцелуй, когда кто-то коснется моих губ, а в этом поцелуе не было фальши.
— И куда же это нас приведет…
Но вопрос умолкает, когда дверь открывается, и голос доверенного командира Тарика, Морга, зовет своего короля из покоя. Когда он выходит к нам на балкон, мы уже увеличили дистанцию между нами до приемлемого расстояния.
— Великий фараон, прошу простить мне мое вторжение, но вы должны кое-что увидеть. Не могли бы вы пройти со мной на дальний двор.
40. ТАРИК
Солдаты в полном военном обмундировании образовали во дворе круг. На них одеты обычные светло-голубые набедренные повязки, грудь туго обхватывает кожаная перевязь с оружием, а за спиной распложены щиты. Утреннее солнце бросает тень в виде полумесяца, которую Тарик и Сепора должны пересечь, чтобы пройти через строй ожидающих охранников. Сепора немного отстаёт, когда они следуют за Моргом к центру, где два воина со срывающимся, видимо о тренировки, дыханием, кланяются своему королю.
— Ваше Величество, — начинает Морг, — сегодня мы начали тренировки с оружием из нефарита.