Немного скандала

– Что до характера Хатауэя… Я бы сказал, что он, в сущности, человек справедливый. – Майкл нахмурился. – Может быть, слишком замкнутый, немного жесткий, но не твердолобый осел. Это точно. Я бы отдал должное его прямоте и честности, но не умению смотреть на вещи непредубежденно. Хотел бы я иметь его тестем? Не уверен.

– Я тоже не уверен, но Эмилия – его дочь.

– Значит, этим все сказано. – Майкл спокойно взглянул на дверь. В заведение вошел новый посетитель – грубоватого вида молодой человек с побитым оспой лицом. Низко надвинутая шляпа скрывала его глаза. Пьяно покачиваясь, молодой человек на ходу чуть не опрокинул их стол.

– Извините, друзья, – пробормотал он.

Алекс был начеку и все равно не заметил, как произошел обмен. Но он понял, чему стал свидетелем. Молодой человек заковылял прочь.

– Бывший карманник? – тихо спросил он, немало позабавленный.

Майкл не стал притворяться.

– Я никогда не интересуюсь, откуда берется тот или иной талант, если он мне полезен. Кстати, ты так и не сказал, где научился столь ловко вскрывать замки. Моя работа на Веллингтона сильно отличается от твоей. Бравый полковник и шпион проходят разную подготовку.

– Это один из моих солдат, – объяснил Алекс, вспоминая долгие испанские ночи. – Перед битвой пытаешься отвлечься. Нельзя слишком много думать о войне. Мы рассказывали всякие истории, даже пели песни, чтобы убить время до рассвета, до неизбежного. У меня под началом был обычный сброд. Некоторые – очень сомнительные людишки, но были там и друзья, которых я никогда не забуду. Один из них и обучил меня, как открывать замки. Это помогло скоротать холодную жалкую ночь.

– Но ключа так и нет?

Алекс покачал головой:

– По моему мнению, если у Хатауэя и был когда-то этот ключ, он выбросил его как ненужный хлам. Я так и сказал бабушке.

– Но она не отменила твое задание?

– Нет. – Алекс мрачно смотрел на янтарную жидкость в своем стакане. – Я вынужден подчиниться ее невероятному упрямству. И почему она считает, что это так важно до сих пор, когда прошло столько времени? Это по-прежнему тайна.

– Вышло так, что я люблю тайны, и это очень хорошо, поскольку мне часто поручают разгадывать разные загадки. – Майкл вытащил руку из кармана. Его лицо оставалось невозмутимым.

– Но эту, кажется, разгадать невозможно.

Его друг покачал головой, блестя глазами:

– Не бывает неразрешимых загадок. Нужно лишь задать себе один важный вопрос.

– И что же это за вопрос? – сухо поинтересовался Алекс, и хлипкий стул под ним угрожающе заскрипел.

– Какого звена недостает?

– Я лишь сказал…

– Она тебе не признается. Это я понимаю. Но то, что кажется невозможным, обычно бывает куда проще, чем ты думаешь. Если что-то подтолкнуло ее неожиданный интерес к поискам злосчастного ключа, ты должен спросить себя: что это такое, чего, по мнению бабушки, у Хатауэя быть не должно? Это – единственное логическое заключение. Если он владеет ключом и не знает, для чего он, тогда, я полагаю, скоро должно произойти событие, которое откроет ему глаза.

Это звучало разумно, если может быть разумным то, что все прочее, относящееся к этому делу, казалось лишенным всякого смысла.

– Мы оба, я и Эмилия, получаем письма. Старые любовные письма. Отправитель постарался остаться неизвестным. Я не понимаю его цели, однако письма соединяют мою семью и семью Эмилии. И все это имеет отношение к смерти Анны и последующей за тем дуэли.

Майкл скупо улыбнулся:

– Значит, с этого мне и нужно начинать.

Глава 19

Возвращение в Лондон было сопряжено с целой бурей эмоций, как будто она приехала сюда впервые. Как, однако, переменились ее ощущения, размышляла Эмилия, глядя в окошко экипажа. Как любая молодая женщина, которой предстояла первая встреча с высшим обществом, она испытывала тревогу пополам с любопытством. Что принесет ей Лондон? Мужа? Разумеется, это и была главная цель. Все эти новые платья, блестящие приемы, толпы людей, бесконечные бокалы теплого шампанского!

Муж казался фигурой весьма абстрактной, смутной.

Теперь она знала: Алекс был неотразим – черные волосы, темные глаза, ослепительная улыбка. Само совершенство! Добавьте к этому чувство юмора, ум и деликатность – они навеки взяли ее душу в плен, как опий. Где-то он сейчас?

– Уверен, вам понравится выставка. – Лорд Уэстхоп просто сиял. Как всегда, он был одет с иголочки, на грани фатовства. Голубой сюртук, белоснежный шейный платок тонкого кружева и алмазные пряжки на туфлях. А она, хотя и забыла, что обещала – то есть отец обещал за нее – посетить эту выставку картин в обществе Уэстхопа, случайно оказалась одетой к выходу, когда он прибыл, чтобы ее сопровождать.

Тетя Софи восприняла эту перемену в планах с обычным апломбом.

– Посмотреть последнюю коллекцию картин Симеона – это редкое удовольствие, милорд.

– Я отдаю себе отчет, что его внук – человек весьма эксцентричный, – сообщил Уэстхоп. – Насколько я знаю, все художники таковы. И писатели, и актеры. Слишком богатое воображение – от этого не жди ничего хорошего.

– Но вы-то воображением не страдаете, милорд, – невинным тоном заметила Эмилия. Она сидела, смирно сложив руки на коленях.

Тетя Софи послала ей предостерегающий взгляд. Действительно, зря она это сказала, но ее замечание, кажется, пролетело мимо Уэстхопа.

– Верно. Я больше склонен к практическим занятиям! – с жаром воскликнул он. – И мое любимое – охота. А вы охотитесь с собаками, леди Эмилия?

Она не могла бы придумать ничего отвратительнее, чем преследовать бедное животное с единственной целью его убить. И это называется спорт! Еще менее здесь было практического. Поэтому она прикусила губу, сдерживая злой укор. И лишь заметила:

– Боюсь, что нет, милорд.

– О-о… – протянул он с вялым разочарованием.

Эта вялость почти постоянный его спутник, подумала Эмилия. Интересно, зачем отцу понадобился такой скучный зять – ни рыба ни мясо?

К счастью, как раз в этот миг экипаж замедлил ход и остановился перед роскошно иллюминированным домом. Эмилия никогда не была здесь раньше, однако узнала дом – он принадлежал одной светской даме, ведущей почти затворнический образ жизни. Как говорили, вдовствующая графиня перестала бывать в обществе после смерти своего мужа.