Немое Заклинание

Может быть и напрасно я это сделал. Костяной набалдашник на этот раз до меня мог и не дотянуться, но по протянутой к нему шпаге он угодил. Удар пришелся прямиком в гарду, и получился достаточно тяжелым. Шпагу вырвало у меня из руки и отбросило далеко в сторону, почти к замершей в оцепенении толпе. Никто из них не шелохнулся, все они смотрели на мою схватку с Румпельштильцхеном в полном безмолвии. А над толпой возвышался маркграф Хардинер и взирал на меня со странной улыбкой. И даже кивал время от времени, словно показывая, что он доволен тем, как идет бой.

А я отчетливо понял, что оказался в ловушке. С голыми руками мне демона не одолеть, а чтобы добежать до лежащей на мостовой шпаге, я должен проследовать мимо Румпельштильцхена в самой непосредственной близости. Шанс остаться при этом в живых был настолько мизерным, что его можно было даже не принимать в расчет.

С другой стороны, оставаться безоружным, когда рядом с тобой находится демон, твердо решивший тебя убить — это как-то… неразумно! Как самому голову положить на плаху и приказать озадаченному палачу: «Руби…»

Я же чувствовал в эту минуты в себе такую силу, такую мощь, какую вряд ли чувствовал когда-либо еще… Сила демона бурлила во мне, «эполет» на моем левом плече налился изумрудной зеленью и начал светиться, и этот свет был виден даже на ярком утреннем солнце.

И вдруг я совершенно отчетливо осознал, что никакое оружие мне не нужно. Отныне я сам себе оружие, мощнее любого, какое кто-либо из смертных до сей поры держал в руках. И чтобы справиться с демоном мне вовсе не нужно размахивать шпагой, бегать по воздуху на потеху толпе и проявлять чудеса гибкости, уклоняясь от летящих мне в лицо языков и хвостов.

Достаточно просто сделать ЭТО…

И я сделал.

Глава 22 Сюрприз для Румпельштильцхена и грандиозные планы Кристофа

Я выпрямился во весь свой немалый рост, широко расставил ноги, упираясь в воздух, как в твердую землю, и раскинул руки в сторону. Я даже глаза закрыл, потому что мне не нужно было зрение, чтобы видеть то, что происходит вокруг. И сквозь опущенные веки я видел, как демон бросился на меня, явно намереваясь покончить со мной одним ударом. Он желал превратить меня в грязь, в гниль, в тлен. Он очень торопился. Но все же движения его были во много раз медленнее моего темпа восприятия окружающей реальности.

Для меня Румпельштильцхен практически стоял на месте. Лишь слегка сдвинулся с места, намереваясь переместиться в новую точку на площади рядом со мной. Он слегка подался вперед, пасть его начала раскрываться.

«Амарти!» — мысленно выкрикнул я.

Демон больше не замедлялся — он замер окончательно. А потом и вовсе исчез из вида. Мир вокруг качнулся, и я почувствовал, как закружилась моя голова от смены ракурса зрения. И я понял, что вижу самого себя.

Черт возьми, я видел самого себя! Я возвышался в нескольких вершках от мостовой, раскинув руки и закрыв глаза. Вид мой был спокоен и безмятежен. Я был уверен в собственных силах.

А вот Румпельштильцхена нигде не было видно, и я закрутил головой, пытаясь поймать его взглядом. И понял вдруг, что все это бессмысленно, что демона мне ни за что не увидеть. Потому что я находился сейчас в его голове!

Тело мое стояло в отдалении, но разум мой находился внутри Румпельштильцхена, как еще совсем недавно разум куратора Амосова находился внутри меня. Или же как сущность светлейшего князя Черкасского вселилась на время в тело графа Румянцева и подавила в нем его истинное «я».

Подсадная сущность всегда находится в более выгодном положении, чем сущность истинная. Она знает, что она подсадная, а вот истинная может и не подозревать о наличии подсадной…

— Возьми шпагу! — приказал я демону.

Я сделал это даже не мысленно, а вслух. И было немного странно слышать собственный голос, доносящийся из шевелящегося рта Румпельштильцхена. Демон все еще не мог понять, что с ним происходит, но все же попытался воспротивиться приказу. Однако я быстро подавил в нем это желание и направил демона к лежащей неподалеку шпаге.

Он послушно подошел и взял ее за клинок.

— Подойди! — приказал я.

Демон дернулся было, словно хотел сбежать, но я без усилия удержал его и подтолкнул в свою сторону. Он как-то понуро направился ко мне. Язык его свисал из пасти, костяной набалдашник хвоста постукивал по булыжнику позади при каждом шаге.

Подойдя, он остановился в трех шагах от меня. Замер со шпагой в вытянутой руке.

— Вонзи клинок себе в сердце, — приказал я.

Демон дернулся, жалко замотал головой.

— Вонзи клинок себе в сердце! — рявкнул я.

— Это тебе не поможет… — дрожащим голосом отозвался демон. — Так меня не убить…

Тем не менее, он послушно приставил острие шпаги себе к груди, крепко сжал клинок и надавил. Шпага вошла в его тушу сразу дюймов на пять. Он заскулил, но остановиться уже не мог — он давил и давил на шпагу, а она погружалась все глубже и глубже, пока не уперлась в кость и не остановилась.

Я боли не чувствовал. Должно быть это ощущение осталось за истинной сущностью, которая скулила и стонала, но продолжала давить на клинок. Мне показалось даже, что я слышу, как острие царапает кость где-то внутри, но сам при этом ничего не чувствовал. Да и слава господу…

А потом мир у меня перед глазами помутился. Заклинание, наложенное на клинок, действовало. Сила демона таяли. Он медленно опустился передо мной на колени, вывалил язык и просипел:

— Не надо…

Но я прекрасно понимал, что стоит только проявить жалось, стоит оставить демону хоть малейший шанс, он обязательно его использует. А потому оставлять ему шансов я не собирался.

Площадь перед моим взором стремительно крутанулась, и в следующее мгновение я увидел стоящего передо мной на коленях демона. Из груди его торчала моя шпага, которую он сжимал за клинок обеими лапами.

Моя сущность вернулась в тело. Оказывается, управлять этим было проще простого…

— Прощай… — сказал я хрипло. — Румпельштильцхен!

Схватил свою шпагу за рукоять и рывком выдернул ее из груди демона.

Оглушительный визг пронесся над площадью. Толпа всколыхнулась, кто-то упал в обморок, кто-то бросился прочь, зажимая уши обеими руками. Мои чувства в этот момент обострились настолько, что я мог видеть каждое лицо в отдельности и всех одновременно, мог различать голоса, мог даже слышать, как тихо шепчет герцогиня Иоханна: «О майн год! О майн год!»