Немые чувства

– Кому скажешь – не поверят, - проворчал вампир в лифте, крепко прижимая к себе подрагивающую обращенную.

Аня сторонилась отца, всё ещё, вполне оправданно, обиженная на него, но большая часть её злости прошла, когда она осознала, какой подарок судьбы получила – Олег жив. Она давным-давно его похоронила, смирилась, а сейчас… Сейчас он снова рядом. Точно такой, каким она его запомнила. Разве не чудо?

И только Панков из всех троих осознавал масштабы катастрофы. Могли узнать, кто на самом деле обратил Дымову. Успокаивало его только то, что Олега вызывать тогда не стали бы. Хантер – человек жестокий и непреклонный, за ним станется сообщить Праотцу о таком вопиющем нарушении. «Ну ничего, - мысленно перевел дух Андрей, - после посвящения будет плевать, кто обратил. Осталось всего-то два месяца, я справлюсь.»

На улицах в такое позднее время почти никого не было, и вампир с удовольствием давал мощной машине разогнаться, как следует, вслушиваясь в рёв мотора. Сидящий на заднем сидении оборотень морщился и потирал чувствительные уши, а Аня отчего-то очень нервничала, будто предчувствуя нехорошее.

Встреча была назначена в одном из баров для охотников, по сему случаю раньше времени закрывшемся. Андрей даже отметил про себя, что местечко очень даже уютное, но разглядывать интерьер времени не было.

– Здоров, - небрежно кинул Хантер, поводя широкими плечами, за которыми стояли двое молодых охотников.

Панков с раздражением отметил, что уже второй за сегодня недоросток обращается к нему так фамильярно, но решил не обострять.

– По делу, - коротко потребовал он, пододвигая садящейся и явно слегка напуганной Анне стул.

– Мы нашли того, кто обращает всех подряд, - ухмыльнулся охотник, вынимая из кармана коммуникатор.

– При чем тут я? – резко спросил Олег.

– Вы все тут «при чем», - парировал Хантер.

За их спинами послышались шаги и звон цепочки кандалов. Мужчинам было достаточно запаха, чтобы побледнеть и сжать кулаки. Аня же повернулась. И тут же отвернулась, вцепившись ногтями в предплечье Андрея.

Бледная красноглазая Марина маловато сходства имела с той, кого они знали.

– Андрей? – приподнял бровь Хантер.

– Мертвообращенную в клан не возьму, - качнул головой Панков.

Он не смог открыть глаза. Боялся увидеть её. Сердце колотилось слишком быстро и где-то в горле, а не на положенном месте. Казалось, его сейчас вывернет наизнанку. Вырвет кровью, желчью, собственным разбитым сердцем и черными розами, которые он оставлял на её могиле дважды в год – в день рождения и в день смерти.

– Ты понимаешь, что я должен сделать? – уточнил охотник.

Вместо ответа глава просто встал, потянув за собой обмершую Анну. Не глядя в сторону молчащей и только тяжело дышащей Марины. Хотелось прижать возлюбленную к себе, зарыться носом в волосы. Но он знал, что от той Марины ничего почти не осталось.

– Аня… - пробормотала старшая Дымова, повернув к ним голову.

Девушка рванулась было к ней, но Панков силой вытащил её на улицу и затолкал в машину.

– Но она же…

– Она была мертва восемь часов только при мне, а потом неизвестно, когда её обратили! – прорычал Андрей, заставив Дымову в ужасе вжаться в сидение. – Всё это время её мозг был мёртв, понимаешь?!

Плюхнувшись на водительское сидение, он опустил голову на сложенные на руле руки.

Воздуха в машине было слишком мало.

– А Олег?.. – начала было Аня.

– Он может делать что угодно, - перебил Андрей, - но скоро мы побываем на настоящих похоронах Марины.

========== Часть 22 ==========

Андрей злился на себя, Марину, Хантера и весь мир, ругал себя за то, что сорвался на Аню, всю дорогу до дома дувшуюся.

Анна многого не понимала, была раздражена этим, а еще здорово расстроена произошедшим.

И это вылилось в ссору. Несколько резких реплик — и Панков, хлопнув дверью, уехал ночевать в особняк, а Дымова осталась плакать. Оба чувствовали себя глупо и хотели извиниться, но боялись, что будут отвергнуты, поэтому всю ночь мучились совестью и раз за разом проматывали в голове свои собственные холодные слова, придумывали другие вариации сказанного. Но слово — не воробей, и от этого было только хуже.

Утром девушке пришлось все рассказать Александру, встревоженному ее синяками под глазами. Когда повествование дошло до момента ссоры, она снова едва не расплакалась от осознания собственной вины.

— Кажется, тебя ссора задела больше, чем появление Марины, — усмехнулся парень. Блондинка хотела было возразить, но стушевалась, потому что и сама это заметила, хоть и пыталась отрицать, — послушай, Ань, — обхватив лицо девушки ладонями, вампир заглянул ей в глаза, — ты просто вас со стороны не видела. Да вокруг вас даже воздух розовеет от любви! И ничего страшного в этой размолвке нет, сегодня же помиритесь. Да даже если я прикажу: “Анна, разлюби Андрея!”, ничего между вами не изменится, вы же идеальная пара. Понимаешь? — шмыгнув носом, Дымова кивнула. — Тогда прекращай реветь и лучше напиши ему.

Слабо улыбнувшись, девушка потерла глаза и достала из сумки телефон. И, едва она его разблокировала, пришло сообщение: “Я дуракдуракдурак, прости меня! Пообедаем сегодня?”

Этого было достаточно, чтобы Аня засветилась, как лампочка, а Саша понимающе усмехнулся. Правда, через пару минут настал черед Дымовой усмехаться, когда ему пришло милое сообщение от его девушки.

Когда пары кончились, машина Андрея уже торчала на стоянке. А сам он стоял у входа в корпус, решая с Артемом деловые вопросы по телефону. Здоровый букет белых роз оттягивал руку, парень нетерпеливо притопывал, скороговоркой излагая сыну подробности местонахождения нужного тома дневника, где тот мог полюбоваться на точно такую же ситуацию в восемнадцатом веке и убедиться в правоте главы.

— В общем, вечером я приеду, а пока изучай, — пообещал Панков, завидев выходящую из универа нужную блондинку. Сделав несколько шагов, он вручил ей цветы и крепко обнял, прошептав: — давай больше никогда-никогда не будем ссориться?

Забытый Александр с понимающей улыбкой слинял, а довольная парочка в обнимку отправилась в сторону машины.

У Андрея буквально челюсть отвисла, когда он увидел, что какая-то пигалица пристроила свой зад на капоте его Камаро, позируя снимающей ее подружке.

— Эй-эй-эй, а ну-ка кыш! — прошипел брюнет, оказавшись рядом с девчонками слишком быстро. — Я сказал, свали с моей машины!

Расстроенная девушка соскользнула с капота, жалея о том, что сфотографировать ее так и не успели, а Панков, усадив обращенную в автомобиль, выуженным из нагрудного кармана рубашки носовым платком протер отпечатки ладоней на идеально отполированной поверхности, ворча что-то о беспардонных девицах, которых пороть надо.

О ссоре было решено больше никогда не упоминать. Закрепивший примирение поцелуй Аню вдруг почему-то очень смутил, но она не стала на этом зацикливаться. А стоило бы.