Ненаместные

Ким почти заснул к тому моменту. Изредка "просыпался" от тычка Герки и старательно кидал кубики. Судья из него вышел так себе, но это не сильно мешало играть.

– Поздравляю.
– Сказал он после долгого подсчета очков в столбик.
– Я так понимаю, Герка выиграл эту замечательную и потрясающую одинокую сережку. Как ни странно, здесь это законно... И что он теперь будет с ней делать?

Герка на секунду задумался. Обернулся к Лиль.

– Я готов дать возможность реванша, если хочешь.

В этот момент он на секунду приоткрыл вечно прищуренные глаза. Зрачки было расплескались в горизонталь, а потом снова стали человеческими. Вовремя, а то Лиль уже почти забыла, что он - Жаба.

Вся его поза была олицетворением мучительной неловкости. Ким, объявив о конце игры, разрушил какие-то древние чары, и теперь все стремительно возвращалось на свои места. На матч-реванш Кима не затащишь. И как тогда назвать такую встречу?

Лиль медлила, и Герка добавил, коснувшись уха сложенными в щепоть пальцами, стараясь повернуть руку так, чтобы не было видно перепонок:

– Видишь? Не проколоты. Мне просто... вернуть?

Конечно не проколоты, ни один нормальный парень уши не проколет, если все еще хочет ходить в школу и жить с целыми ребрами без клейма голубка. Такое позволялось разве что слабослышащим, которые носили в ушах камешки-артефакты. И то их старались носить как можно незаметнее, хотя бы прикрывать волосами, чтобы не дразнили тугоухим.

Герка мог бы носить гвоздики, будь он Медведем или Волком из тех, что гоняют по городу на жутко шумных и вонючих мопедах. Но какой из него Медведь? Так зачем указывать на очевидное?

– Понимаю.
– Сказала Лиль и вынула из уха вторую сережку, - мне подарила их Яйла, ценная, наверное, вещь... Может, с какими-то свойствами или вроде того...
– короткий взгляд на Кима: нет, никакой реакции, - но ты выиграл честно, просто забрать ее после этого... Она же просто меня не признает.

Лиль вовсе не думала, что это артефакт. Никто бы не стал дарить семейных артефактов и ценных вещей чужой девчонке до официальной помолвки. Даже Яйла, всегда уверенная на все сто процентов, что все будет так, как она хочет. Это был неплохой предлог, вот и все.

А если ее спросят, она всегда сможет соврать. "Когда я сняла серьгу, голова перестала болеть, вот я и решила, что это магическая вещь". Вполне достоверно, особенно если учесть, что про головную боль все правда, и все равно, что это, скорее всего, подействовала таблетка, которую с утра ей сунул Амме.

– Это значит...
– Протянул Герка.

Ким смотрел на все это с каким-то непередаваемым выражением лица. Потом сунул руку во внутренний карман висящей на спинке стула куртки, достал оттуда прямоугольную упаковку, наверное из-под каких-то очень больших леденцов, с черной каймой по краю, повертел в руках, положил обратно.

– Мне работать вечером, решайтесь уже.
– Насмешливо сказал он.
– или мне просто оставить вас наедине, доигрывать?

– Нет, спасибо.
– Вздохнула Лиль, убирая сережку в кармашек сумочки.
– Мне тоже пора. Я не против когда-нибудь дать реванш, но сегодня удача не на моей стороне.

Она встала.

– Всем спасибо за приятное утро и замечательное первое и последнее договорное свидание в моей жизни, никогда не думала, что встречаться сразу с двумя - так весело.
– Немного неуклюжая шутка, но она спешила откланяться, - Надеюсь, мы с ва... тобой, Ким, разрешим это недоразумение.

Она никак не могла привыкнуть звать его на "ты". Он был слишком взрослый и отстраненный. Нисколько ей не заинтересовался... он старался быть дружелюбным, но Лиль видела, что это скорее игра, чем искреннее желание. Она была не нужна ему точно так же, как и он ей.

Когда такие чувства взаимны, сложно стать приятелями.

– Я должен проводить?
– Спросил Ким скорее у Герки, впрочем, не делая попытки встать.

– Нет, спасибо, не должны.
– Улыбнулась Лиль.

Легкий поклон и она поспешила к выходу. О том, чтобы оставить деньги за выпитый кофе и незаметно умятый во время напряженной игры десерт, она даже не подумала - зачем еще нужны мужчины?

Ее больше беспокоило собственное легкомыслие. Она не была склонна давать парням пустую надежду, особенно, когда ситуация была очевидно двусмысленна: поведение Герки можно было трактовать и как попытку наладить контакт, и как осознание, сколько проблем можно получить, просто выиграв у кошкиной невесты в литивоме.

Именно поэтому она не собиралась больше ничего делать по этому поводу. Можно просто забыть о третьем участнике договорного свидания, если тот не захочет воспользоваться данной возможностью. Где-то в глубине души она надеялась, что Герка ее не упустит, но не позволяла себе этого осознать.

В последнее время ее все чаще мутило в обществе многочисленных школьных друзей. Она давно не чувствовала себя такой свободной от условностей, как сегодня.

Капелька грязной воды, упавшая на идеально чистые, отглаженные брюки благодаря пробежавшей мимо шумной ватаге мелкотни - это не те глиняные пласты, сходившие с ее детских потрепанных штанишек подобно лавинам когда-то давно, когда она сама была частью дворовой хулиганской банды. Но ощущения были в чем-то похожи.

Впервые за много лет она проиграла с разгромным счетом... и с удовольствием.

Глава 6

Жаннэй никогда не работала с детьми. У нее даже не было на это лицензии. Подростки после кризиса - да, ее клиенты, но до... Такому обучались на отдельном факультете, куда Жаннэй не смогла бы поступить, даже если бы очень захотела: основным требованием была эмпатичность, доброжелательность и развитые коммуникативные навыки.

Но Жаннэй видела, как меняются попавшие на "детское" девчонки... и парни, конечно, но их было гораздо меньше. Многие ломались, и вся их эмпатичность исчезала за щитом из ожесточения и цинизма, а те, кто не ломался, черпали силу в вере. Не обязательно в какого-то Бога, иногда это была просто... вера в лучшее?

"Конечно, когда видишь ребеночка, а у него слюнка до подбородка - это страшно. Но зато какая радость, когда ты после долгих занятий эту слюнку убираешь!" - кажется, именно это Юлга услышала перед тем, как категорически отказалась посещать вечеринки, куда приглашали девчонок с детского. Жаннэй в таких делах всегда следовала за названной сестрой, и этот случай не стал исключением.

Но только сейчас Жаннэй наконец поняла причину.

Эмоция врезалась куда-то в сердце, провернулась кинжалом, ударом под дых выбила из легких воздух, едва не заставив согнуться: красивая рыженькая девочка сосредоточенно возводит из конструктора идеальную башню, кладет последний кирпичик, рассматривает придирчиво... подносит руку ко рту и кусает запястье. За спиной у нее - пышный беличий хвост с идеально круглыми проплешинами через равные промежутки, он лежит безжизненно; на Жаннэй девочка не обратила ровным счетом никакого внимания.