Ненавижу тебя, Розали Прайс

Ровно в восемь я выхожу из комнаты, довольно неуверенно и растерянно, ведь пара должна была начаться ровно через пятнадцать минут. Я должна выйти из блока, не опоздав в колледж. Тем более лишать меня обучения, лишь бы утешить свое самолюбие, Веркоохен казалось бы выше этого. Только, утратить шанс вкусить все удовольствие в лицезрении меня униженной и молящей – он точно не упустит, судя по тому, как настрого запретил покидать блок.

Крадусь на носочках к входной двери, пытаясь не стучать каблуками. Ухватываю ручку, и отталкиваю двери. Большим разочарованием было то, что она не открылась, но замок открыт. Значит, двери закрыты ключом, которого, на данный момент у меня нет. Нильс не отдал лишь ключи от комнаты, прикарманив себе от входной двери.

Пыхчу. У меня есть пятнадцать минут взять его уговорами, иначе я опоздаю на пару, которую совсем не желаю пропускать. Поворачиваюсь в сторону правой комнаты и стремительно иду туда, легко стуча кулаком по двери, с замиранием сердце слышу шаги по иную сторону двери.

Парень открывает через несколько секунд. Смотрю с неким осуждением, когда он все еще одет в домашнюю одежду – в серую майку и шелковистые спортивные штаны. Похоже, он не жаждет в учении, позволяя себя ребятничество в своем возрасте.

– Ты можешь открыть входную дверь? Пожалуйста. Мне нужно идти в колледж, пара уже через пятнадцать минут, – тараторю я, оббегая взглядом небольшой участок комнаты, который попадает мне в обзор. Там довольно темно, такое впечатление, что зашторено темными шторами, или же заклеено окно от лучшей яркого утреннего солнца, что таково светило этим днем. В моей же комнате свежо и светло, а тут тускло и странно. Странно? Нет уж, жутко. Обстановка комнаты полностью характеризирует своего хозяина.

– А мне нужен шоколадный трюфель к кофе, предоставишь? О, уж прости, совсем забываю о твоей криворукости, Прайс, боюсь даже с трюфелем приключится не меньше приключений, чем с твоей утреней чашкой, – закатывает он глаза, опираясь об дверной проем, всем своим видом показывая, как я его раздражаю и насколько я ему наскучила.

Пальцы моих рук нервно сжимают ручку сумки, когда я испытываю на себе новые насмешки соседа.

– Пара через пятнадцать минут. Я не желаю писать объяснительную у ректора. Отдай мне ключи, Нильс, – сдержано повторяю я, надеясь на понимание. Но никакого чертового понимания между мани существовать просто не может. Он не хочет ни слушать меня, ни понимать, ни делать еще что-либо угождая мне.

– А я не желаю разговаривать с тобой, Рози. Избавишь от этого нежеланного кошмарного общения? Чем плохо устроить себе выходной денек? Сиди и радуйся, что без дела сидишь.

– Веркоохен, – прошипела я, напрягаясь, и от злости сворачивая пальцы в кулаки. Он не выносим! Зачем он кривит меня?

– Да, Прайс? – в ответную говорит мне, делая непринужденный вид, будто он весь во внимании и озабочен нашим бессмысленным разговором. Моя грудь тяжело вздымается и складывается ощущение, что я бежала без остановки около трехсот метров, чтобы сдать норматив, но сейчас старательно удерживаю в себе сбивчивое дыхание. И вовсе сдерживать свои эмоции в переделе дозволенного перед Веркоохеным я не могла, напросто не умела, оттого и пыхтела, не зная, как уговорить его выпустить меня из блока, не говоря уже пустить меня на лекции!

– Нильс, я понимаю, что ты, возможно, меня ненавидишь, но разве это разумно – не давать мне ключи и воспрещать мне идти учиться? Ты, конечно, имеешь полное право не разговаривать со мной, имеешь право кричать, унижать, критиковать и все в этом вроде. Но, мне нужно идти, и я не могу сидеть, сложив руки прогуливать учебный день по твоей не здравой прихоти. Это глупо, даже для тебя, Веркоохен.

Я говорю довольно сдержано, пытаясь обходить резкие слова и не налегать на парня, который в любой миг может взорваться диким зверем и вовсе накинувшись на меня с кулаками. Мой тон обычный, несколько деловой лексикон, в попытке наладить отношения на общей неприязни.

– Ты права. Я тебя ненавижу, Розали. Я действительно имею право на все, что мне доступно, и поэтому лучше иди в свою комнату, пока я сам тебя не отвел, отобрав ключи от комнаты, – грубо бросает он мне, словно недостойной даже его слов, а я округляю глаза от наглости и хамства на мои дружеские попытки найти общий язык, хотя бы на время. Он действительно собрался держать меня здесь как питомца? Нет, так не пойдет, и теперь кому-то придется остановить этот абсурд – мне.

Отхожу от его комнаты, доставая мобильный телефон, разворачиваясь к нему спиной. Не хочет по-хорошему поладить с новой сожительницей, пусть разгребает не меньше проблем от миссис Робинсон. Думал я буду молчать, и слушать его отвратительные команды «сидеть-лежать-голос»? Как бы не так! Я не наивная Стеффани, и далеко не собираюсь ожидать, пока его следующим шагом станет ладонь, кулак, если не нога, оставляющая на моем теле ссадины и гематомы.

– Ты что делаешь? – заразился интересом парень, внимательно разглядывая, как я вожу пальцем по сенсору.

– Собираюсь позвонить миссис Робинсон и попросить ее милости, чтобы открыла двери, а за тем напишу ректору письмо, с просьбой поменять комнату, или же поехавшего на голову соседа, – спокойно отвечаю я, надеясь, что это его хоть как-нибудь утихомирит, припугнет, и нахожу номер женщины, нажимая на вызов, прикладывая гаджет к уху, с вызовом поглядев на впервые пораженного соседа. И что-то подсказывает мне, что не из-за главного коменданта, а из-за «поехавшего на голову соседа», что было сказано в моей реплике только что.

– Положи телефон в карман, Роуз, – подходит ко мне парень, за считанный миг сровнявшись со мной, но я уже вслушиваюсь в гудки, не реагируя на его разгневанный тон, как и на поступившую чудовищную ярость.

– Ты не имеешь права держать меня тут, тебя и вовсе могут задержать за это нахальство, выписав не малый штраф за мое беспокойство, – выговариваю я, смело глядя в его темные синие глаза. Он в действительности высок и мне приходится поднять голову, чтобы быть на равных стойких положениях против него, и этим утром меня уже спасают сапоги на каблуке. Да только я не была равна этому парню, сильному мужчине, чьи руки сжимались в кулаки от поступившей пылкости и фанатизма в своей голове.

– Ты же не хочешь пожалеть об этом, Прайс. Сделай правильный выбор, и не смей…

– Миссис Робинсон? – спрашиваю я, когда слышу, что женщина отзывается любезным утренним приветствием. Но, я была готова и уверена в своих следующих шагах, пока пшеничноволосый парень не пихнул меня к стене, сдавив своею ладонью мое горло, довольно крепко обхватывая всю гортань.

Оторопь от действий Веркоохена, дал о себе знать подступающим головокружением. Легкие словно опустошались, а сердце спустилось куда-то вниз, почти забиваясь в укромный угол. Тело словно обливали горячим кипятком от каждого его касания, и мне было дурно, когда он не видел, что со мной происходит, продолжая надвигаться и сильнее сдавливать мое горло, пока я не начала задыхаться. Стоя на самых носочках сапожек, я ошеломленная и до ужаса впав в объятие трепета перед Веркоохеным, схватилась за его руку, когда не могло вдохнуть жизненно необходимого кислорода.

– Будет лучше, если ты сейчас же распрощаешься с ней, – шепчет он мне на ухо, а я почти теряя рассудок, киваю. Секунда и я глотая воздух, закашливаюсь, тяжело дыша, чуть не рыча, не в силах так скоро насытиться и наполнить легкие легким веществом для восстановления дыхания.

– Мисс Прайс? Розали!? Что-то случилось? Вы в порядке? – женщина почти верещит в телефон, но меня охватил ступор. Смотрю на Веркоохена, который взглядом приказывает открыть рот и заговорить, но во рту все пересохло. Сейчас, я думаю, только о моей сохранности, не желая закончить как Стеффани, а с нравом соседа, я быстрее удушусь на смерть, нежели выживу с синяками на лице.