Ненавижу тебя, Розали Прайс

Ни о каких спорах или же противостояниях сейчас не могло быть и речи. У меня даже, собственно и речи не было, не говоря уже о ссоре и обвинении Веркоохена в содеянном. Покорно поставив греться чайник, я достаю знакомую мне белоснежную чашку парня, а за тем и свою, решив согреться столь необходимым чаем. Пальцы рук приходилось часто сгибать, что приносило мало удовольствия и максимум дискомфорта, столь чувствительной боли. Зная его дозу кофе, что не раз я наблюдала утром, я, молча, насыпаю две ложки кофе и совсем немного сахара.

– Сними пальто, Роуз. Ты лишний раз мучаешь себя, – наблюдательно говорит парень, а я, наготовив напитки, ожидая свиста чайника, отхожу от тумбы, шатко упираясь на другую. Пальцы рук вовсе не слушаются меня, и высунуть большую пуговицу из дырки пальто у меня не получается ни с первого и со второго раза. Оставляя свои никчемные попытки раздеться, я укладываю руки на тумбу, не пытаясь больше ничего предпринять.

Веркоохен же, не долго усидев на своем месте, подходит ко мне, осматривая лицо, что я отвернула к окну. Я не хотела, чтобы он вглядывался в мои глаза, он бы увидел лишь мою слабость. Достаточно было того, что я не могу элементарно снять пальто. Пусть потешится над этим.

– Изнеможение по шкале до десяти, – спокойно интересуется Веркоохен, занявшись расстегиванием моей верхней одежды.

– Восемь. С половиной, – язык непроизвольно заплетается, а парень стаскивает с моего изнуренного тела долгой прогулки зимнее пальто. Хотя сейчас я уже сомневаюсь в том, что пальто является зимним, проверяя это весьма своеобразно.

– С половиной? – усмехнулся он, не ожидая такого точного ответа.

– Я не настолько тряпочная, как ты думаешь, – отвечаю я, оставаясь в свитере. Веркоохен присаживается, расстегивая молнию сапог. Когда его руки достают мои ноги из обуви, я чрезмерно корчу лицо, почувствовав боль. Мне приходится приложить все усилия, чтобы поставить ногу на пол в обычном положении, ощущая как болезненно, тянут связки мышц.

– Может, все-таки девять? – задумчиво протягивает Веркоохен.

– Все-таки девять, – соглашаюсь с ним, когда шипя от боли, я ставлю вторую ногу на пол. Парень поднимается на ноги, все же встретив мой взгляд своими небесными глазами. Больше он не насмехался. Когда свистит чайник, к нему подходит Нильс, разливая кипяток по чашкам. Понимая, что я свободна, бережно ступая по полу, сажусь на стул, почувствовав, как я все же лишись всех сил за одно мгновенье.

Веркоохен ставит передо мной чашку чая, а себе забирает крепкий кофе.

– На самом деле, я себя плохо чувствую. Говори, что хотел и пусти меня в комнату, пока у меня еще остались силы, дойти до нее, – тяну я слова, касаясь все еще холодными руками до кружки чая, чувствуя, как ладошки начали щипать от резких смен температур. Только мое тело не чувствовало тепла, подрагивая будто от холодного ветра в теплом помещении.

– За время прогулки ты должна была обдумать мое предложение.

– Напомни-ка мне это предложение, – склоняя голову набок, я смотрю на парня, который с нескрываемой колкостью в глазах, смотрел в мои. Сделав маленький глоток кофе, он вновь обратил на себя внимание.

– Взаимодействие. Ты – живешь без клыкастых чудовищ в своем сказочном мире, оставив моего друга в покое, или же я – клыкастое чудовище, собственнолично съедаю твою плоть, – метафорой ли была его речь, – мне так и не удалось разобрать, читая в глазах, что он говорит светлейшую правду. Сегодня я очередной раз убедилась в его жестокости, и искушать его было только на свой риск и страх – дрянно.

– Мне нравится Луи. Теперь ты, клыкастый, съешь нас двоих? – интересуюсь я, поддерживая его метафоры, но сам голубоглазый понимает, что именно меня интересует.

– Розали, – остановил он меня, став более серьезным и дав мне возможность исследовать его переменчивость в мимике. – На этой неделе я отчетливо анализировал тебя, и поверь мне, у меня в уме высиживает уйма безумных идей, как бы испортит твою жизнь. Только дай команду – встретишься со своим кошмаром наяву, принцесса. Тебе никто уже не поможет, особенно Луи, который на следующий день даже не вспомнит о твоем существовании. Он не твой рыцарь и уж тем более не защитник несчастных девиц.

– Тебе ли так проницательно знать о его чувствах, – раздраженно проговорила я, отпивая горячий чай из чашки. Тело подрагивало и никак не могло согреться, что очень огорчало меня.

– Я знаю его долго и очень хорошо. А вот ты ли знаешь о нем что-либо?

– Достаточно, – отвожу я глаза в сторону, понимая, что Веркоохен прав. Луи я знаю совсем мало, но точно вижу, что он добрый и хороший человек.

– Прайс. Ежели ты хочешь парня в постель, обратись к более… простому. Подобному себе. К примеру официантишке Джейми, уж ему-то ты придешься по вкусу.

– Веркоохен, ты невыносим. С каких пор у тебя появилось право загонять и фильтровать парней в моей постели? Какое тебе вообще дело к моей порочности? Следи за своими девушками, ладно? – разозлившись, я обрела голос, хриплый, но сильный, почти противостоящий ему.

– С тех самых пор, как ты, девочка из прошлого, произнесла мое имя. А о моих девушках не беспокойся, во всяком случае, я не засовываю в них язык на каждом углу колледжа, или же на каждом перекрестке квартала, в отличие от тебя, Прайс.

– Я тебе не уличная шваль, Веркоохен, и смени свое зазнайство в куда нужное направление, – рычу я, не понимая, когда он мог увидеть нас с Луи. Мы не столь вульгарны, и если он целует меня – это совсем секундное, ласковое, нежное явление!

Когда моя дрожь подкрадывается к моим плечам, я с силой напрягаю мышцы тела, заставляя себя сидеть смирно и ровно, продолжая явно не равное сражение с Нильсом Веркоохеным.

– Это твой окончательный ответ? – приподнимает бровь Нильс, когда молчание затянулось, а переходить на его сторону с белым флагом я не собиралась. По крайней мере, добровольно.

– Как бы, не хотелось этого признавать, – я поднимаю глаза на соседа, который нахмурился. – Я не укладывала Луи в свою постель, и я не пыталась это совершить, и не буду пытаться. Но общение с ним не прекращу. Такой ответ сойдет, чтобы максимально удовлетворить твой кровожадный голод к издевательствам?

– А ты не так проста, как кажешься, Прайс. Используешь моего друга, пока он всеми способами находит повод и время для уединения с тобой, а ты уже заранее знала, что откажешь ему. И зачем же? Какой от этого ты получишь толк, Рози? – сощурил он глаза, явно догадываясь об моем ответе.

– Ты ведешь свои игры, а я свои.

– Обожжешься, – ядовито замечает парень, пока я, отодвинув чашку, уложила руки под стол, обхватывая свою талию. Дрожь дошла до пальцев. Таково движение не осталось не замеченным для моего крайне внимательного соседа. – Что, страшно сидеть с клыкастым другом?

– С чего ты взял, Веркоохен, что я боюсь тебя?

– Всего-то при двадцати пяти градусов дрожишь, как загнанный волком заяц, – едкая ухмылка скользнула по его губам, когда я недоверчиво покачала головой.