Необузданные желания

Мои руки ложатся ей на талию, я поднимаю ее и усаживаю на край стойки. Затем протискиваюсь между ее бедер, не отрываясь от ее рта. Ее руки сжимают мою футболку. Я обхватываю ладонями ее щеки, наклоняя ее лицо и обеспечивая себе лучший доступ к ее рту. На вкус она как шоколад и мед. Сладкая, как я и предполагал.

Я отрываюсь от ее губ, сокращая минимальное расстояние между нами.

— Чертовски идеально, — стону я.

— Этого не должно было случиться, — шепчет она, проводя пальцами по нижней губе.

— Это, блять, определенно должно было случиться, — говорю я ей.

Она качает головой из стороны в сторону.

— Почему ты не спишь, Пчелка? Чего ты так боишься? — Спрашиваю я ее.

— Не считая того, что меня могут похитить и будут держать в стеклянной банке? — Ее брови поднимаются до линии роста волос.

— Не считая этого.

— Я боюсь тебя.

Я перевариваю ее ответ. Я снова и снова прокручиваю его в голове, продолжая наблюдать за ней. Она боится меня. Она признает это. И, как ни странно, мне это совсем не нравится.

— Как бы сильно я ни желал тебе боли, думаю, еще больше мне хочется видеть тебя счастливой. Я хочу смотреть, как ты мирно спишь. Мне не нравятся твои кошмары, — говорю я ей.

— А что, если я хочу подарить тебе свою боль? Что, если я захочу использовать тебя, чтобы вырваться из жизни, в которой чувствую себя запертой столько, сколько себя помню? Что, если бояться здесь следует только тебе?

— Я чертовски боюсь тебя, Пчелка. Вот почему я держался подальше. Но теперь, когда я абсолютно уверен, что мы не убьем друг друга, не думаю, что и дальше смогу это делать. Не думаю, что смогу держаться на расстоянии или продолжать наблюдать за тобой издалека. — Мой большой палец проводит по ее щеке.

— Ты должен. Для меня ничем хорошим это не кончится. — Она спрыгивает со стойки, и я позволяю ей обойти меня и выйти за дверь. Позволяю ей уйти.

Пока что. Но я не уйду далеко. Я всегда буду на шаг позади нее. Куда бы она ни пошла.

Стоя в темноте спальни Люси, я наблюдаю, как ее голова поворачивается из стороны в сторону. Из ее рта вырываются приглушенные крики. Мне не терпится разбудить ее, заключить в объятия и сказать, что все будет хорошо. Пообещать ей то, чего я не могу обещать, просто чтобы дать ей немного душевного спокойствия. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, когда она зовет меня по имени. Я поворачиваю голову, оглядываясь через плечо, ожидая увидеть ее крепко спящей. Но вместо этого вижу два остекленевших глаза, смотрящих прямо на меня.

— Что ты делаешь? — Спрашивает она, хотя ее голос звучит не так удивленно, как я ожидал.

— Проверяю тебя. Спи, — говорю я ей.

— А ты когда спишь? — Спрашивает она.

— Когда больше не могу бодрствовать. — Сон дается мне с большим трудом. Бессонница — сволочь, но я научился с ней жить.

Люси моргает, глядя на меня.

— Останься. Ну же, тебе тоже нужно поспать. — Она приподнимает одеяло на пустой стороне кровати и жестом приглашает меня лечь.

Мои глаза расширяются.

— Либо ты все еще в ловушке своего кошмара и разговариваешь во сне прямо сейчас. Либо это мне снится сон. — Даже когда я говорю это, мои ноги, кажется, действуют сами по себе, приближаясь к кровати.

— Залезай, пока я не опомнилась, — говорит она.

Я стягиваю футболку через голову, затем снимаю туфли и носки. Я не решаюсь снять джинсы. Если я буду так близко к ее киске, и у меня будет полный доступ к ее телу, не уверен, что смогу сдержаться и не вонзить в нее свой член, пока она спит. Хочет она этого или нет.

Я ложусь на ее кровать. Об этом я думал много раз, но так и не решился довести дело до конца. Перевернувшись, я смотрю на Люси. Она смотрит прямо на меня в ответ.

— Почему ты не спишь? — Снова спрашивает она.

— Потому что мой мозг не знает, как отключаться.

— Ммм, нужно просто закрыть глаза, — говорит она, наглядно показывая. Ее дыхание становится мягким и ровным, а ресницы слегка трепещут.

Мои пальцы убирают волосы с ее лица, заправляя их за ухо.

— Я лучше проведу это время, глядя на тебя, — говорю я ей.

— Это жутко, но в то же время даже как-то мило, — бормочет она, придвигаясь ближе ко мне. Я напрягаюсь, когда она прижимается к моему телу. — Доминик?

— Да?

— Это та часть, где ты обнимаешь меня и шепчешь мне на ухо всякие нежности, пока я не засну.

— Извини… мне это чуждо, и я никогда не делал этого раньше, — признаюсь я, а затем притягиваю ее тело еще ближе к своему и крепко обнимаю.

Люси фыркает.

— Ты слишком талантливо владеешь языком и пальцами, чтобы я могла поверить, будто ты никогда раньше не был с девушкой.

— Я много с кем трахался, Пчелка. Просто я никогда не спал рядом с кем-то. Никогда никому не шептал нежностей на ухо.

— Расскажи мне то, чего больше никто не знает, — внезапно говорит она.

— Думаю, ты либо мое спасение, либо моя величайшая погибель. Пока не знаю, что именно.

— Я определенно не спасение, Дом. Это я знаю наверняка. — Она прижимается лицом к изгибу моей шеи.

— Поверь, ты — точно спасение. — Моя рука рассеянно проводит по ее волосам. Я закрываю глаза, а мои напряженные мышцы расслабляются рядом с ней. Я слышу ее тихое похрапывание, ее тело полностью расслаблено и спокойно покоится в моих объятиях. Я никогда не думал, что это возможно. Никогда не считал себя способным на это. Я и представить не мог, что такой сценарий станет реальностью.

Она сейчас так уязвима. В моей власти. Я могу сделать все, что захочу, и она ничего не сможет сделать, чтобы остановить меня. Я могу причинить ей боль. Положить конец этой игре. Моим страданиям. Моей одержимости. Но даже осознавая все это, я понимаю кое-что еще…

Эти мысли уже не так заманчивы, как раньше.

Глава 20

Я просыпаюсь после одной из лучших ночей за последние несколько недель. Одна. Могу поклясться, что он был здесь. Я вытягиваю руку рядом с собой. Простыни холодные. Но когда я переворачиваюсь, зарываясь носом в подушку, я чувствую его запах.

Это был не сон.

Я пригласила монстра в свою постель и выжила. Я рада, что его здесь нет. Не знаю, что бы я сказала ему при свете дня. Я эгоистично позволила ему обнять меня прошлой ночью. Мне было очень уютно в его объятиях. Я смогла заснуть быстрее, чем когда-либо. И то, что он сказал…

То, что я сказала…

Это уже слишком. Какой бы ни была эта чертова связь между нами, она очень сильна. Интересно, на этом ли основаны все великие истории любви? Но, опять же, все великие — самые лучшие истории — обычно заканчиваются трагедией. Доминик продолжает настаивать, что нам суждено уничтожить друг друга. Но, подобно мотыльку, летящему на пламя, я не могу оставаться в стороне.