Необъявленная война

— Ну... это хорошо. Впечатляет. Но не так, чтобы очень. Это всё эффект от первого раза, но теперь я твердо уверен, что устою.

— Научись врать, если связался с Грейнджер! — с вызовом выдохнула Гермиона, вгрызаясь взглядом в выпуклость на брюках. Лаская себя, забыв про стеснение, потому что мысленно делала далеко не это. — Покажи мне свой член, — смело и непреклонно, плохо скрывая возбуждение.

— Что?! — возмущение было притворным. Не умел Драко теряться от подобных просьб.

— Ты меня слышал. Я хочу видеть твой член. Знаю, он так же безупречен, что и в прошлый раз. Ослабь ремень и покажи, наглый мой...

— Ты выиграла, сдаюсь, — Драко сделал шаг вперед. Повтори Гермиона еще раз слово "член", Малфой наплевал бы на игры и просто набросился на нее.

Но она покачала головой и, на мгновенье прикрыв веки, застонала.

— Я хочу тебя. Хочу видеть... Хочу...

То, как неспешно Драко воплощал её «жажду», лишь сильнее завело. Гермиона наслаждалась уверенными руками, расстегивающими ремень... звуком молнии... открывшейся взору эрекцией. И не просто наслаждалась — ласкала член взглядом, намеренно растягивая этот момент, чтобы Малфой разделил волнительные мгновения в полной мере. Пока у самой хватало сил держаться...

Но — бог мой — как же это сложно!

Гермиона рванула руку из плена собственного белья, спрыгнула со стола и стремительно приблизилась к Драко. Последовавший за этим поцелуй снес дыхания друг друга, соединил губы, сплел языки. Спутывая желания в тесный клубок, они несколько минут высекали из долгожданной близости искры. Не было никаких длинных прелюдий, потому что страсть, дикая и безграничная, требовала иного — того, о чем они думали, как больные, испытывая взаимную выдержку.

Гермиона опустилась на колени, лишь бы заставить Драко хотеть ее еще больше. У желанья ведь нет предела. Наверное... Оно может стать всем — кровью и плотью.

Драко не мог поверить в происходящее: Гермиона при свете дня, без просьб и уговоров, украшенная легким румянцем, берет член в руку и тянется чувственно приоткрытыми губами…

— Наглеешь?.. — голос полухрипел.

— Останови меня, — прошептала она, понимая, что Малфой не сможет. Он хочет этого так же сильно. Нет, намного сильнее!

Драко застыл в ожидании кайфа, и её губы сомкнулись на члене, обжигая дыханием. Мерлин всемогущий!.. Слова кончились, пришло понимание: она... И только она... Абсолютно точно, навеки вечные, отныне и до конца света принадлежит только Драко! До кончиков пальцев, что ласкают его. Его член.

Рай существует.

Гермиона с нежностью заходила всё дальше, всё глубже, обволакивала собой — теплом и влагой, вынуждая Драко неслышно кричать. Его рука скользила по каштановым волосам, и глаза не отрывались от безумно возбуждающего действа:

— Подожди... — потерял он невольно. Тише, чем стук сердца, которое, казалось, барабанило, разрушая бесстыжие звуки.

Она и на миг не задержалась, вкушая Драко вот так. Ей нравилась мягкая твердость на грани греха. Пальцы чувствовали пульсирующие вены, губы будто тонули в упоительном трении, и всё это было ново-прекрасно в своем безрассудстве. По тому, что срывалось у Драко, Гермиона понимала, что теперь она мучает его. Еле слышный вдох, шумный выдох, а иногда почти рычание только подстегивали. Делили удовольствие на двоих. И она продолжала бы до конца, стоило только намекнуть, но услышала отчаянную просьбу:

— Перестань, прошу тебя. Я свихнусь, сдерживаясь.

Гермиона выпрямилась и с хищным блеском спросила:

— А я если мне мало?

Не прошло и пары секунд, как Драко схватил ее за талию и от нетерпения трансгрессировал на кровать. Любовь плевала на рассудок!

Звуки рвущейся, наспех снимаемой одежды смешивались с жадными поцелуями. С такой силой он не целовал никого раньше. Как будто от этого зависела жизнь.

Гермиона сама раздвинула ноги в ожидании ласк, когда он резко придвинул ее к краю постели и опустился на колени. Она дважды невольно вскрикнула: когда почувствовала наглый язык, и когда пальцы скользнули внутрь разгоряченного тела. Без труда отыскав нужный ритм, Драко довел удовольствие до дрожи. Если и было на свете что-то более острое и бесконечное, то Гермиона не поверила бы. Такие ласки заставляли стенать... взлетать... звать Господа Бога и переходить на требовательное шипение:

— Не останавливайся!

Волшебство нескромных касаний парило в воздухе, обостряя ощущения допьяна. Как натянутая струна, тело Гермионы пело, выгибаясь и замирая. Голова неосознанно металась по простыне. И все потому, что вся власть сосредоточилась в руках Малфоя. В его языке. Во внутреннем напряжении, когда точка невозврата подошла совсем близко.

Возглас отчаяния огласил комнату, когда Драко прервал ласки и уперся ладонями в разведенные колени. Почти сразу у Гермионы перехватило дух: член стремительно проник внутрь. Алчные руки заскользили по её ногам, по изгибам бедер — вверх, чувствуя, как она сильнее раскрывается для него, уступая нестерпимому желанию. Губы Драко припали к груди, развязно и вкусно, подчиняясь животной потребности.

Наступившая вдруг тишина звучала красноречивее стонов. Никак не сдержаться. Не двигаться просто невозможно. Только вперед. Только назад. Позволяя удовольствию диктовать ритм и силу.

Он выпрямился и прикоснулся большим пальцем к клитору. Надавил, обвел… заскользил по влажной поверхности все быстрее и быстрее…

Толкнулся. Отчаянно. Истошно. Толкнулся в самую глубь. Снова. И снова.

— Гермиона... Какая же ты... — Малфой и не пытался подобрать подходящее слово — бесполезно!

Просто двигался. Резко. Рывками. В этих грубых проникновениях было что-то жестокое, но вместе с тем неповторимое. В ее "еще"… В его "да"... Когда громкое придыхание выдавало приближение оргазма.

Пытаясь отсрочить финальные мгновения, Гермиона твердила:

— Нет, Драко... Нет... Нет... Нееет... — но, сдавшись, утонула в собственном крике. Изогнулась, сжимая пальцами шелковые простыни.