Необычное задание

— Может быть, потому, что мои товарищи пока что с твоими господами в одной упряжке? — не без оснований предположил агент вождя (и, как окажется позже, угадал).

— За что я тебя всегда ценил, так это за умение мыслить трезво…

— А может, ты в очередной раз хочешь сменить хозяев? — поинтересовался Ярослав.

— Нет… Не думал над этим… Пока… (За таким у них обычно следует: "А что мне за это будет?") Все равно ты не уполномочен принимать подобные решения.

— Кто знает? Может, все же лучше покаяться и, дабы заслужить прощение, предпринять соответствующие шаги?

— Какие именно?

— Для начала — хотя бы поведать мне о сути твоего теперешнего задания.

— Я и сам ни черта еще не понял… — неожиданно разоткровенничался Пчоловский — Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что… В любом случае мы должны первыми заполучить то, на что претендуешь ты!

— Вот и славно… Занимайся, выполняй задание, только не перебегай мне дорогу…

— А ты мне!

— Договорились. Надеюсь, когда-нибудь оценишь мое благородство и ответишь, как положено, — добром на добро.

— В каком смысле? — не понял бывший соратник.

— Я ведь легко могу сообщить куда следует, и тебя обложат со всех сторон, — пояснил Ярослав.

— Согласен.

— Но не сделаю этого.

— Спасибо, отец родной! — прижав руки к груди, шутовски поклонился Пчоловский.

— А ты ходи где-то рядышком, наблюдай, записывай, кто знает, как оно дальше повернется? Может, в будущем объединим свои усилия? Пусть на время, на короткий период, союзники все же. Пока…

— Там видно будет! — подытожил Пчоловский-Дибинский и, не оглядываясь, направился в сторону сообщников, поджидавших его на прежнем месте и в прежних позах — с руками, опущенными в карманы свободных брюк.

Однако далеко уйти ему не удалось.

— Да, позволь еще один немаловажный вопрос, — остановил его Ярослав.

— Говори! — чересчур резко обернулся "извечный" недруг, да так, что его лицо исказила гримаса невыносимой боли (видимо, там, в Несвижском подземелье, часть осколков попали ему в шею или голову). — Только быстрее…

— Ты на Карповке случайно оказался али как?

— Случайно. Чистое совпадение. Один шанс на миллион.

— То, что мы столкнулись?

— Ага.

— И последнее… Тетка твоя жива?

— Какая еще тетка? — удивился Пчоловский.

— Татьяна Самойловна.

— Тебе-то какое дело?

— В принципе — никакого, — рассмеялся Ярослав.

— Вот и сопи в две дырочки. Пока до вас не добрались! — угрожающе прошипел шпион.

ГЛАВА 7

Спустя мгновение из глубины соседней арки появилась Прасковья и… с разгона бросилась на шею Ярославу.

Похоже, что наблюдать из глубины двора за всеми перипетиями неожиданной встречи, им с Николаем не составило особого труда.

— Не знаю почему, но я очень сильно волновалась. Нервничала. Переживала, — выпалила Пашуто. — У тебя все нормально?

— Да.

Тут же появился и Альметьев.

— С моей ногой даже за такой знойной женщиной не угнаться! — пошутил он. — Все? Можем продолжить наш путь?

— Легко, — сместил ударение на первый слог в еще одном любимом, но гораздо реже употребляемом слове разведчик.

— И куда теперь? — продолжал допытываться бывший однокурсник.

"Похоже, он и не подозревает о существовании какого-то сумасбродного академика. Цель у Коли одна — днем и ночью следить за мной", — пришел к выводу Ярослав.

А вслух произнес:

— Здесь недалеко. Четвертый дом по левой стороне, если я не сбился со счету.

— Я уже определилась, куда вам нужно. За мной! — в очередной раз взяла на себя командирские функции их бойкая спутница.

* * *

Плечов позвонил в дверь.

Дело в том, что 1 октября 1943 года почти во все дома Северной Пальмиры подали электричество; а водопровод и канализация и вовсе были пущены в эксплуатацию несколько месяцев тому назад. А еще… Именно в этот день начался учебный год практически во всех ленинградских школах, которые (о чудо!) оказались обеспечены всем необходимым: и освещением, и топливом, и учебниками, и письменными принадлежностями.

Никто не спешил впускать их в квартиру, однако вскоре Альметьев все же смог различить далекие шаркающие звуки, четко указывающие на присутствие в квартире хозяина. Или кого-нибудь другого?

Ярослав повторно нажал на кнопку звонка.

Подействовало!

Дверь приоткрылась — и в образовавшемся проеме возникло давно не бритое лицо. Нет, не по причине пьяного загула или еще каким-то форс-мажорным обстоятельствам, а сознательно — следуя, так сказать, негласным требованиям подзабытого старорежимного этикета.

Борода аккуратно подстрижена, усы со всех сторон подбриты и, похоже, специально подкручены.

— Здравствуйте! — вежливо наклонил подбородок Яра.

— День добрый…

— Нам нужен профессор Мыльников, — продолжил наш главный герой, хотя, конечно же, с первых мгновений признал в вышедшем мужчине человека с подаренной Копытцевым фотографии.

— Берите выше — академик! Хотя и профессор — тоже правильно, — располагающе усмехнулся хозяин и сразу же… нахмурился, излучая абсолютную неприязнь ко всему окружающему миру (как выяснится позже, столь резкие перепады в настроении были визитной карточкой, как сказали бы сейчас — фишкой, этого многостороннего и очень талантливого человека). — Просто разные понятия…

— Знаю, — кивнул Плечов.

— А вы кто будете? — настороженно поинтересовался Дмитрий Юрьевич.

— Ваши коллеги. Из Московского университета, — спокойно, уверенно, с добродушной, как ему казалось, улыбкой на все внешне безобидное лицо, продолжил секретный сотрудник. — Плечов Ярослав Иванович и Альметьев Николай Петрович. Плюс Пашуто Прасковья Петровна, наш, так сказать, гид и проводник. Точнее, проводница, из местных.

— По какому поводу?

— Руководство университета направило, по согласованию с партийными органами. Говорят, еще до войны — весной 1941-го, вы подали в самые разнообразные инстанции ряд жалоб и прошений, касающихся несправедливого лишения гражданства ваших предков, мечтающих вернуться на Родину.

— Было такое, — равнодушно бросил академик, по-прежнему не открывая до конца дверь. — Но теперь все это уже не очень актуально: дед недавно ушел из жизни, так и не дождавшись прощения.

— Извините. Немного затянули с рассмотрением. Сами понимаете, какое время.

— Да-да… Война все-таки… Хорошо, отец еще жив; может, хоть его напоследок осчастливите.

— Будем стараться.

— Одного не могу понять: причем здесь вы, коллеги, ученые мужи?

— В одном из обращений содержалось мнение, что ваш отец может по доброй воле вернуть в Россию некоторые очень важные реликвии, так сказать, в обмен на лояльность советской власти.