Необыкновенные приключения капитана Шпарина

– Нет, у вас тут что-то происходит! Балдеете, время от времени?

– Ничего у нас тут не происходит. Работаем… Отлавливаем шпионов вроде тебя, - отворачиваясь от сейфа, ответил Супонев и недобро подмигнул Шпарину. Глаза главного сержанта поменяли цвет с противного сизого на не менее противный грязно-жёлтый.

– Сдаётся мне что происходит, и вы не тот, за кого себя выдаёте, - Шпарин посмотрел на открытый ранец, валяющийся у открытого сейфа.
–  Я, эта-а… в этом просто убежден!

– С чего бы «эта-а» в этом?
–  спросил розовощекий главный сержант, копаясь у себя в таком же розовом ухе.

– Сейф!

–  сказал Шпарин.
–  Папка! Вы глаза свои видели?.. И слишком много на себя берете, не смотря на невысокое звание.

– Может ты и прав, - сказал Супонев, продолжая дергать мочку уха.

Шпарин присмотрелся и разглядел в центре мочки миниатюрную клипсу.

Из-за розовой мочки вылезла тоненькая проволочка с крохотной бусинкой на конце. Раздался еле различимый тончайший свист, который тут же прекратился.

– Прошу связь с «Другом». «Чистая линия». «Белый букет чертополоха», - сказал Супонев.

– Какой букет?
–  переспросил Шпарин.
–  Может красненького? Портвейна?..

– «Чистая линия». Закрытый канал. Назовите кодовое имя», - раздался тихий бесполый голос.

– Муфлон, - ответил главный сержант, косясь на Шпарина.

– «Назовите второе кодовое имя».

– Глотка.

– «Соединяю».

– Муфлон. Рыжий… С большой глоткой, - сказал Шпарин, все еще весело блестя глазами.
–  У нас муфлоны водятся в горах или в пустынях, но большое их количество, как ни странно, проживает в городах. Это же такие городские козлы… И у вас, получается, они везде.

Супонев пожевал нижнюю губу и погрозил Шпарину кулаком.

– «Друг» на связи».

– У меня, кажется, «негодяй», - сказал Супонев.
–  Большой «веселый негодяй». Подчеркиваю, «веселый негодяй». Мои действия?..

– «Кажется? В игрушки играете?».

– Возникли проблемы, - нерешительно сказал главный сержант.

– «Разберитесь и решайте проблемы».

Проволочка с бусинкой спряталась в клипсу. Главный сержант снял с пояса наручники и приковал Шпарина к стулу.

– Некоторое время придётся побыть одному. Кстати, если ты запамятовал, муфлон, - хищник, редкий, опасный хищник.

В кабинет влетел одетый средний сержант Кесин.

Супонев поднял брови.

– Не спешим, сержант?

– Две доходяги отрубились, пришлось отправить в госпиталь.

– Идём брать Ляхова, - сказал Супонев.
–  Дуй за автоматом.

– Я давно подозревал белобрысого, - обрадовался средний сержант.
–  Продался, значит, а такой молодой.

– Возраст ни о чем не говорит, - Супонев с сожалением посмотрел на Шпарина.
–  Разорваться что-ли? Ладно, тобой я займусь, когда вернёмся.

Дверь кабинета захлопнулась. Шпарин подождал пока гулкие шаги не стихли и рывками, вместе со стулом, подобрался к сейфу. Профессиональное любопытство взяло верх над осторожностью.

– Ошибка, товарищ главсержант. Я такого от вас не ожидал. Приковывать нужно обе руки и сейфы закрывать. Итак, посмотрим из-за чего весь сыр-бор.

Шпарин вытащил желтую папку, прижал подбородком к груди, свободной рукой развязал тесёмочки и положил на колени. В правом верхнем углу папки красная выпуклая надпись: «Высшая степень секретности». «Дубликат». Чуть ниже: «Департамент Закрытых Исследований». По центру черными буквами: «Принципы моделирования пространства. Рабочая версия. Научный руководитель проекта профессор Гамкин».

Рукописные листы, мелкий, стремительный почерк. Множество исправлений, зачеркиваний, дописок на полях. Шпарин, не вглядываясь в текст, вытаскивал из папки лист за листом, пробегал глазами и убирал назад. Одной рукой делать это было сложновато и он, вместе со стулом, припрыгал к столу. Дело пошло быстрее.

Схемы, формулы. Формулы, схемы…

В коридоре послышался топот, Шпарин, не успев просмотреть и пятой части содержимого папки, на оседланном стуле бросился к сейфу.

Дверь распахнулась, на пороге возник главный сержант и увидел дремлющего Шпарина.

– Как всё прошло, поймали лазутчика?
–  Шпарин зевнул и потянулся.

– Не твоё дело, - Супонев подозрительно осмотрел внутренности сейфа.
–  Ты хорошо себя вел в моё отсутствие? Ничего не трогал?

– Я хорошо воспитан, - обиделся Шпарин.
–  И, как я мог, при столь гостеприимных хозяевах?..
–  пытаясь выдернуть руку из наручника, добавил он многозначительно.

Главный сержант вернулся без берета, с царапинами на лысине и ссадиной на подбородке. Кесин отсвечивал здоровым тёмно-лиловым синяком под левым глазом и пытался стянуть оторванный рукав, собранный в гармошку на локте, не замечая, что застёгнут пуговицей у запястья.

– Какое у вас прозвище или кличка в кругу сослуживцев?
–  любуясь фингалом, спросил Шпарин.

– Не скажу!
–  набычился сержант.

Главный сержант стоял перед зеркалом и изучал повреждения.

– Ну, так как, схватили оборотня?
–  не унимался Шпарин.

– Лежит твой оборотень под брезентом с дыркой в башке. Настигли. Еще немного и ушел бы, - сообщил из зеркала Супонев.
–  Сопротивлялся отчаянно, мерзавец.

– Куда бы он ушел?
–  процедил Шпарин.
–  Датый? С двух шагов в меня не попал. Убили, мерзавцы, пьяного помначштаба. Убили, без суда и следствия.

– Да, ты, ты… - захлопал противными грязно-жёлтыми глазами Супонев.
–  Ты что болтаешь?

– Дотявкается он у нас, - средний сержант содрал рукав и, тихо напевая, стал вытирать им штык-нож автомата.
–  Додухарится.

– Откуда кровь?
–  показывая пальцем на штык, спросил главный сержант.

Кесин достал из кармана грязную тряпицу, развернул и показал два человеческих уха, нанизанных на кусок толстой веревки.

– Ребята говорят приказ вышел: за каждого пойманного шпиона, живого или мёртвого, орден дают. Доказательство.

– Эх!.. Совсем дурак стал!
–  устало сказал главный сержант.
–  Выбрось немедленно. Нет такого приказа. С вами скоро чокнешься.

– Да, это точно, - согласился Шпарин.
–  С таким контингентом недалеко и до больнички. Один Додоня чего стоит. А этот вообще идиот. Психушка с мордатыми санитарами ждут вас не дождутся.

– Опять он обзывается, - засопел Кесин.
–  Господин главный сержант, и почему вы при нем всё говорите и рассказываете?

– И в самом деле, почему?
–  спросил Супонев.
–  А потому, что он никому никогда ничего не скажет. Не доживёт до обеда.