Уже скупее трачу время жизниНа сон, безделье, встречи «просто так».Над головой все ниже тучи виснут,Все беспросветнее студеный мрак.Как обречение, как наваждение,Не ускользнуть, сторонкой не уйти.Но теплится в моей душе свечение,Знать, не собьюсь я с вещего пути.Деяния судьбы – то воля Господа,Ничто тут ни прибавить, ни отнятьИ нету места подлости и косности,А некая сокрыта благодать.И сам я обнаруживаю всуеТо веянье – ему названья нет,О нем не разглагольствуют, не судят,Нe существует на него запрет.Она без принуждения, сердечно,Молитва, зарождается светясь,Животворящую распространяя власть.Склонилась надо мною Матерь-Вечность.
«Как
утереться рукавом…»
Как утереться рукавом?..Без проблеска предлогов разныхЯ отстраняюсь от соблазновМной неосознанным рывкомИнстинкта. Ветерок всплеснулся,То ль превратился в тень, то ль в свет.Я встрепенулся, оглянулся,Но рядом никого уж нет.Идя обочиной одною,Другую я не замечал,Прощался с кем, их не встречал.И Бога звал слепой рукою.
«Были ангелами…»
Были ангелами, стали злодеямиБрат Василий, Полина сестра.Что утрачено? Что содеяно?Наступила прозренья пора.Как мне жаль, как мне больно и грустно,Птицей раненой плачет душа.Мы расстались совсем не по-русски,Разделила нежданно межа.И ее обойти невозможно,Перепрыгнуть тем паче, онаГлубока – глянешь, вскрикнешь: «О Боже!»,Как могила, черна, холодна.Видно, вами задумано былоПреподать мне коварный урок,Чтобы стужей наполнились жилы,Превратилось чтоб сердце в комокМертвый, к белому свету бесчувственный,К облакам и траве по весне,Что являлось поэзией, чудом…Но о том говорить бы не мне!Родились вы в цветенье и оттепель…Оттого этот стих неуклюж…Унесу ваши бредни неловкиеК Богу (ждать уж осталось чуть-чуть!),Пусть рассудит на облачной бровке,Пусть укажет нам праведный путь.
Под Крестом, обнимающим небо
Безнадежность не в сказках придумана,Не за чадным стаканом вина,Она рядом – стою, как под дулом,И уже никакая ценаТем остаткам истаявшей жизни.Да какой ныне торг затевать?!Мне понятнее кладбище, ближе,Где мне скоро лежать, почиватьПод Крестом, обнимающим небоИ зовущим любить все вокруг,Что со мной спотыкалось и крепло,Как на пожне с каменьями плуг.Это чувство я понял, услышалТак объемно… иного уж нет!Оно хмеля кровавого тише,Его пепельный сумерек светЯ воспринял, как сущую данность,Я ладони свои осмотрел,Как уже отдаленную странность,Как невнятный, туманный удел.И исходная выпадет доля,Не отвергнуть ее сгоряча —Нет, не будет мне тягостно, больно,Как меж пальцев зажжется свеча.
«Я живу усредненно, усеченно и скрытно…»
Я живу усредненно, усеченно и скрытно,Что-то мне поменять в своем нраве и быте,Как слона искупать в деревянном корыте.Я не то чтоб смирился и свыкся за годы,Даже мысли такие не таил я в уме,Так они повелели, Господь и Природа,Остается несложное скромное мне —Покориться… не втуне, поперед не соватьсяЗвезд вселенских и сирых полынных ветров.И от пыли житейской в углу отряхаться,От укусов болючих пауков и клопов.Сколь размножилось их, развелося на свете!Что ни дверь, ни порог… все они да они,«Преподобные» Глаши, Марьяши и Пети,Во все смутные ночи, залетные дни.Не насытиться им чужеродною кровушкой,Упокоиться им — срок не скоро придет.Колотиться мне в стену тяжелой головушкой —Это значит, назад повернуть, не вперед.Это значит, вконец поутратить что было:Усредненное, скрытное… Темь. И заря.Коль Господь и Природа меня не забыли,И блюдет место вечное матерь-земля.
«От рожденья до нынешних дней…»
От рожденья до нынешних дней,Не питаясь ни хлебом, ни солью,Все никак не дождется моейЗавершающей гибельной доли.Кто же он? Мал собою? Велик?Есть ли мать у него и жилище?Когда
сплю, дышит мне на висок.Убегу, схоронюсь… Он же ищет,Все обшарит углы, катухи,Ветки гнет и солому швыряет,Злится, плачет, сбивает в кругиКур и их со двора прогоняет.Я не ведаю сам, почемуЖаль его мне становится тихо,Возвращаюсь покорно к нему,Мне навек нареченному лиху.
«Усталость клонит, как траву под ветром…»
Усталость клонит, как траву под ветром,Которая свой источила сок,А вот за обвалившимся куветомЕе предсмертный ноет голосок,И он не смолкнет некоторое время,Пока его услышат за чертой,За той, земное где спадает бремя,Круг жизни зачинается другой.Крепись, душа, теснимая сомненьем,Утрат твоих не счесть. И вот когдаНадежд уже не будет на везенье,Зажжется первобытная звезда.Уже, уже зажглась и наблюдает…Она принадлежит мне одному.И в теле моем сила убывает,Иную жизнь, как и трава, приму,Но не под ветром, а под тон молитвы —Она овеет дух (так у людей!),И день, грозой лазоревой повитый,Чуть дольше загостится у дверей.
«Была рубаха тесновата…»
Была рубаха тесновата,Теперь болтается на мне.Похоронил недавно братаИ видеть перестал во сне,Совсем как будто его не было,И без причины не дрались.Хотя не изменилось небо,Такая ж даль, такая близь.И лишь одна примета горькаяНевольно душу бередит.Сухая глина низкой горкоюИ мраморный квадратный щит,И он на фото бледно-выпукломВ посадке гордой, мне назлоГлядит с застывшею улыбкой,А в ней презрение без слов.Но разве виноват я в том, что,Родившись вместе в один час,Он раньше умер – жизни точка,Вдруг неожиданно угас.Мы долго не могли встречаться,Распорядилась так уж жизнь.И не успели коль подраться,Хотя б по-братски обнялись.
«В промежутках каких-то мгновений…»
В промежутках каких-то мгновенийБудто ястреб вкогтился мне в грудь.И тогда вперехлест завереньямИскажается выбранный путь.Я душой понимать начинаю:Словеса всего-навсего звук,И от цели своей отступаю,Как лишенный сознанья и рук.Угнетенный, беспомощный, слабый,Кровь ли вытекла разом из вен,Не взалкал ни уюта, ни славы,Ни благих в бытие перемен.Закачались в глазах, заходилиНебеса, многоцветье полей,Дождевые взъерошились крыльяНад страной, над судьбою моей.Не герой я, коль сам заблудилсяИ не сдюжил, рассеяв слова.И Господь на меня покосился:«Речь вернется. Воскресни сперва».
«Отвернулись люди от меня…»
Отвернулись люди от меня,И от них я отвернулся раньше.А по сути это все фигня,Просто я, видать, душевно ранен.Улетаю мысленно… КудаТолком сам не ведаю, не знаю.К той звезде, которая всегда,Как жена, холодная и злая.Отчего же к ней, раззявив ротТянутся поэты сумасбродно,Не остерегаяся высотИ хулы при этом всенародной.…Тихо день струится по травеИ в небесной непорочной сфере.Разумом доверившись молве,Я прислушался сегодня к сердцу.Взоры, жесты, всплески голосов —Мир земной в движении обычном.Заблудился в сонме смурных слов,Но пред Богом я не обезличен.
«Я в юности писал взахлеб…»
Я в юности писал взахлеб,Я в старости пишу взапой.В те годы гладким был мой лоб,Сегодня взрезан он чертой,Как будто метой роковой.Та половина, что вверху,В остуде снеговых ветров.Та, что внизу – круженье слов,И их прогнать я не могу.И «верх», и «низ» уж не в родстве,А врозь – обреченыРассеяться «во всей красе»,Как в дымке лета дни.Когда окрест сжигают хлам,То смысл огня высок,Без пепла в нем сгорает шрам,Что лоб мой пересек.