Неопознанный ходячий объект

Мне его чувства были очень даже понятны. Дядька жизнь прожил, увещевая не скандалить пьяных соседей, следил за тем, чтоб ребятня на мотоциклах по дорогам не гоняла и не крала яблоки из чужих садов. Худшее преступление — драка в клубе по пьяному делу или хищение комбикорма с фермы. И вдруг такое.

Журналисты историю состряпают причудливее «Секретных материалов», а Иванычу расхлебывай. За мистику и по шеям надавать могут за милую душу, чтоб другим неповадно было. А тут еще мальчишка несовершеннолетний и не совсем здоровый, скажут, тоже недоглядел…

— Вот что, надо с Иваном поговорить и узнать, где он зарыл голову, — заявила Женька. — Идемте.

— Сейчас? — приподнялся со своего места участковый.

— С Иваном стоит поговорить нам, — сказала я. — Увидев Василия Ивановича, он может испугаться и начнет в молчанку играть. К тому же лучше будет, если кто-то здесь останется и приглядит за постояльцами. Как бы не удрали.

Василий Иванович болезненно поморщился, не зная, что сказать на это, потом махнул рукой:

— Идите. Только поосторожней, мало ли что… В случае опасности кричите громче, — присовокупил он, чем отваги нам не прибавил.

И мы с Женькой понеслись в Липатове. Небо на востоке понемногу светлело, и, если честно, особого страха не было. В доме Августы Поликарповны горел свет, но открыли нам далеко не сразу. Хозяйка выглядела сонной и удивилась нашему приходу.

— Иван дома? — спросила я.

— Пришел. Говорю, где тебя носит, а он плетет всякую околесицу.

— А где он сейчас?

— Спит на терраске. Да зачем он вам?

— Августа Поликарповна, дело важное, Ваня должен помочь следствию…

— Какому следствию? Неужто натворил чего? Так ведь он слабоумный, с него какой спрос…

— Не думаю, что он что-то натворил, но может знать, что здесь происходит. Идемте к нему.

Иван Бородин не спал. Когда мы вошли, приподнялся на локтях и спросил шепотом:

— Видели?

— Видели, Ваня. — Я устроилась рядом с ним на табуретке, Женька присела на краешек кровати, а тетка Августа замерла в дверях, сложив на животе руки. — Он теперь неопасен, так ведь? — продолжила я, очень боясь спугнуть мальчишку. — И это ты спас деревню. Ты закопал его голову?

— Я, — кивнул он.

— А где закопал, помнишь? Там надо кол осиновый вбить, на всякий случай, чтоб он не вылез.

— Помню, — важно ответил Иван, — возле мельницы, прямо у двери. Я его камнем придавил, не выберется.

— Молодец. А как ты голову раздобыл? Он что, ее где-то оставил?

— Ага, под кустом спрятал, а я выследил.

— Расскажи, как это было.

— Я в пансионат пошел…

— Когда?

— Ночью.

— А зачем ты в пансионат пошел?

— Просто так, хотел посмотреть. Баба сказала, вы приехали, чтоб порядок здесь навести, чтоб нечести не было. Я думал, у вас ружье с серебряной пулей или еще чего.

— И ночью пошел в пансионат?

— Ну да…

— Вчера ночью? — Тут я вспомнила, что у Вани большие проблемы по части времени, но Женька пришла мне на помощь.

— Первую ночь мы у вас ночевали, так?

— Так.

— А как перебрались в пансионат, ты и решил проверить?

— Ага. И пошел. Иду, и он идет. Прямо по дороге. Я его сразу узнал, он в капюшоне был, как Иван Иванович рассказывал. Я испугался — и в кусты. А сам смотрю. Потом еще один идет и окликнул его: «Саша».

— Саша?

— Ага.

— Ты точно запомнил?

— А как же. Так и крикнул: «Саша».

— Так, и что дальше?

— Шаги слышу, а не вижу, голову боялся поднять. А тот говорит: «Здесь есть кто-то». Зеленый охотник рассмеялся: «Кто тут может быть?» А другой ему:

«Давай отойдем-ка с дороги на всякий случай, я тебя провожу…» И они в лес вошли.

— И что потом?

— Я испугался и домой побежал.

— Хорошо, но как же ты голову нашел?

— Я днем туда ходил. И охотника увидел, в логове. Но подойти побоялся.

Пошел на мельницу чтоб к иконе приложиться и сил набраться, а он болоту идет.

— Кто?

— Зеленый охотник.

— Он же в логове?

— Нет. Я его на болоте видел.

— Человека в зеленом и с капюшоном на голове?

— Ага. И с рюкзаком. Я за ним побежал, я короткий путь знаю и успел раньше. Он пришел по вешкам. А с болота оборотень…

— Собака?

— Волк-оборотень, огромный… А охотник на него топором замахнулся и упал, а рюкзак в кусты, я его и схватил.

— А что оборотень?

— Он убежал, он света не любит.

— А охотник?

— Тот в воде был. Стал выбираться…

— А лицо, лицо у него какое было? На кого Он тогда был похож?

— У него лица не было, просто пятно черное, У него же голова в рюкзаке.

— Хорошо. А дальше…

— Я рюкзак пощупал, понял, что там голова, убежал.

— Он тебя видел?

— Нет. Я хитрый, я кустами. На мельницу шел, окропил голову святой водой, у бабы взял.

— И отслужил молебен?

— Ага. Как батюшка в церкви. Меня баба водила, когда мост был. Красиво.

— Тебе очень служба понравилась?

— Ага. Я хотел батюшке помогать, но баба не пускает…

— Ты отслужил молебен и закопал голову. Днем?

— Нет, я не знал, как надо. И пошел к Ивану Ивановичу узнать. Просил про Зеленого охотника рассказать.

— Ты ему про голову сообщил?

— Да. Но он не поверил, не пошел смотреть. Я думал, думал, дождался ночи, отслужил еще раз молебен и пошел хоронить. Я возле часовни хотел.

— Но столкнулся с нами?

— Ага. Вернулся и зарыл ее возле мельницы.

— Молодец. Ты ее в рюкзаке зарыл?

— Нет. В пакете, как лежала.

— В рюкзаке еще что-нибудь было?

— Было, но я не смотрел. Страшно.

— А рюкзак куда дел?

— Выбросил. Хотел в реку, но с болота завыло, оборотень. А у меня ни ружья, ни пули. И я рюкзак под кустом спрятал.

— А собачка нашла, — пробормотала Женька.

— Чего ж теперь будет-то? — жалобно спросила Августа Поликарповна, а Иван испуганно вцепился в одеяло.

— Не думаю, что у вас возникнут неприятности, мальчик ни в чем не виноват. — На самом деле теперь я здорово опасалась за жизнь ребенка. Ведь он свидетель, хотя его показания никакой суд к сведению не примет, но убийца… — Зеленый охотник шел от пансионата, когда его догнал тот, другой?