Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

Специально позвал сегодня именно Прохорова. Знал, что парень вспыльчивый. Впрочем, как и он сам в последнее время.

– Спокойней, парни! – негодующе закричал Натаныч у помоста ринга. – Не забывайте, пожалуйста, что вы без шлемов. Работаем на разогрев. Плавно.

Но в крови Егора уже неукротимо бродил адреналин.

Боль. Красный. Агрессия. На грани восприятия тушевались только эти ощущения.

У Аравина словно мозг отключился, и ему это понравилось. Наконец-то связь с разумом была нарушена. Гул мыслей прервался. Он перерезал нужный проводок. Все неправильные чувства законсервировались внутри него. Затихли. На поверхность всплыли исключительно боевые инстинкты. Как же приятно было ощущать себя просто бесчувственным зверем.

– Так, стоп! – недовольно крикнул Щукин, но должной реакции боксеров не последовало.

Бой продолжался.

Аравин отбивал спарринг-партнера, словно кусок мяса перед жаркой. Не замечая, как Прохоров наносит ему ответные удары. Егор практически не работал в блоке. Он хотел чувствовать адскую физическую боль. Которая бы до конца затмила собой ту бл*дскую душевную. И когда кровь хлынула из рассеченной брови, только кровожадно улыбнулся.

Мысленно хвалил Прохорова, ровно до того момента, когда тот решил отступить, прислушавшись-таки к крикам тренера. Рассерженный до предела, Аравин продолжал наступать.

Удар правой, затем сразу – левой, двойка, еще замах…

Пока Щукин, взобравшись на ринг, не схватил его за руку, грубо оттаскивая в сторону. Аравин машинально вскинул кулак, в бессознательном порыве отмахнуться от наглой помехи.

– Етить твою налево, что ты творишь?

Только узнавая голос старого тренера, Егор перестал сопротивляться. Отошел. Раздраженно стянул перчатки, одну за одной. Выплюнул капу и, безразлично смахивая кровавые ручейки, быстро спустился с ринга.

– Что с тобой, Егор? – закричал ему в спину Щукин. – Ты, бл*дь, забыл, что это всего лишь тренировка? С ума сойти! Ты слышишь меня? Куда ты идешь? Дай хоть рассечения обработаю!

Но Аравин не останавливался. Не оглядываясь, стремительно шагая, прошел в раздевалку. Хоть и знал, что Щукин семенит следом, громко захлопнул двери. Его бубнеж на заднем фоне наматывал нервы Егора еще сильнее.

Рывком открывая шкафчик, достал пачку сигарет и зажигалку. Бровь продолжала кровоточить, нижнюю губу жгло, но ему, нахр*н, было плевать! Под изумленным взглядом приковылявшего Натаныча закурил прямо в раздевалке. Безотчетно смахивая стекающую по щеке кровь, глубоко затянулся.

Сердце колотилось в груди. Но Аравин, запрокинув голову, демонстративно неторопливо, будто ничего более его сейчас не волновало, выдыхал дым маленькими кольцами.

– Подобное могло мне только сниться, – пораженно произнес Щукин, обретая голос. Он все еще недоверчиво смотрел на обезумившего подопечного и качал головой. – Что с тобой происходит, сынок?

Егор и бровью не повел в его сторону.

– Все путем, Натаныч.

– Нет, это не нормально! – краснея, проорал Щукин. – Я тебя, бл*дь, столько лет знаю! Что за ерунда? Что с тобой происходит, сынок? – повторил свой вопрос мягче.

– Нихр*на необычного не происходит! – срываясь, зло крикнул Аравин. – Раз так долго меня знаешь, ответь, подвержен ли я внешнему воздействию? Не пох** ли мне на окружающий мир? Может, бл*дь, землетрясение внутри меня, а, тренер? Сошлись плиты! Что поделать, дурная кровь! Западает!

– Что же послужило сдвигу в этот раз? – совершенно спокойно спросил Натаныч.

– Тебе, бл*дь, не понять!

– Отчего же? – обиженно возмутился такой отмашке старый тренер. – Что у меня, интеллект другой?

Аравин затянулся и, поглядывая из-подо лба на тренера, вдруг тихо выпалил:

– У тебя душа иначе. Не раскуроченная малолеткой!

Щукин, решительно кивнув, будто его нисколько не удивило услышанное, выжидал продолжения. Не уйдет ведь, хоть умри! Не отстанет, старый черт!

– Что случилось?

Лихорадочный блеск в глазах Егора и кровавые разводы по его лицу придавали парню совершенно дикий вид. А когда он, наконец, заговорил, то и вовсе смотрелся, как одержимый.

– Внутри меня вершится бой. Раунд один. Но бесконечный. Перерывов нет. Судей нет. Техника хромает. Загибаюсь, – рубил Аравин между короткими затяжками. Кровь уже не замечал. Она струилась тонкой струйкой по его напряженному лицу, капала на голый торс, сливаясь с потом. И Натаныч с болью глядел на родного ему парня. Не перебивал его. Да и не знал в данную минуту, что сказать. Впервые видел Егора таким растерянным. – Думал, будет легче, если отдалюсь от... нее, – с трудом выдохнул парень это, казалось бы, простое местоимение. – И ни хр*на не получается! Понимаешь? Ни хр*на не получается!!! – Егор сморщился, выбросил в открытое окно окурок и, приставляя к виску, словно ствол, два выпрямленных пальца, продолжил, уже не мог остановиться: – Голос в голове никогда не умолкает. Я с мыслями… о ней… засыпаю и просыпаюсь, – старика пробрала мелкая дрожь, когда покрасневшие глаза Егора уперлись в его глаза. – Стася… – голос Аравина дрогнул на имени девушки, которое Щукин и ожидал услышать, – … она стала моей тенью. Куда бы я ни пошел, она везде со мной, – рука парня опустилась вниз, остановилась напротив груди и, раскачиваясь, гоняла воздух вверх-вниз: – А когда ее вижу… что-то обрывается внутри. Каждый раз я, словно объятый пламенем…– выдохнул Егор, тяжело сглатывая. Запрокинул голову высоко вверх. Каждый мускул на его лице задрожал, не справляясь с охватившими эмоциями. – Я, на хр*н, терплю сокрушительное поражение, тренер! И ничего не могу с этим поделать!

Щукин, не мигая, смотрел на парня. Никогда не думал, что увидит что-то подобное. Его сильный, непрогибаемый боец влюбился.

Уж не знал Натаныч, горевать вместе с парнем или все-таки радоваться. Его старое сердце барахлило, испытывая неопределенные, запутанные эмоции.

Щукин уронил слезу. И не одну. За них двоих, скатилась пара-тройка. Пока продвигался к Егору, пытался незаметно их стереть. К счастью, парень ничего не замечал вокруг. Прислонился к шкафчикам, съехал по ним вниз, опускаясь на пол. Щукин примостился рядом. Сжал плечо Егора в скупом, подбадривающем жесте. Впервые за долгие годы не знал толком, что ему сказать.

– Наверное, я не имею права давать советы в подобных делах. Может, ты и не ждешь их, – Натаныч сдавленно хохотнул, стискивая плечо Егора чуть сильнее. – Ты ведь ненавидишь, когда я лезу с советами. Скажу только, что женщина для боксера может стать как погибелью, так и опорой.

– За*бись, выбор, тренер! Только пойми сразу, я не рассматриваю эту ситуацию серьезно. Я не стою на перекрестке, Натаныч! Я не раздумываю! Совершенно точно то, что я не собираюсь с ней сближаться! Перетерплю!

Щукин помолчал, пока Аравин прикуривал новую сигарету, затем осторожно выдал свои мысли:

– Иногда наш выбор напрямую от нас самих не зависит.

– От кого тогда, бл*дь, если не от нас? – выдыхая густую струю дыма, вспылил Егор. – Ты понимаешь, что я не только за себя… за нас двоих отвечаю? Ей семнадцать и… Мои инстинкты, желания – безумные… Я быстрее руку себе оторву, чем причиню ей вред!

Эти слова заставили заскорузлую душу Щукина всколыхнуться от далеких воспоминаний. Едкая горечь охватила его.

– Делай, как знаешь, – легко согласился тренер. – Только будь готов, может случиться так, что не она тебя сломает, а запоздалое сожалению.

Аравин посмотрел на него, словно на слабоумного.

– Бл*дь, Натаныч, ты не обижайся, но от твоих советов… нихр*на не легче!

– Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал, сынок, – с непоколебимой верой произнес тренер. – И ты сам справишься, я уверен.

Глава 20