Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

Короткая двухсторонняя атака глазами.

Они не были готовы к тому, чтобы остановиться. Еще немного. Еще один миг. Еще. Еще.

– Пожалуйста, – настойчиво выдохнула Стася.

Ее руки торопливо скользнули вверх по напряженной груди Аравина. Обвили шею. И его губы возвратились к ее припухшим губам. Стало очень жарко. Очень тесно.

Но все еще критически мало. Мало Стаси.

Она не осознавала и крохотной части того, что делала с ним. В ее порыве читалась исключительно просыпающаяся женственность.

Поднялась на носочки и толкнулась к Егору бедрами. Он зашипел, безотчетно прикусывая ее губу и сжимая настойчивыми пальцами слабо укрытые тонким эластичным материалом ягодицы. Это ощущалось настолько хорошо. Настолько приятно, что невозможно было бы представить, не вкусив.

И это впредь не забудется. Он позаботится, чтобы в этом и не было надобности. Аравин планировал пробовать Стасю регулярно.

Но издав короткие мурлычущие звуки, Стася внезапно отстранилась. Он попытался ее задержать, придерживая за спину. Но она уклонилась, и его губы сместились на ее щеку. Затем на ухо.

– Сейчас, Сладкая. Отпускаю, – закрыв глаза, продолжал обнимать. – Сейчас, – последний раз провел рукой по спине. – Отходи.

Сквозь полуоткрытые веки Аравин наблюдал, как Стася медленно попятилась назад. Удерживал ее за руки, пока не убедился, что она устойчиво стоит на ногах.

Едва выпустил из рук, как захотелось привлечь к себе обратно. Но понимал, что им обоим нужна пауза.

Стася прижимая руки к горящим щекам, рассеянно смотрела на него.

– Так и должно быть?

– Как так? – опустив веки, потер переносицу пальцами.

Сделал медленный вдох.

– Так сильно приятно, что сложно отступить, – взволнованно объяснила она.

После этих откровенных слов что-то с болезненной резкостью перевернулось в груди Аравина. Стася просто убивала его.

Тяжело сглотнув, глубоко втянул в себя воздух.

– Мы выбиваемся из среднестатистической шкалы. Но все еще удерживаемся на краю адекватности. На тонкой грани, – объяснил, как мог. Как сам воспринимал. – Поэтому лучше пару минут держать дистанцию.

Знал, что никакие минуты не помогут справиться с его возбуждением. Но не хотел отпускать ее надолго.

– Хорошо.

Казалось, Стася остыла быстрее него. Достав две большие чашки, неторопливыми движениями насыпала в них чайные листья. Сосредоточилась так сильно на этом скучном занятии, будто минуту назад не ее сердце колотилось в немой мольбе о его грудную клетку.

– Думаю, стоит закипятить еще раз, – с усмешкой сказал Аравин, когда Стася взяла чайник.

Она растерянно посмотрела на него и тут же покраснела. Затем, опустив веки, мелодично засмеялась.

– Ты прав. Он успел остыть.

На некоторое время оба замолчали. И, наконец, не стало в этой тишине повисшей тяжести. Стася ела конфеты, а Аравин старался не терзать ее слишком пристальным взглядом.

– Останешься? – спросил он чуть позже. Вытянув для упора ноги и упираясь поясницей в столешницу, обнимал Стасю со спины. Девушка расслабленно полулежала в его объятиях. Частое дыхание выдавало ее волнение. Но он не желал ее отпускать. Добивался того, чтобы привыкала к нему. – Хочу с тобой спать.

Ягодицы девушки напротив его твердой плоти напряглись, и Егор непроизвольно засмеялся.

– Просто спать, Сладкая, – шепнул, поглаживая руками ее предплечья. – Ты не должна меня бояться.

– Я и не боюсь, – смущенно выдавила Стася. Смех Аравина задел новые струны в ее душе. Отозвался приятными волнами где-то в глубине грудной клетки. – Я только предупрежу бабу Шуру. Думаю, она не станет возражать.

– Я сам позвоню.

Стася лишь кивнула и, повернув голову на бок, позволила Егору оставить на своих губах легкий поцелуй.

Перед приездом Аравина у нее состоялся тяжелый разговор с бабой Шурой.

– Я долго думала, как начать разговор. Что сказать тебе? Что нужно… Что не нужно… – начала издалека Аравина.

Ее голос был резким из-за явно переполнявшего ее волнения. И Стася нервно сцепила руки на коленях, готовясь к неприятному разговору.

Темно-карие глаза бабы Шуры застыли на девушке долгим проницательным взглядом.

– Я видела вас с Егором.

Резкий вздох сорвался со Стасиных губ. Сердце тревожно застучало. Но у нее не было ни малейшего желания играть в игры и притворяться, будто она не поняла, о чем речь.

– И?

– Стаська… – голос железной бабушки дрогнул. – Я не стану указывать, что тебе делать. Просто знай, я переживаю. И я хочу, чтобы ты думала головой. Я призываю тебя к этому. Егор – тяжелый человек. Замкнутый и хладнокровный. Мне хочется верить, что ты отыщешь в нем какую-то теплоту. Что ты исправишь его. Но я не могу не волноваться о тебе. Думай, прежде всего, о своем сердце. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, ба. Понимаю… – подняла взгляд на бабу Шуру. – Я люблю его, – твердо сказала. Уверенно. – Со мной он другой. И он никогда меня не обидит.

– Не обидит. Я знаю. Но эти чувства будут сложными для вас обоих. А ты еще такая молодая. Хватит ли у тебя сил? Знаешь, бывает так, что первая любовь оставляет незаживающие раны.

– Бывает так, что первая любовь остается самой последней.

– Ох, Стася…

Пока пили чай, успели обсудить несколько маловажных событий. Это являлось необходимостью, чтобы воздерживаться от безумных поцелуев и ласк.

– Самый лучший боксер за всю историю бокса? – в очередной раз резко сменила тему Стася.

– Мы, что, собираемся кроссворд решать?

– Нет. Просто сравним наши взгляды на мир бокса.

Отпив чай, Аравин нахмурился. Прижал теплую кружку к подбородку.

– У меня нет однозначного ответа. Али, Рэй, Луис… Каждый в чем-то был лучше другого.

Губы Стаси разомкнулись, но она не успела ничего сказать. Черный смартфон Аравина коротко прогудел. Она остановилась, но Егор отпихнул телефон в сторону, демонстрируя нежелание просматривать сообщение.