Неотразимый граф

Господи, а что, если она зашла сюда вслед за ними? Вдруг она застукает его между белыми бедрами Лиззи, как когда-то Макдафф...

Его охватила тревога. Умастилось дыхание, вспотели ладони, а самый важный его орган съежился. Робби закрыл глаза и зарылся лицом в волосах Лиззи. К черту все! Он опять был сморщенным и беспомощным. Бесполезным.

Сглотнул, потом стиснул зубы, закрыл глаза. Фыркнул. Черт побери! Не будет же он плакать. Не плакал многие годы, с тех самых пор, как осознал, что его проблема – это не отклонение от нормы, а проклятие. Уже смирился с этим.

И это никогда не беспокоило его в такой степени.

Все из-за Лиззи. Она была ему небезразлична. Он любил ее.

Черт побери все!

Злость придала резкости его голосу.

– У тебя неприличное платье.

– Что? – Лиззи удивленно воззрилась на него.

– Твое платье. Посмотри на него. – Робби отодвинул ее от себя. – Твои груди выставлены напоказ.

Ее очаровательные груди сияли в приглушенном свете оранжереи, как диковинные цветки. Лиззи зарделась и принялась подтягивать лиф вверх, на полагающееся место.

– Они были прикрыты должным образом, пока ты не стал хватать их руками. – Проступившая на щеках краска становилась все ярче. Она наклонила голову и отступила от него. – Я хотела сказать, что мое платье было... оно вполне приемлемо. И уж точно выдержано в рамках приличия.

– Ха!

Лиззи перестала приводить в порядок платье и взглянула на него:

– Не смейте говорить со мной таким тоном, лорд Уэстбрук. Мое платье меньше открыто, чем у большинства присутствующих здесь дам.

Ему не было дела до других платьев, его беспокоило только это. Его волновали эти груди, а также то, кто будет смотреть на них.

– Я наблюдал, как Тинуэй пялился в вырез твоего платьяна протяжении всего ужина.

– Ничего ты не видел! Ты был слишком занят, флиртуя с леди Фелисити, чтобы заметить хоть что-нибудь.

– Не будь дурой. Трудно было не обратить внимания на хозяина дома. У него уже текли слюнки. Это было то еще зрелище.

Лиззи резко выдохнула. Брови сошлись на переносице, образовав глубокую морщину.

– Ты тупой болван и пустозвон. – Управившись с лифом, она попыталась привести в порядок волосы. Они почему-то ужасно растрепались.

– Это тебе не поможет. Ты выглядишь совершенно скомпрометированной.

Это заявление стоило ему еще одного убийственного взгляда с ее стороны.

– Возможно, потому что я действительно скомпрометирована. А ты, как я полагаю, так и не собираешься сделать мне предложение?

Настала его очередь краснеть.

– Лиззи...

– Что, Лиззи? Лиззи, сделай меня счастливейшим человеком и выходи за меня замуж?

Она стояла, уперев руки в бедра, и вопросительно смотрела на него.

– Ох, Лиззи...

– Нет, конечно же, нет. Благодарю тебя, Лиззи, за доставленное удовольствие. Мы еще разок сделаем то же самое, как только окажемся в уединении, в гуще растений. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Даже не рассчитывайте на это, лорд Уэстбрук. Я больше не стану резвиться с вами в зарослях.

Робби слышал, с какой болью она говорила это. Он никогда не хотел причинять ей боль. Схватил ее руку, сжал в своих ладонях.

– Лиззи... – вздохнул он. Что еще можно сказать?

Выражение ее лица смягчилось.

– Это из-за того, что ты предпочитаешь мужчин, Робби? В этом твоя проблема?

– Боже, нет! – Он бросил ее руку, словно обжегся, и, отступив назад, чуть не упал, поскользнувшись на гладкой гальке. Не могла же Лиззи подумать... нет, это было слишком отвратительно. Хотелось изрыгнуть содержимое желудка в ближайшую кадку. Не то чтобы его удивила осведомленность Лиззи в таких вопросах – у ее двоюродного брата были очень странные наклонности, – но то, что она подумала так о нем...

Боже, его стошнит.

– Ты можешь мне все рассказать не стесняясь, Робби. Я никому не передам. Просто мне хотелось бы знать.

– Лиззи. – Он не мог больше выслушивать это. – Нет. Поверь мне, я ни капельки не интересуюсь мужчинами.

– Я не изменю своего отношения к тебе, если это так.

– Нет же. Честно. Ни в коей мере. Откуда ты это взяла?

– Лорд Тинуэй предположил, что такое возможно. – Лиззи пожала плечами. – Это звучало здраво. Я не припомню, чтобы твое имя упоминалось в лондонских сплетнях в связи с какой-либо женщиной, не было слухов и о том, чтобы у тебя была любовница.

– Господи! – Ему это и в голову не приходило. Если даже Тинуэй находит это возможным, то что же могут подумать светские любители сплетен? И Коллинз упоминал о чем-то подобном. Неужели все следят за ним и обсуждают его? – Ты разговаривала об этом с Тинуэем? С ума сошла, что ли?

– Нет. Я просто... – Лиззи опустила глаза. Она говорила так тихо, что он едва слышал ее. – Думаю, я просто надеялась, что... – Запнулась и подняла глаза, но только на уровень его подбородка. – В общем, хотела понять, почему не нравлюсь тебе.

– Нет! – Робби не мог вынести ее срывавшийся на рыдания тон. Ему мучительно больно было смотреть, как она отводила наполненные слезами глаза. – Знаешь, все, что произошло здесь, да и тогда, днем, в саду Тинуэя, говорит о том, что ты мне очень нравишься. – В растерянности потер лоб. Как же убедить ее? Не может же он сказать правду. – Все настолько... сложно.

– Так объясни. Я не собираюсь давить на тебя. Да и какое я имею право делать это? – Лиззи хмыкнула, потом нахмурилась и скрестила руки под грудью. – Однако не кажется ли тебе, что я все же заслуживаю твоей откровенности?

– Да. – Он должен ей это как-то объяснить. Он воспользовался ее неопытностью. Нельзя было так поступать.

Нужно найти выход из положения. Это уже дело чести. Лиззи необходим полноценный мужчина, который мог бы доставить ей все радости любви и материнства. В противном случае она не будет счастлива. Даже если она сейчас считает, что любит его, вскоре осознает ошибку. Возникнут разочарование и горечь. Он этого не вынесет.

– Я жду.

Может, удастся объясниться, не раскрывая всей правды?