Неожиданность

Удивила реакция протоиерея на эту связь.

— Гнать эту вонючку прочь надобно, — хмуро заметил Николай, — вся сердцевина у нее гнилая. Знаешь, как имя Мавра с греческого языка переводится? — Я не знал. — Темная, черная. Неужели вонь не чуешь?

Не чуяли мы все — я, Богуслав, Иван, Матвей, даже Олег, с чутьем, как у волка. Неожиданно подняла хай и Наина.

— Она же ведьма! У нее имя выдуманное, внешность — морок, сквозь который вы, мужики, увидать ничего не в состоянии! Она может быть и жуткой старухой, а вам невесть что покажет. Не верьте ей ни в чем! Вся ее сила идет от злого Чернобога, а не от Макоши, как у меня. Это бог холода, смерти, зла и безумия. Какую-то гадость она затевает! Остерегаться ее надо.

— Но Богуслав же достаточно сильный волхв, чтобы разгадать любую угрозу, — попробовал возразить я, — а он молчит.

— Из мужчин это могут увидеть только наши раввины, ну, может быть кто-то из ваших попов.

— Протоиерей очень похоже высказался, порекомендовал гнать бабешку в три шеи. Он еще какой-то тяжелый дух, идущий от Василисы чует.

— Есть и в вашей церкви большая сила! Не зря к ней народ тянется. Если нам со святым отцом не веришь, попробуй завтра затащить ведьму в церковь. Сдохнет, а не пойдет! Эти твари только на Лысую Гору летают охотно, а в Божий храм под страхом смерти не загонишь.

Мы беседовали у нас в комнате. Протоиерей куда-то вышел. Ванька был, как обычно, возле любимой, и сейчас переводил взгляд с меня на Наину, не зная, на чью сторону встать — при нас обоих он числился подчиненным. Вроде я глава похода, но волхвица половчей меня в колдовстве.

— И не могут эти твари прикоснуться к главным символам наших обеих вер: христианскому кресту и иудейской Звезде Давида — корежит гадин. Она же, поди, представляется православной?

— Вроде да.

— Вроде в огороде! Потребуй, чтоб показала. Если вынет из-за ворота крестик, значит я ошиблась, и глаза мои врут, а коли нет — взашей немедленно, пока не напакостила чего!

Я задумался. Насчет Звезды Давида никаких знаний у меня не было, кроме многочисленных американских фильмов про шерифов с шестиконечной звездой на груди и дверце казенного автомобиля, а христианский крест, особенно подкрепленный истовой верой, это известный оберег от разной нечисти.

Может и на ведьму действует. Хотя бабенка показывать крестик может и не захотеть по чисто женским заморочкам: шнурок плохонький, или металл не начищен до блеска, пятнами пошел, — кто ее знает!

Правда, минут десять назад Богуслав проводил нас с Олегом из своей комнаты и остался с Василисой наедине под явно надуманным предлогом. Зная его ловкость, можно не сомневаться, что наличие или отсутствие нательного креста в скором времени будет боярином установлено.

Женщина на скромницу тоже не похожа — сама так и липнет, отказу не будет. Решит мужчина потянуть время, она затащит в кровать недрогнувшей рукой, или другой опытной и ловкой частью тела. Поэтому можно не горячиться, надо просто обождать.

Только я открыл рот, чтобы высказать свою глубокую мысль, как почувствовал удар в грудь и тут же накатилась боль в сердце. Слава! Он умирает! Боль отошла, а я уже несся по коридору — времени оставались прощальные полчаса, подаренные гномом.

Дверь была заперта. Начал пытаться вышибить ее всем телом вначале один, а затем с подбежавшим Ванюшкой — бесполезно. Дубовые доски двери были крепки, косяки пришиты к бревнам стен на совесть, железная задвижка выкована из качественного металла.

— Отойдите в сторону! — рыкнула Наина, — не мешайтесь! Сейчас открою, — и мы с Иваном уступили место умелой колдунье.

Но она провозилась минут семь-восемь, прежде чем запор уступил. Я уже хотел нестись искать у трактирщика топор, как дверь распахнулась. Ворвались в комнату.

Богуслав сидел на кровати, откинувшись на стену. Он умирал. Грудь слева, живот и порты были обильно залиты кровью, которая толчками вылетала из разреза на рубахе на уровне сердца. Стилет валялся рядом.

Я тут же свел миокард на ране, кровотечение прекратилось. Победой это назвать было нельзя. Пока мы возились с защелкой на двери, раненый потерял не меньше полутора литров крови. С такой кровопотерей не выживают без переливания крови.

Я идеальный донор — первая, она же нулевая группа крови в сочетании с отрицательным резус-фактором практически подходит любому человеку. Но как ее перелить? Системы для капельницы нет, если вводить струйно — ни шприцов, ни иголок нет.

Пока раздумывал, активно пытался сделать тромб и заткнуть им смертельную дыру — не буду же я держать мышцы сердца пока организм сам осилит. Это не незначительный сосуд, на который хватит пары минут, это четверть часа, а то и больше. За такое время я Богуслава безвозвратно потеряю.

В голове, пока я выдавливал тромбин из тромбоцитов и замешивал на нем эритроциты с лейкоцитами, появилась дикая, но единственная идея.

— Иван, беги и, где хочешь, найди пучок гусиных перьев, спицу для вязания прямую и бутылку водки. Быстро! Очень быстро!

Ваня улетел, а я продолжил лепить тромб. Получившийся комок был рыхловат, но, главное, достаточен по размеру. Ничего, под моим присмотром постепенно почерствеет. Забил его в дыру, хорошенько укрепил. На все про все ушло минуты три — четыре. Кровотечение было остановлено.

Хорошо, что у этой подлюки ножа пошире не оказалось. Хотя любым другим ножиком нанести удар нужно уметь — ребра будут отклонять острие в ненужные стороны.

Как мне объяснял Матвей, профессиональный убийца с пятилетним стажем при обучении искусству владения оружием, чтобы точно попасть, ударить надо снизу вверх — под ребра слева от грудины. А стилетом не промахнешься и его очень трудно отклонить — очень остро заточенный трехгранник с шириной граней в полсантиметра, годится, чтобы пробить любую кольчугу. И это не шпага — из-за того, что довольно-таки короток (длина лезвия всего сантиметров пятнадцать), сломать его очень трудно.

В общем, как считали в Европе, идеальное оружие для мизерикорда — прощального удара милосердия при добивании соперника в латах. Вот сбил ты врага копьем с коня, а он лежит, гад, веселей прежнего — сейчас подлетит оруженосец с ратниками, поставят его на ноги, и вам еще долго биться между собой. И бабушка надвое сказала, кто одолеет. Мечом и копьем ты толстенные латы не пробьешь — скользнут вбок и начинай опять биться, на этот раз пешим. А мизерикорд-стилет, направленный в стык доспехов, не отклонится и не промахнется. А есть просто чудесные места, мечта рыцаря — ударил в левую подмышку и стилет пробил сердце, любой глаз тоже подойдет. И рыцарские романисты, захлебываясь врали какое это милосердие — добить поверженного противника, чтобы не мучился от ран. Правда и лишних пленных добивали тем же мизерикордом. Так что милосердие, скорее всего доставалось тоже победителю — один удар, и нет больше хлопотливой и ненужной возни — нет человека, нет проблемы, иди рубись дальше.

Вот и к боярину ведьма проявила свое черное милосердие: зачем тебе, Богуславушка брести невесть куда, спать на земле, переправляться через бурные речки? Того и гляди или Невзор больно стукнет, или злой дельфин укусит. Полежишь спокойно в сырой земле Смоленской, и ни забот тебе, ни хлопот.

И ведь не побоялась, что ее кровью обдаст с ног до головы, кинжал из раны выдернула. Сердце от такого шока по любому встанет, а так кровотечения было бы в несколько раз меньше, стилет дыру бы перекрыл.