Неожиданность
Шрифт:
А она Настеньку любила, вечно ей чего-то по— гречески втолковывала. Та еще по-русски говорила не очень, а грек-переводчик, которого она с собой из Константинополя привезла, половины наших слов не знал.
А Славка прилип к Мономахине страсть как. Еще прыщавый щенок, а полюбил девчонку необычайно. Потом, когда она яд выпила, его из петли три раза вынимали. Два дружинника при нем по распоряжению отца неотлучно находились. И опять его 25 паразит во все это втягивает!
Анна мне периодически с птицами весточки шлет. Но сейчас то ли долетит до нее эта птица,
Силенок у нас, конечно, маловато. У Антекона 25 целая орда этой мелочи под землей бегает, а у нас? Ты, да я, да мы с тобой. Но путь уже налажен, а там, глядишь, Анна сможет нам помочь. Она там женский монастырь открыла, молодых ведьм учит. Сколько у нас сейчас времени, вот бы знать!
Я глянул на часы.
— Девять вечера.
— Ну ты силен, боец из будущего! — ахнула Большая Старшая. — Во Франции времени поменьше, девушки еще не разбежались, и у них можно силы взять. Побежали, может и успеем!
Мы махом влетели в обеденную залу. Сидели только наши. Других посетителей уже будто кто-то вымел железной рукой. Все разом загалдели, замахали руками.
— Пойдем скорей!
— Куда ты пропал?
— Наливай штрафную!
— После, народ, после! — отмахнулся я. — Богуслав, пойдем, дело есть срочное!
Разрумянившийся после первых стопок водки, Слава поднялся из-за стола. Улыбаясь, спросил:
— Кому-то за бой в Киеве должны остались? Сейчас всех уважим!
— Бежим скорей! Потом посмеемся!
Глава 14
И мы потащили расслабленного боярина к нашей комнате, по дороге объясняя ему суть дела. Когда он понял, что опять может увидеть свою ненаглядную, уже он нас потащил.
В комнате мы его усадили, и Пелагея взялась теребить его память, чтобы взглянуть, откуда удобнее залезть в чужой коридор. Для этого она стала, поглаживать Богуславу голову двумя руками.
— Может быть антеки каждый раз заново все выстраивать будут? — спросил я.
— Не может быть! — рявкнула Большая, не отвлекаясь от своего занятия и взъерошивая волосы все более резкими движениями пальцев рук, — слишком много силы впустую уйдет!
Я решил не мешать признанной мастерице черной магии и для поиска женского монастыря, созданного бывшей королевой, окунулся в Интернет. Обитель святого Винсента с собором и женским монастырем нашлась махом, оставалось сориентироваться на местности.
Вдруг в воздухе появилось окно.
— Нашла! Вот оно! Мулен?
Слава вгляделся.
— Мулен!
Изображение трепетало и вспыхивало яркими разноцветными точками. По краям цвели радужные разводы. Пиратская копия и есть пиратская. Правда, надо заметить, покупку лицензированного канала нам никто и не предлагал.
— Вон она! — показал рукой побратим.
Пелагея навела свою плохонькую камеру на девушку.
Полетта уже активно махала рукой, бежала к нашему окну и кричала:
— Слава!
Богуслав
метнулся с нашей стороны.— Настя! Как ты там?
— Осталось всего три дня, милый! Половину денег уже сегодня отдали…
Изображение и звук исчезли разом. Экран схлопнулся. Богуслав рухнул на топчан и завыл в голос в неизбывной тоске. Вот так показали… А какой он был веселый несколько минут назад…
— Хватит выть! — гаркнула Большая Старшая ведьма, — в Санлис!
— Четырнадцать верст севернее Парижа, — уже тараторил я, — поселок Санлис, обитель святого Винсента…
— Я туда стрижей наводила с письмами, — буркнула сквозь зубы ведьма, — найду!
Камера неслась стремительно. Быстро нашли женский монастырь, замелькали пока еще пустые кельи. Наконец вылетели в какой-то зал. Человек тридцать девушек, одетых в одинаковые темные платьица, внимательно слушали пожилую невысокую женщину. Увидев ее, ведьма истошно заорала:
— Анна! Это я, Пелагея! Скорее помоги!
Наше окно уже угасало. Силы и Старшей, и мои, уже были на исходе. В глазах то темнело, то светлело, нарастал шум в ушах, начало подташнивать. Эх, не успели…
Угасающее изображение на прощанье показало, как напряглась старушка во Франции, как она показала на нас рукой и что-то сказала. Вместо нормального звука было неразборчивое шуршание. Прощай Анна Ярославна, больше уж нам не свидеться…
Вдруг экран засиял по-новому, появился звук. Переводчик, видимо, включился пораньше, и шелестел мне последнюю минуту уже перевод. Теперь французский язык я знал в совершенстве.
— Девушки, скрестили руки на груди, сделали глубокий вдох, выдох, вдох, — дай силу!
Девушки с силой выдохнули, и окно стало не менее качественным, чем в бункере у Антекона 25. Звук зазвучал безукоризненно,
— Здравствуй, тетя Пелагея. Как ты помолодела!
— Здравствуй, Аннушка. Это тело моей внучки, Оксаны.
— Говори дело, держать тяжело.
— Помнишь Настю Мономах?
— Конечно.
— Она сейчас в городишке Мулен, у вас, во Франции.
— Не знаю такого.
— Он невелик, скорее поселок, — вмешался я, — стоит на реке Алье южнее Парижа, чуть восточнее Буржа в самом центре Франции.
— Сколько до него?
— Я путаюсь во французских мерах длины.
— В них все путаются. Каждая земля по-своему меряет, порядка нету. У каждого свое лье, свой туаз. Говори в верстах.
— До Мулена 300 верст.
— Поищем, — благосклонно кивнула мне королева.
— Девчонку сейчас зовут Полетта Вердье, — продолжила Пелагея, — ей пятнадцать лет и красавицу за гроши и против воли через три дня отдают замуж за богатого купчика. Она, как и в прошлой жизни, любит Славку Вельяминова, а он ее.
— Слава там рыдает?
— Кому ж еще!
— Далековато, конечно, для трех дней, — задумалась Анна. — Если получится вывести девушку из-под венца, когда Славу ждать?
— Неизвестно. Ему надо от Земли большой камень отвести, и он идет с ватагой к Русскому морю. Слышала о такой напасти?