Неожиданность

Матвей окончательно опечалился. Но моим советом решил пренебречь.

— Разговоры с ней меня не пугают! Как я решу — так и будет! У меня воля железная!

Ну-ну, ваше дело молодое… Второй час решили помахать саблями. Взяли в руки палки и началось. И, всего за час, ушкуйник дважды пропустил удары от неумелого меня! И не то, что невиданно выросла моя выучка. Горькие думы мешали ему сосредоточиться. Подучившись и опечалившись, мы пошлепали в город. Купаться в дождь и без солнца не люблю.

Там я пошел на базар. Ребятишки мои не голосили и не дудели. Поняли, что, нечего зря силу тратить, вечером все равно возьмем больше. Погнал по рядам. Кузнецы с удивлением слушали про длинное лезвие с небольшими зубчиками с одной стороны из самого лучшего металла. Один даже бросил шутку: может тебе его из дамасской стали выковать? На что получил мой ответ: конечно! Делать брались — дорого, но не запредельно. Выбрал одного, заказал, дал задаток. Он предупредил, что это будет не быстро. Я велел не торопиться и пошел дальше по рынку. Плотники, узнав о колесе, которое полдня будет в воде, решили делать его из дуба — он в воде только крепнет. Плюс нужно сделать два колеса поменьше и соединение между ними. Узнав, сколько нужно будет платить за доставку, решил, что дешевле купить лошадку и телегу. В основном, все было решаемо. Лесопилка приобретала зримые очертания.

Отправился к старосте купцов. Акинфий покупать телегу и лошадь отсоветовал, сказал, что выдаст. Рассказал о новом голосе, продемонстрировал. Купец поразился.

— Сколько лет на этом свете живу, а таких голосов и не слыхивал! Такую голосину жаль будет на лесопилке прятать.

Доложил, что ищу человека. Уже нашел, но он пока думает.

— Если не получится, есть у меня хороший парень: честный, исполнительный и инициативный. Недавно у них дом сгорел вместе с отцом, а они с матерью у меня пока живут. Сам родитель был купцом, плавал и по другим городам. Товар всегда брал интересный, сроду не прогадывал. Все сгорело — и товар и деньги. Хочу теперь сыну его помочь. А твой-то, что за человек?

Рассказал ему про Матвея. Он удивился.

— А с чего бы это такой человек, который атаман ватаги в двадцать лет, пойдет дрова пилить?

Рассказал ему про красавицу-жену Матвея.

— Да, я бы свою за ушкуйника и не выдал.

— Вот и ее отец не выдавал. Сама убежала.

Изложил всю историю. С телохранителей против ушкуйников старшина смеялся в голос.

— Выйти всего парой человек против такого бойца! Тут и княжеских дружинников пары мало будет.

Потом взялись за шахматы. Борьба шла с переменным успехом. Взглянув на часы, решил, что пора на рынок.

Погнал. Мои уже стояли там, купец-заказчик то же. Услышав озвученную мной сумму — пять рублей за семь песен, он возмутился и начал роптать, предлагая рубль в лучшем случае. Получив ответ, что за такие деньги он может радовать гостей своим голосом невиданной красоты, потух и больше в финансовые споры не вступал. Потом выгребли еще кое-что из гостей. Поделив это все, разбежались по домам. Я пришел в Кремль в девять часов вечера и завалился на кровать.

Утром, по ясной погоде, подошел к лесу. Сейчас узнаем, что решил ушкуйник. Он уже стоял на обычном месте. Но не один. Рядом каменела непреклонная Елена. Судя по ее опухшему лицу, день и ночь прошли в дискуссиях. Вспомнилось, как писал главный сатирик СССР Михаил Зощенко: мы любим, когда пациент находится в бессознательном состоянии, и не вступает с нами в научные споры… Матвей сказал: вот Лена пришла твой новый голос послушать. Так и хотелось ответить словами великого Михаила Булгакова: поздравляем вас, гражданин, соврамши! Спел пару песен, и решив, что хватит пугать лесных обитателей, перешел к делу.

— Ну, что надумал насчет лесопилки? Мне ждать некогда. Тут купец нашел погорельца одного, говорит очень толковый и жить негде, а там новый дом плотники махом поставят. Если откажешься, сейчас позанимаемся, и пойду с ним знакомиться.

Лица у молодых людей переменились: благостно расслабленное после моего пения у Елены стало просто чугунным, а у Матвея веселое от мыслей, что все идет как идет, а за изрядный срок как-нибудь уляжется само, и он опять на ушкуе поплывет сабелькой махать, стало унылым.

— Я не знаю, как платить будешь…

— А платить будешь ты, нанятому тобой человеку, одному или двоим. Деньги будешь получать с каждой доски. Часть купец, часть я, часть ты. В Новгороде доски рубят. Из ствола дерева получают одну или две досочки. И уходит на это полдня. А ты на каждую доску будешь тратить времени чуть, и из ствола получать пять, шесть, семь, а то и больше пиленого материала, в зависимости от толщины дерева. Прибыль будет умопомрачительная! На всех троих хватит. Будем очень богатыми людьми. Это тебе не вшивых кочевников грабить и не на рынке мелочью торговать — здесь очень большие деньги пойдут. Еще отцу Лены рублем поможешь при сбое каком в торговле — вдруг тестю помощь потребуется — а ты тут, как тут! У тебя и у Елены безденежья уже больше не будет. Болтать по городу про устройство лесопилки не надо, пусть кому надо сам доходит. А за это время заработать и себе, и детям, и внукам, чтобы все были богаты.

Судя по лицу Елены, убежать Матвею уже не удастся. Начали заниматься. Ушкуйник махал руками и ногами вяловато, предчувствуя свою дальнейшую унылую судьбу, я как обычно, а вот молодуха была весела. Исход встречи был уже предопределен.

Через два часа мы с ним закончили махать руками и ногами. Пока я немножко перевел дух после этаких усилий, молодые выясняли отношения: купеческая дочка давила нахраписто и уверенно, атаман ушкуйников пытался отбиться понуро и подобострастно. Эх, брат, без весла разве против русской бабы выстоишь… Сейчас она тебя вместе с твоей хваленой железной волей по грунту размажет! Все мы по юности такие безнадежные сражения проигрывали… Закончилась битва полов еще где-то через полчаса. Стихли. Можно было вступать в дело и мне.

— Ну что, идти, знакомиться с погорельцем?

Матвей вздохнул, получил чувствительный тычок под ребра, и ответил:

— Я иду. Закупай все нужное и показывай место. Будем строить лесопилку.

Вот это по-нашему, по-пилорамному! Мне с этим делом полегче будет сладить, а тебе поможет понять — чтобы одолеть в схватке с любимой женщиной, бо-о-ольшой опыт семейной жизни нужен!

Зашел к Олегу в корчму. Есть хотелось страшно. Заказал супа, к нему взял расстегай и колбасу (я так люблю), запить какого-то компота и отличился в тиши этого явно богоугодного заведения. Половой сел рядом и рассказывал городские и рыночные новости. Одна из них была такая: на базаре периодически поет человек с невиданно сильным и красивым голосом. Олег очень хотел услышать. Я доел супчик и колбаску, допил взвар и сообщил половому, что сегодня этот человек будет петь для него одного и никаких денег за это не возьмет. Старослужащий трактира не поверил.

— Ну, так не бывает…

— Какую песню ты бы хотел услышать? Она будет всего одна.

Он назвал одну из моих песен.

— Певец эту мелодию знает.

Половой завертел головой, пытаясь понять: кто же из посетителей начнет издавать нужные звуки. Эх, так и не угадал! Я начал петь то, что он просил. Когда закончил, все посетители корчмы стояли вокруг нашего столика. Обычная реакция. Я внятно объявил:

— Сегодня здесь больше песен не будет.

Народ кричал и требовал, просил и умолял, будто тут делили хлеб в голодный год. И все из-за каких-то песенок. Я расплатился, оставил чаевые и ушел.

Погнал на торг. Вспомнил, что велел молодым талантам оставлять на рынке дежурного. А вот место вчера не уточнил. Быстро пришел к выводу, что откуда вчера ушел со всей ватагой, туда и нужно идти, а не расстраиваться по глупому поводу. Добравшись до нужного места, услышал знакомое дудение и увидел Егора. Подошел.

— Как дела?

— Сегодня двое.

— А вчера?

— Один. К нему сегодня и пойдем. Стихи с его именем должны уже быть написаны.

Подумалось: а зачем мне каждый день запоминать новый большой текст? Учеба у ведуна будет грузить мою память от души. Ярополк сидит над этими стишками каждый день как проклятый. Надо менять только куплет с именем. Остальное я добавлю из той песни, откуда беру мелодию. Вечером обрадую поэта облегчением его участи.