Непобежденные

– - Будь проклята эта война. Будь проклята.

– - У нас взяли серебро, чернокожих и мулов, -- сказала бабушка.
– - Я приехала, чтобы мне их вернули.

– - И вам их вернут, пусть лишь они отыщутся в расположении корпуса. Я сам пойду к генералу.
– - Он взглянул на Ринго, на меня.
– - Ба!
– - сказал он.
– Мы с вами тоже, кажется, уже встречались.

И вышел.

В палатке было жарко, тихо, три мухи летали вокруг фонаря, а снаружи доносился армейский бивуачный шум, как дальний ветер. Ринго уже уснул, сев на землю, уткнув голову в колени, и я тоже клевал носом -- и увидел вдруг, что полковник Дик вернулся, и за столом ординарец пишет, а бабушка сидит, закрыв глаза, и лицо у нее все такое же бледное.

– - Перечисли-ка, что у вас взято, -- обратился полковник Дик ко мне.

– - Я сама, -- сказала бабушка, не открывая глаз.
– - Сундук серебра... перевязанный пеньковой веревкой... Веревка новая... Чернокожие... Люций с Филадель... фией.... Мулы... Сто... ик и Тесть.

Полковник повернулся к ординарцу, поглядел, как Движется перо.

– - Записал?
– - спросил он.

Ординарец прошелся взглядом по написанному.

– - Если столько негров заберут, то генерал, по-моему, будет рад дать в придачу и вдвое больше мулов с серебром.

– - Теперь иду к генералу, -- сказал полковник Дик.

И вот (через сколько времени, уж не знаю -- я спал) мы опять едем. Меня и Ринго разбудили, и мы сидим снова в повозке, две армейские лошади везут ее по той широкой длинной улице, и с нами не полковник Дик, а уже другой офицер. Подъехали к целой горе сундуков и сундучков. А за ней -- огороженная канатами площадка, в там полно мулов, а сбоку площадки стоят, ждут чуть не тысяча негров -- взрослых и детей, -- и мокрая одежа на них уже высохла. И опять все замелькало густо -- бабушка в повозке, с широко раскрытыми теперь глазами, и лейтенант читает по бумаге, и солдаты вытаскивают сундуки из кучи.

– - "Десять сундуков, перевязанных пеньковой веревкой", -- читает лейтенант.
– - Готово?.. Сто десять мулов, сказано тут. "Пойманных близ Филадельфии{26}, штат Миссисипи". Давайте сюда этих миссисипских. И недоуздки чтоб на них веревочные.

– - Миссисипских не наберется сто десять, -- говорит сержант.

– - Давай сколько есть. Побыстрей.
– - Повернулся к бабушке: -- А вон ваши негры, сударыня.

Бабушка смотрит на него, широкоглазая, как Ринго. Подалась слегка назад, прижала к груди руку.

– - Но это не... они не...

– - Не все они ваши?
– - говорит лейтенант.
– - Знаю.

Генерал велел отдать вам еще сотню и спасибо сказать.

– - Но это не... Мы не...
– - бабушка опять.

– - Она и дом тоже хочет обратно, -- говорит сержант.
– - Домов у нас нету, мамаша. Придется уж вам ограничиться сундуками, неграми и мулами. Все равно дом на телеге не поместится.

Мы сидим, а они грузят на повозку эти десять сундуков. Еле уместили. Приладили еще пару вальков с постромками, впрягли четверку мулов.

– - Кто тут умеет править четверней, выходи сюда, -- говорит лейтенант.

Один из негров, вовсе нам незнакомый, вышел и поднялся на сиденье рядом с бабушкой, А из загородки, позади нас, солдаты выводят мулов.

– - Хотите посадить на них часть женщин?
– - спрашивает лейтенант.

– - Да, -- бормочет бабушка.

– - Давайте садитесь, -- говорит лейтенант.

– - По одной на мула, не больше чтоб.
– - Протянул мне бумагу.
– - Держи. Тут брод есть милях в двадцати вверх по реке; там и переправитесь. И поторапливайтесь, пока остальные негры не решили пойти с вами.

Всю ночь до рассвета мы ехали, везли десять этих сундуков, а позади шли мулы и вся наша армия негров. Бабушка, в шляпке миссис Компсон и с зонтиком в руке, сидела рядом с незнакомым негром. Не шевелилась, но и не спала -- когда развиднелось, сказала:

– - Останови мулов.

Повозка стала. Бабушка обернулась ко мне:

– - Дай-ка взглянуть, что в этой бумаге.

Мы развернули бумагу, глядим на четкий почерк:

Полевой штаб

...ого армейского корпуса,

Теннессийский военный округ,

14 августа 1863 г.

Всем бригадным, полковым и прочим

командирам.

Вам надлежит обеспечить подателю сего

полный возврат нижепоименованного

имущества, в которое входят: десять (10)

сундуков, перевязанных пеньковой веревкой

и содержащих серебро. Сто десять (110)

лишившихся призора мулов, пойманных

близ Филадельфии, штат Миссисипи.

Сто десять (110) негров обоего пола,

прибившихся к корпусу, проживающих в

вышеуказанной местности.

Вам надлежит также обеспечить подателя

сего провиантом и фуражом, необходимым

для следования к месту назначения.

По приказу командира корпуса

(подпись).

Смотрим друг на друга в сером свете.

– - Теперь небось погоните их возвращать, -- сказал Ринго.

Бабушка поглядела на меня.

– - У нас же будет еда для них и корм, -- сказал я.

– - Да, -- сказала бабушка.
– - Я ведь не лгала, не путала. Ты и Ринго слышали. Это рука Господня.

Мы сделали привал, проспали до полудня. Днем доехали до брода. Стали уже спускаться с кручи -- и вдруг увидели, что там внизу расположился конный

эскадрон. А назад поворачивать поздно.

– - Они хватились и вдогонку -- и загородили переправу, -- сказал Ринго.

Поворачивать поздно; уже к нам едут офицер с двумя солдатами.

– - Я скажу им все как было, -- говорит бабушка.
– - Мы тут неповинны.

Она сидит, опять уже прижав руку к груди, подавшись слегка назад, а другой рукой протягивая бумагу навстречу подъехавшим. Офицер плотный такой, краснолицый; оглядел нас, взял бумагу, прочел и принялся ругаться. Сидит на лошади, ругается, а мы смотрим на него.

– - Сколько у вас не хватает?
– - говорит.

– - Сколько у нас чего?..
– - переспрашивает бабушка.

– - Мулов!
– - кричит офицер.
– - Мулов! Мулов!

Сундуки я, что ли, с серебром вожу или негров, перевязанных пеньковой веревкой?

– - Сколько у нас...
– - лепечет бабушка, прижимая руку к груди и глядя на него; Ринго, пожалуй, первый понял, о чем спрашивает офицер.

– - Пятьдесят недохвату, -- сказал Ринго.

– - Ничего себе, -- сказал офицер. Опять выругался; повернулся с руганью к солдату.
– - Пересчитай!
– - говорит.
– - Так я и поверю им на слово!