Непобежденные

Солдат считает наших мулов; мы сидим не шевелясь; даже не дышим, по-моему.

– - Шестьдесят три, -- говорит солдат.

Офицер смотрит на нас.

– - Сто десять минус шестьдесят три -- это будет сорок семь, -- говорит. Выругался.
– - Подгони сюда сорок семь мулов! Живей!
– - Смотрит опять на нас.
– - Трех мулов захотели выжулить?

– - Нам и сорок семь достаточно, -- говорит Ринго.
– - Только вот кушать нам надо -- в бумаге указано.

Мы переправились. Мешкать не стали; как только подогнали нам эскадронных мулов и на них сели женщины из числа пеших, тут же мы двинулись дальше. Солнце закатилось, но мы ехали без остановки.

– - Ха!
– - сказал Ринго.
– - А теперь чья была рука?

Только в полночь остановились на ночлег. Бабушка, строго глядя -- на этотграз не на меня, -- сказала:

– - Ринго.

– - Я ж ничего не говорил сверх того, что в бумаге, -- сказал Ринго.
– Это ж бумага, а не я. Я просто сказал, сколько там недохвату до ста десяти. Я ж не сказал, что это нам их не хватает. Да и чего загодя молиться? Надо сперва домой довести их в целости. Теперь не отмаливаться главное, а вот чего делать со всеми вот этими неграми.

– - Это так, -- сказала бабушка.

Мы сварили и поели из того, что дал кавалерийский офицер; потом бабушка велела всем алабамским выйти вперед. Их оказалось примерно половина.

– - Ну как, накупались уже в реках, набегались за янки?
– - спросила их бабушка. Стоят, переступают с ноги на ногу в пыли.
– - Или есть еще желающие бегать за их армией?
– - Стоят, молчат.
– - Так кого будете впредь слушаться?

Помолчали; один сказал:

– - Вас, мисси.

– - Ладно же, -- говорит бабушка.
– - Так слушайте мои слова. Идите по домам. И не дай бог если услышу, что опять бродяжничаете. А теперь выстройтесь в очередь и подходите по одному за своей долей продовольствия.

Пока распределили и пока ушел последний алабамец, миновало полночи; когда мы двинулись в путь утром, то в основном уже на мулах, но были все ж и пешие; и теперь четверней правил Ринго. Он без всяких слов сел рядом с бабушкой и взял вожжи; и один только раз она сказала ему ехать потише. А позади на сундуках сидел теперь я и спал сидя; и днем проснулся оттого, что повозка стала. Мы как раз съезжали с холма на равнину, и я увидел их за полем -- синемундирных конников числом до дюжины. Они нас не видят еще и рысят спокойно, а бабушка и Ринго глядят на них.

– - Почти что не стоит возиться с такой мелочью, -- говорит Ринго.
– - Одно только, что лошади получше будут мулов.

– - У нас уже сполна сто десять, -- говорит бабушка.
– - Сверх этой цифры бумага не требует.

– - Что ж, -- говорит Ринго.
– - Так едем дальше, значит?

Сидит, не отвечает бабушка, опять подалась как бы слегка назад, и рука на груди.

– - Так чего будем делать? Решайте- быстро, а то ж уедут, -- говорит Ринго и смотрит на бабушку; та молчит. Ринго привстал с сиденья, крикнул: -Эй!

Всадники оглянулись разом, увидали нас и резко повернули лошадей.

– - Бабушка велит -- сюда езжайте!
– - кричит Ринго.

– - Не смей, Ринго, -- шепчет бабушка.

– - Что ж, -- говорит Ринго.
– - Хотите, крикну, чтоб дальше себе ехали?

Она молчит, глядит не на Ринго, а мимо него -- на двух янки, едущих к нам через поле, -- и вся сжалась как бы, подалась назад, и рука прижата к платью на груди. Едут лейтенант вдвоем с сержантом; лейтенант по виду не намного старше меня с Ринго. Увидел бабушку, снял форменную шляпу. И она вдруг отняла руку от сердца -- а в руке та бумага -- и протянула лейтенанту молча. Лейтенант развернул, сержант через плечо в нее заглядывает. Потом сержант поднял на нас глаза, сказал:

– - Тут пишется про мулов, а не лошадей.

– - Мулов там до первой сотни, а последние двенадцать -- лошади, -- сказал Ринго.

– - Проклятие!
– - выругался лейтенант по-девичьи.
– - Говорил же я капитану Боуэну, что не надо нас сажать на трофейных лошадей.

– - Вы что же, отдаете им коней?
– - сказал сержант.

– - А что еще мне делать?
– - сказал лейтенант с таким видом, будто вот-вот заплачет.
– - Сам ведь генерал наш подписал!

Так что теперь у нас пешком шло только человек пятнадцать -- двадцать, а остальные все верхом. Поехали мы дальше. А солдаты стоят у дороги под деревом, и седла их с уздечками лежат рядом на земле. А сам лейтенант со шляпой в руке бежит рядом с повозкой, глядит на бабушку и чуть не плачет.

– - Вам, -- говорит, -- встретятся войска, непременно встретятся. Пожалуйста, передайте им, где мы, и пусть пришлют нам что-нибудь -- верховых лошадей или фуры. Не забудете?

– - Тут назади, миль двадцать или тридцать, стояли ваши и хвалились, что у них три мула лишние, -- говорит Ринго.
– - Но мы про вас скажем, если еще кого увидим.

Едем дальше. Впереди городок показался, но мы объехали его; Ринго даже не хотел исполнить просьбу лейтенанта, но бабушка велела остановить мулов и отрядила в город одного из негров передать про тех обезлошаженных солдат.

– - Что ж, хоть одним едоком у нас меньше осталось, -- сказал Ринго.

Поехали дальше. Ехали теперь быстро, меняя упряжку через каждые несколько миль; встречная женщина сказала нам, что мы уже в штате Миссисипи, и под вечер мы выехали на бугор, и вот они, печные наши трубы, торчат под косым солнцем, а за ними -- хибара, и Лувиния нагнулась над корытом, а на веревке ветер колышет постиранное -- яркое, мирное.

– - Останови, -- сказала бабушка.

Мы остановились -- повозка, сто двадцать два мула и коня и так и не сосчитанные негры.

Бабушка медленно сошла, повернулась к Ринго.

– - Слезай, -- сказала бабушка; взглянула на меня.
– - И ты тоже. Потому что ты молча лгал.

Мы слезли с повозки.

– - Мы лгали, -- глядя на нас, сказала бабушка.

– - Это бумага, а не мы, -- сказал Ринго.

– - В бумаге обозначено сто десять. А у нас здесь сто двадцать два, -сказала бабушка.
– - На колени.

– - Но янки сами, еще до нас, украли их, -- сказал Ринго.

– - Но мы лгали, -- сказала бабушка.
– - На колени.
– - И опустилась первая. Мы стояли у дороги на коленях все втроем, пока она молилась. Развешанная на веревке стирка мирно, ярко поколыхивалась на ветру. Лувиния уже нас увидала; бабушка еще не поднялась с колен, а та уже пустилась к нам по выгону бегом.

УДАР ИЗ-ПОД РУКИ

1

Когда Эб Сноупс погнал в Мемфис ту девятку мулов, Ринго, Джоби и я были заняты новой изгородью. Потом Ринго уехал на своем муле, и догораживать остались мы с Джоби. Бабушка спустилась один раз к нам в низину и оглядела новые звенья изгороди; они расширяли загон почти на два акра. Это было через день после отъезда Ринго. А вечером, когда я с бабушкой сидели у огня, вернулся Эб Сноупс. Он сказал, что выручил за мулов только четыреста пятьдесят долларов. То есть он просто достал из кармана деньги и подал бабушке, а та сочла их и сказала: