Неподобающая Мара Дайер

— Нет, — ответила я, передвинув на плече ремень сумки. — Наверное, так будет лучше всего.

Мы подошли к классу.

— Я хотел спросить… — начал Ной и поднял руку, скрутив пряди своих волос. — Мама хочет узнать, не можем ли мы оставить ее себе? Мама к ней привязалась.

Я чуть наклонила голову к плечу, чтобы посмотреть на него. То ли Ной не заметил моей перевязанной руки, то ли игнорировал ее. Он казался равнодушным. Отстраненным. Слова его не соответствовали тону.

— Я имею в виду, это твоя собака, — сказал Ной. — И мы поступим так, как ты захочешь…

— Все нормально, — перебила я.

Я вспомнила, как Мэйбл свернулась у него на груди, когда он нес ее. Собаке будет лучше с ним. Определенно.

— Скажи маме, что я ничуть не возражаю.

— Я собирался спросить об этом, когда увидел тебя на вечеринке, но ты ушла.

— У меня были другие дела, — ответила я, избегая его взгляда.

— Ну да. Что случилось? — все еще совершенно незаинтересованно спросил он.

— Ничего.

— Я тебе не верю.

— Мне все равно.

То была неправда.

— Хорошо. Тогда пообедай со мной, — небрежно сказал он.

Я помолчала, разрываясь между «да» и «нет».

— Нет, — в конце концов ответила я.

— Почему?

— У меня встреча. Со мной обещали позаниматься, — сказала я.

Надеюсь, что Джейми обязательный человек.

— Кто?

— А тебе-то что? — спросила я нетерпеливо.

С тем интересом, который он проявлял к беседе, мы с тем же успехом могли обсуждать молекулярную физику.

— Да я и сам начинаю об этом задумываться, — сказал Ной и пошел прочь.

Он не оглянулся.

Прекрасно.

На уроке искусства я нарисовала свою перевязанную руку, хотя нам полагалось работать над лицами. А когда наступило время обеда, не пошла искать Джейми. Я предпочла одиночество. Вытащив принесенный из дома банан, я очистила его и медленно откусывала по пути к шкафчику, впиваясь зубами в нежную мякоть.

Я была рада избавиться от Ноя. Отправившись поменять учебники, я даже почувствовала облегчение. До тех пор, пока не увидела записку.

Сложив, ее просунули в щель моего шкафчика, и она невинно примостилась на стопке книг. Толстый кусок бумаги с моим именем. Бескислотной, очень белой бумаги. Бумаги из альбома для рисования.

Я развернула записку и сразу узнала свой рисунок Ноя. На другой стороне было написано лишь: «У меня есть кое-что, принадлежащее тебе. Встретимся у торговых автоматов во время обеда, если хочешь это вернуть».

От нахлынувшего жара у меня защипало кожу. Ной украл мой альбом?

Внезапный приступ ярости удивил меня саму. Раньше я никогда никого не била, но все когда-то бывает в первый раз. Я подкрепила свою мысль звенящим, металлическим хлопком дверцы шкафчика.

Я не помнила, как очутилась у подножия лестницы. Только что я стояла у шкафчика, а в следующую минуту уже заворачивала за угол у торговых автоматов. И тут мне в голову пришла ужасная мысль: а если это не Ной? Если это кто-то другой? Например… О нет. Например, Анна. Я вообразила, как она разражается хихиканьем, показывая мои рисунки Ноя своим подружкам.

Конечно, когда я появилась, Анна поджидала меня с самодовольной, глумливой, удовлетворенной улыбочкой на своем в общем-то хорошеньком личике. С помощью Эйдена, который прикрывал ее сбоку, она заступила мне путь, излучая злорадство.

Когда я увидела их, я все еще была уверена, что смогу с этим справиться. Я ведь уже почти ожидала, что эта заварушка — ее рук дело.

Но я никак не ожидала, что дюжина учеников соберется понаблюдать, как разворачивается катастрофа.

И пронизывающий вопль прозвучал в моем мозгу при виде Ноя, окруженного стайкой поклонников — и девочек, и мальчишек.

В тот миг на меня обрушилось осознание размеров затеянной Анной интриги. В животе у меня что-то перевернулось, когда все встало на свои места: почему все здесь собрались, почему тут присутствует Ной. Анна готовила весь цирк с тех пор, как Ной впервые заговорил со мной в мой первый школьный день. Это в ее черный «Мерседес» я чуть не врезалась на прошлой неделе — она увидела, как я выхожу из машины Ноя. А теперь для того, чтобы идеально сыграть роль распорядителя манежа, ей требовались лишь цилиндр и монокль. Ох, Анна. Я тебя недооценила.

Все глаза были устремлены на меня.

Мой ход. Если я в игре.

Рассматривая собравшихся, я стояла и мучительно размышляла. В конце концов, я просто посмотрела на Анну, приглашая ее заговорить.

«Кто заговорит первым — проиграл» — эта поговорка будет про нее.

Она меня не разочаровала.

— Не это ищешь? — невинно прощебетала она, протянув мне альбом.

Я хотела его взять, но она отдернула руку.

— Ты вшивая тварь, — сквозь зубы сказала я.

Анна притворилась шокированной.

— Ой, ой, Мара. Какие выражения! Я просто возвращаю потерянную вещь ее законному владельцу. Ты ведь законный владелец, верно?

Она открыла альбом, указала на внутреннюю сторону обложки.

— «Мара Дайер», — громко зачитала Анна. — Это ты! — с глумливой ухмылкой подчеркнуто добавила она.

Я промолчала.

— Эйден был так добр, что подобрал это, когда ты случайно забыла альбом на математике.

Эйден уловил намек и улыбнулся.

Должно быть, он умыкнул альбом из моей сумки.

— Вообще-то он его украл.

— Боюсь, что нет, Мара. Ты, должно быть, нечаянно положила альбом не туда.

Анна поцокала языком.

Теперь, подготовив сцену, она начала листать мой альбом. Если бы я ее ударила, Эйден подхватил бы альбом, и Ной все равно бы увидел, что я там нарисовала. И — давайте будем честными — я никогда в жизни никого не била. И никакими словами я не могла бы смягчить удар. Рисунки были такими точными, все было настолько схвачено восхищенным художником, что наброски выдали бы мое навязчивое слепое обожание в ту же секунду, когда их продемонстрировали бы. Полнейшее унижение, и Анна об этом знала.

Покорность судьбе расцвела румянцем у меня на щеках, красными пятнами на шее, на ключицах. Я могла лишь терпеть это эмоциональное освежевание и молча стоять перед всей школой, пока Анна не сдерет с меня кожу своей непомерной жестокостью…

И забрать свой альбом, когда она закончит. Потому что он был моим, и я должна была вернуть его.

Мне не хотелось видеть лицо Ноя, когда Анна наконец перевернула страницу, на которой я впервые нарисовала его. Если я увижу, как он самодовольно ухмыльнется, или засмеется, или закатит глаза, это уничтожит меня, а здесь я не могла позволить себе заплакать. Поэтому я впилась взглядом в лицо Анны, наблюдая, как она дрожит от радостной злобы, направляясь с альбомом к Ною.