Непокорная для тирана

— Приехал, нана, — Саид меняется кардинально. Улыбается открыто, в глазах какой-то блеск появляется. И её он обнимает искренне, крепко, да так, что старушечьи кости скрипят.

Наобнимавшись, бабуля переводит на меня взгляд, и мне становится ещё больше не по себе. Почему-то очень хочется понравиться этой женщине. И совершенно не хочется ей врать.

— Нана, познакомься, моя невеста Кристина, — не оставляет никакого шанса Валиев, притягивая под свой бок.

— Здравствуйте, — лепечу.

— Сара, дай ей платок, — приказывает старушка, повернув голову к маме Валиева. И тут я понимаю, в кого пошёл любитель приказывать. — Иди, Саид, попрощайся с дедушкой. Мы тебя ждали. Кристина со мной останется.

Инициативная бабушка берет все в свои руки, командует, покрикивает. И женщины разбегаются врассыпную выполнять обязанности.

— До вечера, куколка, — выдыхает мужчина, оставляя поцелуй на виске.

Как только он пропадает за воротами, меня утягивают в один из домов. Вручают платок и показывают, как нужно повязать. А повязать надо. Таков обычай. Я не спорю, понимаю, что явилась в чужой монастырь и свой устав нужно запихнуть подальше.

Незанятые женщины вместе с бабушкой садятся за стол. И в первую очередь меня очень сытно кормят. Горячим супом, потом горячим чаем с халвой. Рассказывают, каким был дедушка Валиев. Его вспоминают, молитвы читают.

Потом бабушка отправляет меня отдохнуть после дальней дороги. Но я отказываюсь и предлагаю помощь. Ведь гости потоком заходят, чтобы выразить соболезнования. Приносят готовую еду, выпечку.

В дом заходят только женщины и близкие родственники-мужчины, чтобы передать передачки или забрать подносы для гостей. Для мужчин накрывается отдельный стол за воротами, и там, как старший из рода, их принимает Саид.

Как мне объяснили, целых три дня продлится такое паломничество. От рассвета до заката. Любой проходящий имеет право зайти, и хозяева обязаны его принять, напоить чаем, накормить и отправить не с пустыми руками.

В доме, откуда выносят покойника, нельзя готовить эти три дня. Поэтому соседи, родственники и все неравнодушные приносят разнообразную горячую еду, выпечку и сладости, которые в последствии и раздают.

Я не хочу отсиживаться и отделяться от коллектива, поэтому охотно помогаю родственницам Валиева. Ношу гостям чай да халву, разбираю вместе с двумя молодыми девушками принесенную еду по тазам да кастрюлям. Упаковываю хлеб и выпечку, которую гость заберет с собой перед выходом. К слову, не все гости долго сидят. Некоторые только пьют чай и уходят. Некоторых буквально уговаривают съесть суп или плов.

В общем, пока все вертится и крутится, ко мне теряют полностью интерес, что мне на руку. Правда, нет-нет да и замечаю косые взгляды.

Через два часа после нашего приезда вся мужская часть уезжает на кладбище хоронить. И у нас появляется несколько часов спокойствия. Гости ещё приходят, но только женщины и их немного.

Я выжата как лимон. Девчата, с которыми я до этого фасовала продукты, ушли на второй этаж молиться. Оставшись одна, падаю на стул, вытягиваю ноги на соседний, чтобы немного дать им отдыха. Наливаю себе горячий чай и тянусь к пахлаве, что манит меня уже давно. На кухню заходит мать Саида. Сара, кажется. В компании ещё одной женщины, чуть моложе.

— Хотите чаю? — спрашиваю, протягивая руку к чайнику.

— Не стоит, — обрубает женщина, поджимая губы, и взгляд её задерживается на кольце с камнем. Уже не первый раз замечаю, как эти родственницы смотрят на кольцо. — Сколько он тебе заплатил?

От вопроса бросает в дрожь. Сжимаю пальцы в кулак и встаю.

— Сколько в Петербурге стоит эскорт? — не даёт ответить и осматривает пренебрежительно.

— Не знаю, о чём вы, Сара. Но ошибаетесь. И ради ваших отношений с Саидом я сделаю вид, что не расслышала вопрос, — с ненавистью чеканю каждое слово, себя сдерживаю.

Сажусь обратно на стул и отпиваю чуть подстывший чай.

— Будто моему сыну нужен повод ненавидеть нас, — фыркает женщина. — Но меня ты не обманешь. Таких, как ты, я вижу насквозь. Так сколько он заплатил? Не стесняйся, я дам больше, чтобы ты придумала повод и убралась из моего дома.

Вдох-выдох. Очень стараюсь не устроить форменный скандал, который у меня отлично получается устраивать. Но и молчать не собираюсь. Только открываю рот для пламенной речи, как на кухню заходит нана. И под её тяжелым взглядом тёмных глаз сдуваюсь.

— Устала, Кристина? — спрашивает довольно заботливо и, шаркая тапочками, проходит мимо двух стоящих женщин. — Сара, принеси мои лекарства. А ты чего стоишь? Иди к мужу.

Мама Саида поджимает губы и уходит. Вторая тоже исчезает. Прячу руки под скатертью, так как они трясутся от гнева и не высказанных слов этой женщине, что зовётся матерью.

— Рассказывай, Кристина, — старушка садится рядом и тянется к пахлаве, которую я так и не попробовала.

— Я не эскортница, — бормочу, опустив голову.

— Кто? — хмурит брови нана. Наверное, таких слов не знает. — На вот, попробуй. Соседка печет, очень вкусно. Тридцать лет уже рецепт не меняется и мне не надоедает.

Мне вручают желаемую выпечку. Вздохнув, беру и занимаю рот, чтобы не высказать всё этой старушке. Не нахамить и не нагрубить. Потому что она мне нравится. И потому, что именно её я обижать не хочу.

Глава 13 Кристина

После заката, наконец, дом пустеет. Возвращаются мужчины: Саид, два его родных брата, несколько двоюродных. И женщины теперь хлопочут об их комфорте.

Я же решаюсь переодеться, так как в платье и в платке зажарилась немного. Банально смыть пот, усталость и неприятные взгляды, что ловила за эти четыре часа.

После душа надеваю привычную и удобную спортивку и, повязав платок, выхожу из выделенной для нас комнаты.

— … Ты так выросла, Жасмин. Просто красавица, — слышу голос Валиева. Довольно мягкий. Со мной вот он так никогда не разговаривает. Только рычит и стальным тоном приказы отдаёт.

— Да, ей в прошлом месяце восемнадцать исполнилось, — а это мамаша Саида отвечает вместо девушки. — Уже год, как с нами живёт. Твой отец не успел обсудить приданое с семьей Жасмин. Теперь это твоя обязанность. Дочка, принеси нам ещё чаю.

Быстрые и совсем тихие шаги приближаются, приходится, оттолкнувшись от стены, продолжить путь. Молодая и улыбчивая девушка сталкивается со мной и краснеет.

— Простите, — шепчет тихо и ещё быстрее убегает. Очень исполнительная. Зато мне удаётся остаться незамеченной и ещё немного послушать.

— Камиль мёртв! — заводится Валиев, как только девчонка удаляется достаточно далеко. — Верни ребенка в семью, мама!

— Ты не понял, Саид. Жасмин сосватана для тебя, — заявляет дамочка. Кажется, я дыхание задерживаю. Сейчас он рассмеётся в лицо матери. Скажет: что за средневековая дикость? Но Валиев ничего не говорит.