Непокорная жена генерала-дракона

– Добро пожаловать в Милтон, леди Скарсгард.

Солдаты выстроились вокруг плотным кольцом, и я оказалась в смятении, не решаясь прорываться сквозь них за генералом.

– Простите, что не встречаем пышно – мы ждали вас только через три дня после свершения всех брачных ритуалов, – продолжила госпожа Фридрихсон, не поднимая головы.

Голос её был слабым, казалось, она очень боится последствий гнева генерала.

– Ничего страшного, – сказала я, нервно покусывая губы. – Какая разница, когда такое случилось… – кивнула на двери дворца.

Как там мальчик?! Надеюсь, ему помогут.

Госпожа Фридрихсон подняла голову и с удивлением поглядела на меня. Видимо, сочувствие – это не то, что она ожидала от меня.

– А где ваша шанза, ваша светлость? – проговорила женщина.

– Забыли… спешили… не важно! – отрывисто произнесла я.

– Ну, ничего, ближайшие семь дней вы не будете покидать покоев, пока плетение окончательно не приживётся… а значит, его светлость успеет привезти вам её.

В груди с каждым мигом нарастала тревога. Я не смогла больше церемониться и, прижав полы покрывающего голову мундира, побежала к крыльцу, готовая расталкивать стражу собственными руками. Но солдаты, словно по команде, синхронно разошлись в стороны при моём приближении, и один из них даже открыл передо мной парадные двери.

Оказавшись в ярко освещённом люстрами холле, я ощутила резкую боль в груди. Чувство было странным, точно не сердечный приступ. Болело, как будто вовсе не тело, но больно было очень сильно.

Мальчик… Я волновалась за него, и не взирая на пульсирующую резкую боль, пошла вперёд.

Доверившись неведомому чутью, я двинулась к лестнице на второй этаж и побежала по коридору, мундир упал на ступени, но я не оглядывалась.

– Где генерал? – спросила стражу, стоявшую по стойке смирно поперёк коридора.

– Там, ваша светлость, – указали мне на приоткрытую дверь вдали.

Боль в груди усиливалась, и последние шаги я преодолевала с трудом.

Наконец я дошла. Передо мной предстал чёрный проход. Я толкнула дверь, раскрывая шире, и вошла внутрь. Помещение было большое, в передней комнате стояла кромешная темнота, но вдали, в одной из комнат, горел свет. Я с замиранием сердца двинулась туда.

– Он не дышит, отпустите его, генерал, – скорбно проговорил сгорбленный седой мужчина, стоявший у кровати. На нём был чёрный сюртук, как на том странном духовнике Кальберте, присутствовавшем на свадьбе.

– Георг, не сжимай его так, сломаешь что-нибудь, – сказал другой мужчина, молодой, худощавый, с модной чёрной бородкой. На нём была надета белая рубашка, растёгнутая до середины груди, – эдакий мачо-сердцеед.

Я увидела широкую спину Скарсгарда, сидящего на краю постели и качающего на руках мальчика лет восьми. Мужчина убрал светлые волосы со лба паренька и заглянул в его бледное лицо. Губы ребёнка были синие, вокруг рта белый налёт, кожа бледная, словно фарфоровая.

Плечи генерала содрогались, будто от беззвучного плача, дрожащие пальцы в сияющих перстнях гуляли по лицу и плечам мальчика.

– Дайте его мне! – сказала я.

Неведомая сила подтолкнула меня вперёд, через спины двух неизвестных мужчин. Я ведь не медик и даже крови всегда боялась, но я бросилась к мальчику, взяла его на руки и прижала к груди.

От резко вспыхнувшего внутри огня я широко раскрыла глаза и вскрикнула. Меня окутало зеленоватое свечение, и я ощутила, как перетекает живая сила из моей груди в тело мальчика.

– О-о-ох, – простонала я.

Ощущения были такими, словно я на американских горках, лечу вниз с самой высокой вершины. Но это высасывало из меня силы, голова кружилась, и, казалось, я сейчас потеряю сознание.

Скарсгард взял меня за руку, и его прикосновение успокоило меня. Он сидел рядом на кровати и глядел на меня, как коршун.

Ресницы ребёнка вдруг зашевелились, и он уставился на меня большими светло-карими глазами.

– Эдвард! – воскликнул генерал, взяв парнишку за плечи. – Как ты меня напугал!

– Задушите, – проворчал слабым голосом мальчик. – Пустите!

– Ваша светлость, давайте его положим! Наследнику нужен покой! – воскликнул сгорбленный духовник. Всё это время он стоял над нашими с генералом головами, внимательно наблюдая за происходящим.

– Да, конечно, мэтр Бенедикт, сейчас… – взволнованно ответил Скарсгард, начав суетно крутиться над ребёнком.

Передо мной словно оказался другой генерал. Тот, который был на свадьбе, был властным и бессердечным, опасным до мозга костей! А теперь я видела перед собой заботливого человека, ответственного отца, и у меня невольно вздрагивало сердце.

Голова закружилась, накрыла слабость, будто высосали все силы, и боль в груди усиливалась с каждым мгновением.

Скарсгард поглядел на меня через плечо, и взгляд его мне очень не понравился: жгучий, пристальный, леденящий кровь в жилах. Сердце в груди замерло. Вдруг пронзило осознание, что он всё про меня понял…

Генерал отвернулся к мальчику, поправляя ему одеяло, я попятилась к двери. Самый удобный момент, чтобы скрыться! Нужно срочно бежать, пока не грохнулась в обморок прямо здесь! Ведь тогда окажусь совсем беспомощной, и что со мной сделают – только богу известно!

Я отступила к порогу, но путь мне преградил молодой темноволосый мужчина, который стоял всё это время в стороне. Он был немного похож на Георга, но худощав и возрастом младше лет на десять, а ещё лицо у него было более острым, как у волка.

– Куда это вы, дорогая невестка? – хмыкнул он, уперев руки в бок. Глаза его опасно сверкнули. – Нас не представили, я Карл, кузен вашего дражайшего супруга.

Я тут же почувствовала нарастающую опасность.

– Здравствуйте, – проговорила я осторожно.

– Может, расскажете, откуда у вас целительный дар?! – прорычал он. – У вас ведь такого дара никогда его не было!

10

Я испугалась. Сердце резким толчком качнуло горячую кровь, и по венам словно разлился горячий огонь. Меня повело. Жар прилил к лицу, ноги ослабли, и голова закружилась.

Я стремительно теряла сознание…

Жар в теле сменился холодом… и стало темно. Последнее, что помню, – бешеные глаза генерала, который бросился ко мне и подхватил на руки.

– Дорогая моя! – его тревожный хрип застыл в ушах.

Только бы душа не отлетела! Это единственное, о чём я думала: умирать не хотелось.

Мне пригрезилось, что я стою перед зеркалом и гляжу на себя в новом теле. Плотное платье с широкой накидкой и шапочка с вуалью не давали рассмотреть ни фигуры, ни лица. Может, я теперь уродина? Или толстушка? А сколько мне лет?