Неполная дура

— Это он сам меня нашел! Сказал, что для этого ему пришлось подкупить какую-то старушку — работницу архива того детского дома, где он воспитывался. Потом врачей в роддоме. Одним словом, проделал большую поисковую работу и потратил много денег. Но он ничуть не жалеет. Ради удовольствия взглянуть на меня он бы потратил и не такую сумму.

Подруги молчали. Отчасти они понимали Герасима. Но трудно себе представить, что он почувствовал, когда понял, что поступок его матери, предавшей его, был продиктован лишь эгоизмом.

— Самое странное, что хотя я в глубине души никогда не отказывалась от сына, но по документам он проходил как отказной ребенок — круглый сирота. Без отца и матери.

— Но разве вы не подписывали соответствующих бумаг в роддоме?

— Ну да. Кажется, подписывала. Но разве так важна какая-то бумажка? Важно то, что у человека вот тут!

И Елизавета Петровна положила руку себе на грудь, где у нее предположительно находилось сердце. Интересно, эта дамочка сама верила в тот бред, который несла? Или просто обладала даром убеждать саму себя в том, что поступила совершенно правильно?

— Но разве на отказ от ребенка не требовалось согласие вашего официального мужа?

— Я рожала не в городе, — призналась Елизавета Петровна.

— А где?

— В маленькой больнице неподалеку от Пушкина. И завотделением там была моя хорошая подруга. Она и помогла мне. И пообещала, что будет молчать.

— Но слова своего не сдержала? Когда Гера пришел к ней, она проговорилась?

— Да, — вздохнула Елизавета Петровна. — Впрочем, возможно, так и лучше. И все равно я ей очень благодарна. Она обещала, что мой сын попадет в очень хороший детский дом, где пост директора занимает очень чуткий и внимательный педагог. И в этом она мне не солгала. Гера мне рассказывал, что этот мужчина и его жена решили сделать…

Но тут раздался звонок в дверь. И Елизавета Петровна встрепенулась.

— Ах, это вернулся Леонтий Владимирович. Девочки, кто-нибудь из вас, откройте ему.

Инна отправилась в прихожую открывать дверь. Но это не помешало Елизавете Петровне просеменить следом за ней. Леонтий Владимирович оказался сухощавым, невысоким и не слишком интересным дядечкой лет пятидесяти пяти. У него была небольшая лысина и взгляд окончательно затравленного кролика. Елизавета Петровна действовала на него словно удав на бедного зверька, то есть совершенно гипнотически.

— Лизочка! Зачем ты встала?

Он кинулся к женщине, едва не опрокинув все принесенные им сумки. Он явно ни на миг не усомнился, что Елизавета Петровна держится из последних сил. И встала со смертного одра исключительно ради него. Впрочем, и Елизавета Петровна покачивалась и пошатывалась, весьма натурально цепляясь руками за любую поддержку. Лучше всего тут годилось плечо появившегося мужчины.

— Девочки! — прошептала она. — Отнесите пакеты на кухню. И разберите покупки.

— Да, да, — тут же откликнулся Леонтий Владимирович. — Разберите покупки, девочки. Девочки? Лизочка, откуда тут взялись эти юные особы?

— Это подруги моего сына. Ты же знаешь, что у Геры было много поклонниц. Ах, мой сын был такой красавец!

— Весь в тебя, Лизочка!

Подруги только презрительно фыркнули, удаляясь на кухню. Черт принес этого дурака с плешкой! Мало того, что он помешал их чудной, становившейся все откровеннее, беседе с матерью Геры, так он еще и сходство между ней и Герой сумел отыскать.

— Да они вообще не похожи друг на друга были!

— Ага, похоже, Гера внешность взял целиком от отца — литовца.

— Круглый колобок на кривых ножках и высокий широкоплечий красавец Гера! — продолжала возмущаться Мариша. — Где тут может быть сходство?

Подруги запихнули продукты в холодильник и принялись думать, как им выжить Леонтия Владимировича из квартиры. При нем все внимание матери Геры было посвящено ему, что решительно не устраивало подруг.

— Майонеза нет! — с этими словами Мариша направилась из кухни. — А свекла почти готова. И картошка. И селедку мы почистили. Пора салат готовить. А заправить нечем!

— Леонтий! Ты забыл майонез!

— Лизочек, я покупал!

— Его нет! — твердо заявила Мариша. — Вы его в магазине забыли!

— Наверное, на кассе оставил! — засуетился этот бедный кролик. — Ах, голова моя дырявая! Вечно что-то забуду!

Оказывается, внушать что угодно ему мог кто угодно. Мариша победоносно хмыкнула. Понятно теперь, почему Елизавета Петровна старается ни на миг не выпустить свою жертву из цепких лапок. Такого отпустишь, а в него мигом другая соискательница вцепится и ну, давай внушать, что это ей он теперь должен майонез авоськами таскать. И ведь внушит, и без особого труда. Вот в чем главная опасность.

Глава четырнадцатая

Леонтий Владимирович ушел. Но после его ухода мать Геры растеряла всякую охоту болтать. Было видно, что ей не терпится покомандовать.

— Еще столько не сделано! — воскликнула она, пройдя на кухню. — Девочки, мы же ничего не успеем!

Подруги затосковали. Успевать им и не хотелось. Но в этот момент в дверь снова позвонили. На этот раз Елизавета Петровна отправилась открывать сама. Потом раздались радостные голоса и звуки поцелуев, а также веселый смех. Весьма своеобразные звуки для дома, где готовятся к поминкам близкого родственника. Потом голоса приблизились и стало возможно разобрать слова.

— Мама, я только что из ресторана. Я говорила с шеф-поваром, он сказал, что поминки по хозяину можно будет сделать из тех запасов, которые там есть.

— Людочка, но я думала, что дома будет как-то уютнее.

— Мама! Прекрати, пожалуйста! Все знали, что Гера нам чужой.

— Тише! Я не одна!

— А кто у тебя?

— Не знаю. Бывшие подружки твоего брата. Пришли помочь.

— А ты их запрягла в работу? — фыркнула Людочка. — Ну, все равно. Они тем более будут рады, что ничего делать не надо.

Подруги и в самом деле обрадовались. Хотелось бы только знать, с чего это Людочка так по-хозяйски распоряжается в ресторане Геры? Неужели она твердо уверена, что он достанется именно им? Но почему? Ведь есть же еще и Полина.

Именно этот вопрос Мариша озвучила, когда Людочка явилась на кухню знакомиться. Девица была лет на десять младше Геры. И при этом так явно похожа на свою мамочку, что оставалось только удивляться. Точно такой же колобок на кривеньких тонких ножках. Только прическа была другая. Людочка носила волосы стриженными до плеч. И они вились у нее тяжелыми темными кудрями. В принципе, девушка не была даже симпатичной. И уж точно в подметки не годилась своему красавцу-брату.