Непостижимая предопределенность

— Я его поймал! — он вскинул руку с зажатым в кулаке снитчем. — Я его поймал!

Команда ринулась вниз поздравлять своего ловца, от похлопываний у Гарри болели плечи и спина, но он не замечал ничего. Он не думал, что можно испытывать настолько бесконечную радость, которая заполнила его целиком и щекотала изнутри не хуже крылышек снитча.

Слизерин победил с разгромным счетом: двести шестьдесят к сто двадцати, и получил неплохую фору: в будущем матче они могли даже проиграть и все же не лишиться шансов на победу. Конечно, проиграть они могли только с разумным счетом.

Гарри улизнул с факультетской вечеринки — ему очень хотелось поговорить с друзьями и отцом.

— Запомни это ощущение, — посоветовал ему крестный, когда он воспользовался зеркалом по дороге в библиотеку, — и если тебе вдруг станет тяжело, нас не окажется рядом и не с кем будет поделиться — вспоминай его. Представь себе противника или беды в виде маленького золотого мячика. И если ты поверишь, что ты ловец, — то справишься со всем.

Совет казался дельным, но Гарри удивился серьезному тону Сириуса.

— Что–то случилось? — заволновался он.

Сириус не улыбался.

— Случилось. Завтра в «Пророке» выйдет статья — узнаешь.

— А ты не расскажешь мне сейчас? И где папа?

— Твой папа сейчас занят.

— Но с ним все в порядке? — испугался Гарри.

— С ним — да.

На сердце у Гарри отлегло, и ему сразу же стало стыдно.

— А с кем не в порядке?

— Ты, кажется, дружишь с Роном Уизли?

— Да, — внутри у Гарри все сжалось от дурного предчувствия. Неужели что–то случилось с родителями Рона? Как же плохо остаться без родителей — и представить себе такое невозможно.

— Погибли его родственники… Братья его матери.

«А Рон, наверное, еще и не знает», — подумалось Гарри.

— Но ведь уже давно никто не погибал, — растерянно выговорил он, как будто этим можно было кого–то воскресить.

— Давно, — подтвердил крестный. — Волдеморт копил силы и снова готов к реваншу.

— Но с папой точно все нормально?

— С папой все нормально, Гарри. Я тебе обещаю, что с ним и с мамой ничего не случится.

Гарри понимал, что обещание очень уж детское, но оно немного успокоило. Он кивнул и убрал зеркало в карман.

Как он ни замедлял шаг, но до библиотеки добрался раньше, чем придумал, что сказать Рону. Друзья сидели за книгами и мирно занимались домашней работой, и от этого Гарри стало только тяжелее.

Первым его заметил Рон.

— Гарри! — он вскочил и бросился к другу. Схватил за руку и крепко сжал: — Поздравляю! Фред и Джордж говорят, что это первая честная победа Слизерина.

— Спасибо, Рон, — вяло пробормотал Гарри и беспомощно взглянул на Гермиону, сиявшую, как начищенный кнат.

— Ты отлично летал, Гарри, — сказала она, — я очень волновалась. Ну, из–за Ларри Биггла.

— Спасибо, — он слегка улыбнулся ей.

— Это было здорово, — просто кивнул Невилл.

— Да, наверное…

Рон перестал трясти его за руку и обеспокоенно поинтересовался:

— Да что с тобой такое?

Гарри малодушно подумал, что не обязан Рону ничего рассказывать, в конце концов, завтра тот сам узнает все из «Пророка». Но сделал над собой усилие и выдавил:

— Я только что узнал от крестного, что Волдеморт снова начал войну… Завтра в «Пророке» напишут о нападении.

— Есть жертвы? — спросила Гермиона. — Кто–то знакомый?

Гарри пристально смотрел на Рона, и тот побледнел.

— Кто? — выдохнул он и, так как Гарри молчал, спросил: — Мои?

Гарри кивнул, и Рон ойкнул и бросился к выходу.

— Нет, Рон, — Гарри кинулся за ним, — это не родители, — он успел ухватить друга за плечо. — Не родители.

Рон замер, тяжело дыша. Потом обернулся.

— Дядя Гидеон? Дядя Фабиан?

Гарри кивнул, и Рон отшатнулся:

— Не верю.

Рон стоял около двери, бледный и злой, и Гарри не знал, как найти правильные слова, что сказать другу. Молчали и Гермиона с Невиллом.

— Я не верю, — повторил Рон. — Они недавно заходили к нам. Играли с нами втайне от матери в квиддич. Не верю.

Можно было сказать, что раз они были в Ордене, то погибли как герои. Можно было сказать, что Рон должен гордиться ими, но Гарри не мог себя заставить вымолвить ни слова.

— Мне очень жаль, Рон, — наконец, сказал он, когда пауза затянулась.

Эти слова не передавали ничего. Ни того, что Гарри было больно смотреть на друга. Ни того, что он был счастлив, что его близкие целы, и поэтому ощущал дикий стыд перед Роном.

Рон в ответ что–то неразборчиво буркнул и вышел из библиотеки. Гарри кинулся за ним.

Гермиона замерла с раскрытой книгой, тоже не находя слов, а Невилл слегка побледнел.

— Мои родители — авроры, — тихо сообщил он, — они в группе риска.

— А мои — магглы, — парировала Гермиона и захлопнула учебник. — Не могу ничего учить.

— Что же теперь будет? — спросил Невилл, но Гермиона не успела ему ответить, так как вернулся Гарри в очень подавленном состоянии.

— Не догнал? — хором выпалили Гермиона и Невилл.

— Да нет, просто он пошел к своим… а я… я же слизеринец.

— Да, но ты совсем не такой, — горячо возразила Гермиона, — я хочу сказать, что эти предубеждения насчет факультетов — полная чушь.

— Да ну? Тогда назови мне хотя бы одного Упивающегося Смертью из Гриффиндора. Или Хаффлпаффа. Или Равенкло!

— То, что я не знаю имен — не значит, что их нет!

— Постойте. Я знаю! — вмешался Невилл. — Мои родители в конце восьмидесятых расследовали одно убийство и много разговаривали о нем дома. Был один гриффиндорец, который оказался шпионом Волдеморта. Точно, был!

— И как же его звали? — язвительно поинтересовался Гарри.

— М–м–м… кажется, Питер. И фамилия у него была на П. Питомец?

— Питомец? — удивились Гарри и Гермиона.

— Нет, кажется, нет… но мы же можем посмотреть списки выпускников? Если увижу фамилию — сразу вспомню.

— Безнадежное занятие, — махнул рукой Гарри, — представь, что с каждого курса выпускается человек сорок.

— Из них половина — девушки, — напомнила Гермиона.

— Но откуда ты по спискам выпускников это разберешь? Ведь имена же сокращают, а по фамилии не скажешь, о ком речь.