Неповторимое. Книга 3

— Это самый ценный еврей из всех евреев. Он в любое время из-под земли достанет все, что требуется.

Добрик заметил в тон Брежневу:

— Леонид Ильич, так именно по этому основному признаку мы его и держим в обкоме на хозяйственной должности.

Поздоровавшись с каждым из нас, Брежнев вспомнил службу в Прикарпатском военном округе, затем, обращаясь к нам, приступил к «критике» Щербицкого:

— Вы знаете, какую он приготовил мне бомбу в Киеве? Еще неделю назад звоню ему и говорю: «Володя, поедем к венгерским товарищам на съезд». Он дает согласие, но я его предупреждаю: «Заеду за тобой в Киев так, чтобы никто ничего не знал и чтобы провожающих было не более двух-трех человек». Договорились. А что на самом деле? Открываю дверь вагона, а передо мной — вся бригада слесарей, в которой я работал на Днепропетровском металлургическом комбинате. Они мне: «Леонид, надо встречу отметить. Ты же не побрезгуешь с рабочим классом? Иван, наливай». Я взмолился, говорю: «Ребята, я же еду по делам, лучше попозже специально к вам приеду». А они мне: «Знаем мы эти обещания! Да и работа тебе не позволит. А сейчас — самый раз. Первачок высшего класса — горит синим огнем». И суют мне стакан с самогоном и кусочек сала. Вы думаете кто-нибудь защитил меня от этой западни?

— Леонид Ильич, — для приличия начал оправдываться Владимир Васильевич Щербицкий, — они же сами все пронюхали о вашей поездке, у них разведка лучше, чем у меня, вот и прикатили.

— Нет, вы посмотрите на него: он еще оправдывается!

После обмена шутками перешли к деловому разговору, но, естественно, в общих чертах. Виктор Федорович Добрик доложил о состоянии дел по области, я — по округу. Леонид Ильич задал несколько вопросов. В первую очередь его интересовали проявления национализма у нас, на Западной Украине. И через час уехал.

Во время этого небольшого эпизода в глаза не могла не броситься простота, доступность и человечность Леонида Ильича. В то же время его простота отлично сочеталась с интеллигентностью.

Мне довелось наблюдать его и во время других встреч, и я неизменно убеждался в его открытости и честности.

Была приблизительно еще одна такая же поездка Брежнева с Щербицким, но, поскольку поезд проходил ночью, остановка делалась не во Львове, а только на станции Чоп Закарпатской области.

Утром в установленный день мы вместе с первым секретарем обкома партии этой области Юрием Васильевичем Ильницким прибыли на станцию Чоп. Подошел поезд. Через некоторое время появился Владимир Васильевич Щербицкий. Он сообщил, что Леонид Ильич «уже зашевелился» и, очевидно, скоро подойдет. В ожидании его мы прохаживались. Погода была прекрасная, солнечная. Воздух в Карпатах — не надышишься. Дела в Закарпатской области и нашем округе в основном выглядели нормально. Поэтому настроение было хорошее и даже приподнятое. И беседа протекала мирно, без напряжения. Помню, меня Владимир Васильевич посвятил в секреты о пользе и вреде разного вида ворон. Глядя на неподалеку расположенное поле (весна была в разгаре) и наблюдая там стаю ворон, «промышляющих» на этом поле, он сказал:

— Я только недавно узнал, что все вороны в целом являются санитарами и в городе, и в деревне. В то же время одни виды приносят целенаправленно пользу сельскому хозяйству, а другие — вред. Так, черная ворона уничтожает на полях всех вредителей. Ворона с серым крылом уничтожает еще и побеги пшеницы, кукурузы. Дергая клювом побег, она вытаскивает еще не разрушившееся зерно и поедает его.

В ходе короткой «лекции» появился и Леонид Ильич. Поинтересовался, о чем мы беседуем, и вдруг говорит:

— Ох, этот Чоп! В войну наши здесь хлебнули горя.

Мы попросили его рассказать.

— Уничтожив противника на перевалах и основных дорожных направлениях, — начал Леонид Ильич, — наши передовые части без особого труда стали спускаться в долины и обложили Чоп. Нам было известно, что на этой узловой станции у немцев сосредоточены огромные запасы боеприпасов, продовольствия и другого имущества. После непродолжительного боя станция была взята. На радостях мы телеграфируем Верховному: так, мол, и так, захватили крупную узловую станцию Чоп. Вечером в этот же день по радио Совинформбюро сообщает о победах Красной Армии, в том числе называет и нашу победу. На радостях солдаты и офицеры отметили это событие. А в Закарпатье вина всегда было много. Кроме того, немцы, очевидно, умышленно бросили на станции целый состав со спиртом. Ну, наши и «отметили». А ночью, перед рассветом, немцы, подтянув резервы, внезапным ударом с нескольких направлений выбили нас из станции. Только утром мы закрепились и поняли, какая тяжелая ситуация сложилась у наших войск в целом. Но мы уже доложили Сталину, что станцию взяли. Что делать?

Начинаем выбивать немца заново. Однако он нагнал много танков, подтянул тяжелую артиллерию. Дело принимает сложный оборот. Из Генштаба звонят: «Что у вас происходит?» Отвечаем, что в районе станции продолжаются тяжелые бои, и лишь через двое суток удалось восстановить положение и отбросить немцев километров на тридцать на запад.

Но о том, что произошло, надо было обязательно доложить, иначе если это где-то «вылезет» — Сталин не простит! Он терпеть не мог лжецов. Поэтому мы в итоге всех боев на этом направлении, когда обстановка здесь стабилизировалась, все-таки нашли в себе мужество доложить, что в ходе упорных боев Чоп переходил из рук в руки, но все-таки окончательно узловой станцией овладели наши войска. Перечислили захваченные трофеи. Разумеется, из этого тяжелого урока мы сделали выводы. Впереди была Венгрия, где, как и в Закарпатье, тоже было много «зелья». Поэтому всячески предупреждали бойцов об опасности, которая их подстерегает. Приводили конкретные, с фамилиями, примеры по чоповской трагедии. Видно, это возымело действие, так как в последующих боях у нас ничего похожего не было.

Мы слушали Леонида Ильича и мысленно представляли то, что здесь происходило. Но я невольно отмечал и другое — искренность Брежнева. Ведь на его месте далеко не каждый бы поведал о таком не очень красивом эпизоде. Он же ничего не приукрашивал. Война в его воспоминаниях выглядела реалистично — такой, какой она и была на самом деле.

Говоря об округе, я, конечно, обязан перечислить первых секретарей обкомов КПСС всех десяти областей, в оперативных границах которых располагались войска и органы управления Прикарпатского военного округа и которые лично сделали много для создания благоприятных условий и оказания реальной помощи нашим частям и соединениям. Назову области по алфавиту и тех, кто в эти годы ими руководил:

— Винницкая область — Таратута Василий Николаевич.

— Волынская область — Корж Николай Афанасьевич.

— Житомирская область — Кавун Василий Михайлович.

— Ивано-Франковская область — Скиба Иван Иванович.

— Львовская область — Добрик Виктор Федорович.

— Ровенская область — Панасенко Тарас Иванович.

— Тернопольская область — Ярковой Иван Мефодиевич.

— Хмельницкая область — Лисовой Тимофей Григорьевич.

— Черновицкая область — Дикусаров Владимир Григорьевич.

Конечно, вместе с первыми секретарями как минимум должны быть упомянуты и председатели облисполкомов, которые непосредственно несли всю организационную ношу, в том числе и в отношении войск нашего округа. Но, учитывая, что многие из них менялись, и опасаясь, что кто-то будет упущен, я говорю всем: «Большое спасибо за труд и внимание к воинам ПрикВО».

И все же не могу не отметить, что среди всех особое место занимал первый секретарь Львовского обкома КПСС Виктор Федорович Добрик. И не потому, что был членом Военного совета Прикарпатского военного округа и руководил самой большой из десяти областей, а потому что сам лично был сильной, неординарной фигурой. Львовская область обладала не только высокоразвитой индустрией, сельским хозяйством, с современными технологиями, особым складом культуры и науки, но и особыми традициями. Здесь среди населения бытовали свои взгляды на социально-политические явления. На жизнь оказывал влияние выпавший в осадок на дно общества, после разгрома бандеровщины, национализм. А ведь с этой бедой боролись с 1944 по 1952 год! Но все это именно выпало в осадок, а не растворилось, и в 50-е и в 60-е годы продолжало тлеть. И даже в период руководства областью Куцеволом, которого определенные круги похваливали, обстановка в социально-политической сфере на Львовщине не изменилась. С приходом же Добрика ситуация в короткие сроки стала полярно противоположной. Почему? Да потому, что Виктор Федорович нашел «ключ» к местной интеллигенции. Она его не только признала (чего не было в отношении всех предшественников), но и восхваляла. А через интеллигенцию и с ее помощью Добрик решал все проблемы с общественностью области.

Виктор Федорович Добрик был новатором во многих вопросах. Это вызывало раздражение у некоторых чиновников в Киеве, что со временем переросло в откровенный антагонизм. А поскольку Добрик обладал непокорным самостоятельным характером, то он «нажил» себе постоянно действующих оппонентов в окружении В. В. Щербицкого. Однако область процветала, о ней слышно было и в союзных средствах массовой информации. На базе области проводились даже общесоюзные мероприятия, например Всесоюзное совещание по управлению качеством выпускаемой продукции.

Добрик максимально развивал самостоятельность у всех предприятий. Заключал договора и налаживал прямые связи не только с другими областями Украины и СССР, но и с ближайшими зарубежными соседями, с Венгрией, например. Естественно, и сам любил самостоятельность. А у нас продолжалась прежняя история — только центр мог точно знать и безошибочно командовать — «когда сеять, когда жать».

Виктор Федорович Добрик долгое время служил офицером в Вооруженных Силах, поэтому хорошо знал и понимал жизнь воина, его проблемы и заботы. А если учесть еще и его прогрессивный склад характера и глубокое уважение к армии, то в его лице мы имели мощную поддержку во всех вопросах.