Неповторимое. Книга 5

Для поддержки афганских войск переброшены: наша десантно-штурмовая бригада (три батальона) и отдельный парашютно-десантный полк (два батальона).

3. Усилена разведка всех видов, в том числе против племени джадран (наиболее агрессивное).

4. Укреплено руководство афганскими войсками. С этой целью вместо генерал-лейтенанта Азими (болен) руководителем боевыми действиями назначен генерал-лейтенант Гафур…

Руководство частями 40-й армии осуществляет начальник штаба 40-й армии генерал Ю. П. Греков. Координация действий всех войск проводится Оперативной группой МО СССР в ДРА непосредственно в районе боевых действий.

Предварительные выводы (уроки):

1. Необходимы радикальные меры по укомплектованию войск афганской армии (особенно 1-го и 3-го АК) — в том числе войск в районе Хоста — сейчас в воюющих дивизиях по 200–300 чел. в цепи… (сказались огромные потери на марше).

2. Воздерживаться от крупномасштабных боевых действий самостоятельно афганскими войсками большой продолжительности и в отдаленных районах от пунктов дислокации. Продолжительность боевых действий не должна превышать 10–12 дней.

3. Боевые действия против базовых районов, находящихся вблизи границы или в районах, исключающих их изоляцию от притока резервов противника, войскам не проводить. Такие районы подвергать массированным ударам авиации с применением дистанционного минирования, авиационных бомб объемного взрыва и т. п.

Дальнейшие действия:

…Учитывая, что результаты ведущихся боевых действий будут носить значительный военно-политический смысл, целесообразно постоянно максимально наращивать удары авиацией по обнаруженным целям противника с одновременным проведением более эффективных мероприятий по дальнейшей подготовке афганских войск к решительным наступательным действиям и применить максимальное количество афганских боевых частей для достижения успеха.

Варенников Апрель 1986 г.».

Таким образом, из этого донесения видно, что всё то, о чем я предупреждал (а я говорил, что может произойти такая беда), — все произошло. В то же время мною определены меры для окончательного решения стоящей задачи, а также уроки, которые мы извлекли для себя.

Но каково было мое удивление, когда я на свое донесение буквально на второй день получаю от министра обороны шифровку-ответ, в котором он отмечает, что допущены ошибки (именно те, от которых я хотел всех оградить) и что ни новый Главный военный советник Востров (который никакого отношения к этим ошибкам не имеет), ни Оперативная группа МО СССР (имеется в виду Варенников) не приняли должных мер, чтобы своевременно эти ошибки были исправлены. И далее ставились задачи, которые мы уже выполняли и которые составляли лишь часть от того, что уже организовано. Вот так-то! Все то, что я написал в донесении, Сергей Леонидович вернул мне бумерангом. Мол, чтоб не подавал голоса.

У военных прижилась байка, которая очень хорошо показывает, что такое «требовательный» командир. А суть ее в следующем.

В одном из подразделений произошло происшествие. Старший начальник вызывает командира этого подразделения и сразу же задает вопрос:

— Почему это происшествие произошло у тебя в подразделении?

— Докладываю. Вчера…

— Молчать! Я спрашиваю тебя, почему произошло это тяжелое происшествие?

— Товарищ полковник, вчера…

— Молчать! Я еще раз спрашиваю…

И так бесконечно.

Конечно, все, что было приказано, мы полностью уже и без этой телеграммы выполнили, за исключением срока представления на утверждение плана на ведение дальнейших боевых действий. Мы его представили не 17-го, а 12-го апреля. А уже 17.04.86 начали активные боевые действия. Хотя мне лично было совершенно непонятно — к чему представлять в Москву этот план? Даже в годы ВОВ такого не было.

Отдав все необходимые распоряжения, я со своей группой управления, а также генерал Греков со своими офицерами отправились в Хост. Первое, с чего начали, это определились с командными пунктами. Я принял решение наш основной командный пункт расположить непосредственно в районе боевых действий. За базу под КП были взяты развалины кишлака Тани (15 км юго-восточнее Хоста). Запасной командный пункт мы сделали в Хосте, здесь же был главный узел связи, через который мы сносились со всем миром и могли использовать для дублирования команд в подчиненные части, если вдруг наша прямая связь из Тани с ними будет разрушена.

В Хосте было все устроено, зарыто, защищено, обеспечивались и управление, и быт. А в Тани все делалось с «чистого листа» и на «целине». Там не было ничего, кроме трех полуразрушенных саманных домов. Один взяли мы с генералом Грековым и, отрыв по соседству ряд окопов, соединив их и дом траншеями, получили то, что надо. Внутри дома, состоявшего из одной уцелевшей большой комнаты с толстыми саманными стенами, мы расположили узел связи и оперативно-разведывательную группу. А наверху, на плоской толстой крыше, мы расположили наблюдательный пункт, где кроме нас, разведчиков с приборами наблюдения и связистов были артиллеристы и авиаторы, в том числе авианаводчики (до сих пор не могу понять, почему не обвалилась крыша — ведь все из самана).

В двух других домах, в 50–60 метрах от нас, расположился командный пункт генерала Гафура. У нас было визуальное общение, и если не было обстрела, то можно было переговариваться — он понимал по-русски, к тому же у нас были переводчики. Гафур приблизительно так же, как и мы, оборудовал, точнее, приспособил свои дома под военные нужды! В тылу у нас был глубокий высохший арык, где размещался весь быт, медпункт и небольшие склады с имуществом, а также подразделения охраны, БТРы и боевые машины пехоты (БМП). Дома наши вместе с наблюдательными пунктами были накрыты маскировочными сетями песочного цвета, что соответствовало местности — нигде поблизости никакой растительности не было. Кстати, отправляясь по полевой дороге-тропе из Хоста в Тани на бронетранспортере, мы пересекли небольшую речушку Вурзихвара, у которой было твердое, из гальки, дно и почти пустынные берега.

Наше небольшое плато находилось на высоте 1200–1300 метров над уровнем моря. На севере его граница проходила от Хоста около десяти километров к Айубхейль на восток, а на запад — тоже в пределах десяти километров к Ходжа-Рахиму. На юг плато простиралось километров на двадцать, приблизительно в центре его и находился кишлак Тани. Далее, там, где кончалось плато, начинались горы высотой 2500–3500 метров. У подножия гор, в расщелинах и небольших ущельях росли небольшие деревья и кустарники.

Подножия всех гор, их склоны и вершины занимали душманы. Поэтому во время подготовки наших действий, приблизительно с 7 апреля и до начала наступления, всю боевую авиацию нашей 40-й и афганской армий мы вынуждены были сосредоточить на эти цели. С 7 по 12 апреля выбивали «духов» из предгорья и с гор, расположенных восточнее плато: здесь засели бандформирования и здесь находились подступы к укрепленному району Джавара.

Оттеснив противника в горы и выдвинув на определенные рубежи афганские войска, мы смогли полностью занять плато, предгорье и склоны гор, обращенные к нам. В «затылок» афганским частям были поставлены на визуальную видимость наши подразделения, причем между нами установили проводную и радиосвязь. Естественно, была и единая для всех таблица сигналов.

Учитывая, что войскам на пути к Джаваре придется прорывать фактически три оборонительных рубежа, хорошо оборудованных в инженерном отношении, я принял решение — прямо здесь, неподалеку от Тани, в предгорье и на склонах гор, провести показное батальонное тактические учение с боевой стрельбой. Для этого мы создали мишенное поле, т. е. построили оборону противника и провели с одним из батальонов 56-й десантно-штурмовой бригады тактико-строевые занятия по прорыву этой обороны. А 12 апреля вызвали всех командиров рот, батальонов и полков афганской армии, оставив за них штатных офицеров. Приглашены были и офицеры наших частей.