Неправда

– Интересно, а Крым это что такое?
– Спросил ее Мишка.

– Не знаю, ой смотрите!
– И она бросилась к окну.

"Гнилая вода" кончилась, пока они развлекались фантазиями и пошли бескрайние просторы степного Крыма.

Вот уже незаметно появился за окнами Джанкой. Все ближе и ближе они приближались к новым, неведомым еще приключениям. И цена этим приключениям тоже была неведома - то ли жизнь, то ли смерть...

Лешку совсем не интересовали новые, неведомые пейзажи, как это было бы раньше, в каком-нибудь походе. Отогнать тревогу не удалось и он снова замкнулся в себе, как та знаменитая кантовская вещь.

Угрюмое, незнаемое когда-то давно, в детстве, чувство безнадежного страха до боли и тошноты грызло его сердце. Но признаться в этом он почему-то не мог ни друзьям, ни тем более самому себе. И вновь вернулся тот взгляд, внимательно и мерзло скользивший по позвоночнику. Сосущее чувство тоски росло вместе с синими силуэтами предгорий. Как будто бы он должен был попрощаться с друзьями, с городом, с жизнью, с душой.

– Слышь, Леш... А у твоего меча имя есть?
– ни как не мог угомониться Мишка.

– Зачем тебе?
– буркнул Лешка.

– Ну, вот в сказках, у каждого меча должно быть имя. Иначе он является просто железякой. Только в нашем случае он будет железякой или просто пучком энергии?

– Слышь, Миш...
– передразнил его Лешка.
– А может ты все-таки заткнешь свое хлебало? Или помочь? Сколько можно говорить, мы не у себя дома! Понял?
– неожиданное чувство ярости заклокотало в его душе.

Оля недоуменно посмотрела на него снизу вверх, а Мишка примирительно поднял ладони:

– Да ладно, командир, не кипятись, чего я такого сказал?

– Да пошел ты! И знаешь куда?
– Но Леха все же сдержался, чтобы не обозначить адрес посылки. От этого злость вспыхнула еще больше, тогда он стремительным движением сбросил тело с полки прямо в стоптанные кеды и, рванув дверь, вышел из купе. Чувствуя на спине вопрошающе испуганные глаза ребят, он упрямым шагом отправился в тамбур.

– Чего это он?
– тихо спросил Мишка.
– Ань, чего это...

– Не знаю...
– задумчиво сказала Аня.
– Сейчас схожу, поговорю. Пусть только покурит немного.

А Оля, забившись в угол, печально смотрела в окно.

Когда Аня зашла в тамбур, Леха добивал вторую сигарету.

Он сделал вид, что не видит Аню. Тогда она ткнула его кулаком в плечо и тихо сказала:

– Ты чего, командир?

Он только тяжело вздохнул, понимая что не прав.

– Леш, понимаешь, я тоже боюсь. И Мишка боится. И Оля. Но мы же не срываемся друг на друге!

– Я не боюсь, с чего ты взяла!

– Боишься... Не можешь не бояться. Потому, что и ты, и я, и Оля с Мишей не знают - что нас ждет впереди. Может быть, все будет хорошо?

– Откуда я знаю!
– буркнул Лешка, остывая.

– Ты не можешь знать. И я не могу. Но ты не должен показывать вид, что не знаешь. Ты командир, понимаешь. Мы верим тебе. Иначе, без веры, все это бесполезно.

– С чего это вы мне верите? Я еще никак себя не проявлял!

– Ну и что? Нам надо верить в кого-то. Иначе никак.

– В Володю лучше верь. По крайней мере, он и опытнее, и сильнее, и, в общем не человек он.

– Где Володя, а где мы?

– Уговорила. Прости.

– Ты не передо мной извиняйся. Перед Мишкой.

– Еще чего, - снова закипел было Лешка.
– Я ничего такого не сказал.

– Сказал. И если не извинишься, то вся наша четверка под угрозой окажется.
– Произнесла Аня и просительно глядя в глаза командиру погладила его по плечу.

И тут в тамбур зашел загорелый тощий мужик с унылым лошадиным лицом. Он оценивающе посмотрел на ребят, что-то там понял для себя, и сказал:

– А квартирки ребяток не интересуют? Алушта, Алупка, Ялта, Феодосия, Евпатория. А недорого! От 10 баксов! А ребятки?

– Спасибо, у нас есть?
– не глядя, отрезал Лешка.

– А рублики на купончики меняем? А выгодно, выгодно меняем!

– Да не надо нам!
– тоскливо ответил командир магического диверсионного подразделения.
– Как вы нас все задолбали! На каждом километре со своими купончиками лезете. Поменяли мы уже всё!

Меняла посмотрел пустыми глазами на ребят и, вздохнув ушел в вагон.

Злость куда-то улетучилась, и Лешка вздохнул:

– Да, Ань, ты мертвого защекочешь... Пошли, что ли собираться. Скоро наша остановка.

Но перед самим Бахчисараем меняла, уже в купе, опять нарисовал свою унылую физиономию:

– А квартирки ребяток не интересуют? Алушта, Алупка, Ялта, Феодосия, Евпатория. А не дорого! От 10 баксов! А ребятки?

– Слышь, мужик! А ты забодал уже! Туристы мы, понимаешь? Повторяем по слогам: ту-рис-ты! У нас палатки. Па-лат-ки! По-нял?

– А рублики на купончики меняем? А выгодно, выгодно меняем!
– белесые глаза продолжали бессмысленно смотреть сквозь Алексея.

– Освободи проход бегом! Не видишь, мы выходим.
– Рявкнул Лешка, снова заводясь.

Но мужик все ныл и ныл:

– А машинку надо? Алушта, Алупка, Ялта, Феодосия, Евпатория. Маршруточка, легковушечка, автобусик!

И тут Лешка не выдержал. Он покрыл менялу таким густым и забористым матом, что даже сам покраснел. Но чуть позже. Когда, тоскливо вздохнув, тощий меняла грустно исчез в необозримом чреве поезда.

– Ты кажется, ему основательно ауру попортил.
– Смущенно сказала Оля, когда они уже стояли в тамбуре.

– Ты как знаешь?
– поинтересовался Михаил.
– Ты же сейчас не медитируешь?

– Я читала, что многие слова несут мощный энергетический заряд. Мат, например, это сильная разрушающая энергетика, объяснения в любви - мощная созидательная.

– То-то, когда Лешка матерился, у меня уши покраснели!
– засмеялась Аня.
– Олька, будешь меня чинить вечером.

– А вот бы, когда чер..., ну то есть Этих встретим, матом их покрыть, бац, и они схлопнулись куда-нибудь в двухмерное пространство!
– "Роза мира" явно повлияла на словарный запас и настроение Мишки. Он, вообще-то не очень любил фантастику, но еще вчера вечером, заявил, что хочет почитать "Этого, как его, Головлева? А, нет, Головачева, точно!"