Неправильная ведьмочка, или Некромант на задании

Мы снова вернулись на путь, рука в его руке. На Подреальность опустилась ночь, небо заволокли чёрные тучи, а багровая луна освещала темноту кровавым светом. В темноте окружающий пейзаж казался чуждым и зловещим. Кривые деревья, неровные тени, оглушающая враждебность и пожары. За поворотом тропа снова вывела нас на край обрыва, с которого открывался невероятный вид. Ночная мгла скрыла детали, поглотила очертания разрушения, ровных переходов и обозначения объектов, были лишь тьма и полыхающее зарево горящих пожаров. Над темнотой доносился ровный стук молота о наковальню.

— Кузнецы — прошептал Никита, вглядываясь в даль.

— Что куют эти кузнецы Подреальности?

— Боль и смерть… Никто из наших никогда не заходил так далеко, но говорят, что все твари подреальности не рождаются, как мы, а создаются девятью кузнецами, они словно древняя Пандора 13 , всего лишь плод больного сознания кузнецов страданий. Пошли.

Мы шли всю ночь и часть дня, петляя по тропе. По пути нам ещё два раза повстречались иллюзии. Плач потерянного ребёнка, призывающий свою маму. Моё сердце обливалось кровью, когда мы проходили мимо маленькой девочки, которая сидела в кустах в грязной потрёпанной одежде, лила горькие слёзы, размазывая влагу тонкими ручками по грязному от копоти лицу. Мы не остановились, но внутри меня поднялась буря, а сознание подкидывало сотни и сотни воспоминаний из детства. Воспоминаний и сожалений. Океаны сожалений о родителях, о наших отношениях, о самой себе и своей слабости. Я смотрела на них, вновь переживая те же чувства, те же эмоции, словно маленький ребёнок, которым я когда-то была. Но крепкая рука Никиты помогала сохранять присутствие на тропе и не потеряться в отчаянии прошлого. Каждый шаг, проделанный вчера, привёл меня в моё сегодня, сюда на эту тропу, в место, в которое я никогда не думала, что попаду снова. Место, которого я до безумия боялась, также, как и маленькая девочка когда-то боялась гнева отца, боялась разочарования матери и своей собственной боли. Прошлое привело меня к самой себе, к той сильной женщине, которая решилась на этот шаг и сейчас шагает по тропе. Прошлое дало мне сил, чтобы наконец завершить моё обучение и принятие своей сути и силы. Прошлое, которое дало мне сил уйти от нелюбимого мужчины и найти себя в ворохе заблуждений.

13

Пандора была создана древнегреческим богом Гефестом. Выкована в его кузне.

Появление мужчины, Влада, стало неожиданностью. Он стоял на самой границе с тропой и молча наблюдал за мной. Он был одет в свой излюбленный деловой костюм, и выглядел слишком чисто и опрятно для этого места, и я бы даже удивилась его виду, если бы не кровоточащая сквозная дыра в его груди, прямо там, где должно было быть сердце. Когда он появился, Никита с такой силой сжал мою руку, что боль прострелила до самого локтя, но я была ему благодарна за эту отрезвляющую боль. Мы прошли молча, Влад стоял и просто смотрел, его глаза были мертвы, такие яркие и полны эмоциями в прошлом, сейчас они потухли, и в этой бесчувственности я ощущала свою вину, так как они напоминали тот миг, когда я сообщила ему, что ухожу. На краткий миг его глаза также потухли. Я не сошла с тропы, но сердце обливалось кровью от вины. И снова сознание проделало кульбит в прошлое. Туда, где были иллюзии счастья, иллюзии нужности и страх. В прошлое, выстроенное на страхе одиночества, потребности, чтобы кто-то любил, когда я сама не могла дать себе ничего, кроме вины и презрения. Прошлое, которое выковало меня в своём огне, выплавляя всё ненужное, все путы, которые сковывали меня, обтачивая с каждым новым днём мои крылья, запирая в клетку мною же созданных концепций. Прошлое, в котором я сделала шаг навстречу миру, навстречу неизвестности, навстречу самой себе, расправила свои крылья и словно Икар взлетела к солнцу обретя в его сиянии саму себя. Примирившись и приняв себя, полюбив себя наконец. И это прошлое столкнуло меня с Никитой, с этим пока ещё не до конца понятным мне мужчиной, но уже таким близким. С мужчиной, к которому у меня появилось не только уважение и восхищение его внутренней силой духа, но и что-то большее, больше чем просто желание, много больше чем просто интерес, что-то пока тихое, лишь зародившееся, но уже такое родное. Это чувство пока лишь проклёвывается на свободу, словно новорождённый птенец проделывает отверстие в скорлупе, чтобы появиться на свет. Первые ростки уже пробились сквозь почву моего сердца, зародив чувства, и лишь тут на этой тропе я впервые осознала их. Я была влюблена в Никиту, влюблена в его силу, в его ответственность, спокойствие в сложных ситуациях, решительность, в его чувства, эмоциональность, вспыльчивость и даже в его заблуждения. Всего через несколько недель этот человек стал для меня настолько родным и близким, что я на самом деле доверяла ему, как никогда никому не доверяла до этого.

Я сжала его руку, не заботясь о том, что сейчас он легко мог прочитать мои эмоции и мои чувства, и каково же было моё удивление, когда он, сжав мою ладонь в ответ, на миг приоткрылся, позволяя увидеть ответные чувства, абсолютно зеркальные моим. Тандем из двух ростков близнецов с самого рождения, связанных единым корнем любви.

Мы шли, молча держась за руки, проводник и проводимый по тропе очищения, где подреальность смывала всё ненужное, ограняя бриллиант.

Полдень следующего дня застал нас у подножья высокой лестницы.

— Восхождение в Ашаран, последний этап.

— Нехилое сооружение. — я подняла голову, смотря на десятки сотен каменных ступеней, уходящих вверх по отвесной скале.

— Я не чувствую твоей усталости — усмехнулся Никита.

— Удивительно, но несмотря на то, что мы шли без остановок столько времени, я вообще не ощущаю усталости.

— И всё же ты ведьма, твоя способность накапливать энергию быстрее, чем остальные маги поддерживает твой баланс энергии в равновесии. Удивительно.

— А ты?

— Я проводник, у меня заведомо другая роль, да и в нашем мире прошло не больше получаса. Скорость мысли в разы быстрее, чем скорость плотного тела. Но когда я проходил этот путь со своим наставником, то у подножья лестницы уже был готов бросить всё от усталости и напряжения. Но ты… Удивительная, как всегда.

Я улыбнулась в ответ восхищению в его глазах, оно было столь чистым и искренним, что я даже покраснела от смущения, ощущая тугую волну жара, исходящего от него.

— Пошли — он потянул меня за собой на первую ступень.

Никита, конечно, не шутил, когда говорил про усталость, и не предупредил, что тропа это всего лишь детские игры по сравнению с отвесными ступенями. Каменные, потрескавшиеся и местами покрытые тонкой, еле заметной коркой льда. Я два раза поскользнулась и один раз чуть не сорвалась вниз, если бы не цепкая хватка Никиты. А ледяные порывы ветра с каждым новым этапом вверх становились всё агрессивнее и агрессивнее. Ветер выл, залезал под одежду, кусая острыми иглами мороза, но мы упорно продолжали свой подъём вверх. Шаг за шагом приближаясь к заветной цели. Упорства и выдержки мне было не занимать.

— Последняя — на последнем издыхании выдохнула я, буквально рухнув на каменную площадку — пять минут отдохнём и пойдём дальше.

— Значит всё же и у твоей выдержки есть границы — усмехнулся Никита, нависая надо мной.

— Пять минут — попросила я, не открывая глаз.

Мы проделали весь путь от начала до конца и взобрались на самую вершину скалы к подножью замка Ашаран. Правда, последние десять ступеней я думала, не выдержу. Мышцы мелко подрагивали от перенапряжения, ноги подкашивались, рука так и норовила выскользнуть из Никитиной руки, а желания куда-либо идти медленно пропадало. Лишь благодаря уговорам Никиты и его мягким приказам, я всё же нашла в себе силы идти и наконец оказаться тут. Прохладный камень приятно остужал разгорячённое тело, а получившие покой мышцы радостно отдыхали, набираясь сил для следующего, последнего рывка.

— Не залёживайся, нам нужно продолжать.

— Да, да, ещё совсем чуть-чуть, у меня всё болит.

— Ты всегда была безответственной, ленивой и постоянно жаловалась, и ныла: я не могу, я не понимаю, мне сложно, всё болит.

Этот новый голос, раздавшийся совсем рядом, заставил меня оцепенеть от ужаса. Медленно, очень медленно, я повернула голову и увидела его, нависающего надо мной. В классических штанах, с толстым ремнём, белой рубашке с закатанными рукавами и расстёгнутыми верхними пуговицами. Тёмные волосы коротко стрижены, волевой подбородок напряжён, ровные скулы заострились, а обычно теплые карие глаза почернели от злости. Именно этот образ отца ассоциировался у меня со страхом. Именно такого его я с детства боялась больше всего. Властный, надменный, возвышающийся надо мной, приказывающий и будучи в полном праве приказывать.

— Папа — я тут же подскочила, вмиг забыв про усталость.

Никита попытался схватить меня за руку, но я не обратила на него никакого внимания, шагнув к отцу.

— Что ты тут делаешь?

— Смотрю как МОЯ дочь дурью мается и сбегает от обязанностей. — он скрестил руки на груди, смотря на меня с надменностью, так как он умел смотреть на своих подчинённых, которые повиновались ему во всём.

— Я… я… всего на пять минут, отдохнуть.

— Отговорки, ты всегда искала лишь отговорки. Обучаться двум наукам тебе было сложно, познавать ведьмачество и некромантию одновременно ты не можешь, принять посвящение у тебя не хватит сил, учиться на экономическом и работать в компании одновременно ты не выдерживаешь, а что ты вообще можешь?

— Папа, прошу…

— Можешь только жаловаться, стенать, просить, умолять и унижаться перед всеми. Ты даже не прошла посвящение в ведьмы, не приняла ни один из путей, потому что не можешь, потому что слаба.

— Я… мне было всего 18, я запуталась.

— Запуталась она? В чём, в своём собственном ничтожестве — он зло посмотрел на меня, возвышаясь надо мной и смотря свысока. — Ты никогда никого не слушала, всегда делала лишь то, что тебе вздумается. Никогда не понимала, через что пришлось пройти мне, чего мне стоила твоя учёба, через какие препятствия и какие связи пришлось подключить, чтобы ТЕБЯ, ошибку природы, приняли и начали учить хоть чему-то, чтобы тебя не лишили силы и не подписали смертный приговор.