Неправильная ведьмочка, или Некромант на задании

Вторым пунктом, как ни странно, шла Светлана Солдатова, загадочная самоубийца из Тулы. По ней оказалось заведено целое досье. Девочка была очень сильной ведьмой, но с детства проявляла склонность к насилию. Несколько раз лежала в психиатрической больнице и с детства была отрезана от силы и посажена на седативные препараты. Список её злоключений и психических отклонений внушал страх. Девчонка определённо, была больной на всю голову. Хотя, об инцесте и каких-либо связей или конфликтов с отцом не упоминалось. Так что я снова благоразумно промолчала, не вешая ярлыки, не зная сути истории. Примечательным оказалось то, что девчонка была не такой уж и девочкой, а на момент смерти ей было уже двадцать шесть девять и у неё был младший брат, на двенадцать лет младше сестры. Согласно протоколу социальных служб, мальчик ангел, примерный, послушный, не конфликтный, одним словом полная противоположность сестре. Также из одарённых силой, но в десятки раз слабее сестры. Ведьмак, получивший свои способности через поколения, начавшая возрождаться ветвь после трёх поколений пустоцветов, каким был его отец. Мальчика с детства воспитывали в магической реальности, даже несмотря на протесты отца. Кем была мать обоих детей, история умалчивает. Николай Солдатов жил только с сестрой и двумя детьми в квартире, оставленной по наследству. В свидетельстве о рождении в графе мать, была записана именно Светлана, сестра Николая, почившая аккурат, когда мальчику исполнилось три месяца. Сестра Светлана, дочь Светлана, неизвестная мать и никаких медицинских данных о беременности ни одной из них. Дети просто появились из ниоткуда. Во времена перестройки и последующего развала, когда все устои власти трещали по швам, мало, кто задумывался и задавал вопросы, а некоторые за бутылку водки до сих пор готовы продать мать родную. История семьи Солдатовых также заканчивается одними вопросами. После самоубийства дочери, Николай продаёт квартиру, забирает сына от учителей и уматывает куда-то по просторам нашей родины. Сведения о нём потерялись где-то лет десять назад в городке Стрежевой в Томской области. Из первых данных в доме, где прописаны сын и отец, давным-давно никто не живёт. Так что эта ветвь истории тоже оборвалась. Солдатовы даже если и причастны как-то к нашей истории, то лишь тем, что когда-то Алиса связывала троих убитых. Других фактов у нас нет, одни догадки.

Третьей новостью, как бы это странным не было, но оказались Хранители. Лола, наша замечательная Лола, обнаружила осколки от Звёздчатого Кристалла. Очень и очень редкий артефакт, который сложно найти, а о его цене даже упоминать не стоит, но также и не менее сложно изготовить. Это был единственный артефакт, который мог создать любой обладающий силой, ведьма или маг в том числе. Но на его изготовление тратилось столько сил и ингредиентов, что несмотря на его доступность, он оставался очень и очень редким. Так что наш подозреваемый либо богат, либо невероятно талантлив, не меньше магистра. Плюсом данного открытия было то, что такой кристалл всегда хранил в себе имя изготовителя и всего-то нужно было собрать осколки, достаточные для обнаружения имени, а дальше уже проследить его историю. Такие вещи всегда оставляют след.

Финальной точкой в новостях стала личность десятой жертвы. Мария Ипатова, дочь Владлена Ипатова, члена конклава. Она была не просто магичкой, но и вела светский образ жизни, а количество подписчиков в её Инстаграм перевалило за несколько миллионов. Буч и ажиотаж, поднявшиеся вокруг её смерти, пресса и блогеры разных мастей, осаждающие официальные власти, не только вставляли нам палки в колеса и заставляли быть максимально осторожными, но и подняли на уши конклав. Убиты уже двое из древних родов, в неизвестном и опасном ритуале, упоминание о котором запечатано под грифом секретно. Да и внезапный страх отца за мою жизнь внушал недоверие к конклаву и их секретам. Всё это как-то неожиданно и необычно.

— Конклав что-то скрывает. — я была полностью уверена в этом.

— Знаю, но не знаю, что именно. — после встречи с конклавом магов Никита ходил хмурым и часто зависал в своих мыслях — Сдаётся мне, что они знают больше про ритуал, но молчат.

— Ты так и не добился допуска?

— Нет, часть документов по делу Гришаева остаются засекреченными.

— Не понимаю причин, особенно после поднятой бури, они сами же связывают нам руки.

Никита ничего не ответил.

Заиграл саксофон, взяв высокую ноту, следом подключилась гитара и гармонь, нежный удар барабанов, над головой плавно набирал ход заводной ритм джаза. Мы находились в подсобных, подвальных помещениях популярного джаз-клуба, где несколько дней назад обнаружили тело Марии Ипатовой.

— Выбор мест преступления до сих пор остаётся загадкой для меня. Как ему удаётся провести жертву, они все же ну никак не могли оказаться в этих местах случайно?

— Случайно нет, а вот выманить их раз плюнуть. Что он очень ловко и использовал.

— Марк так и не нашёл концы?

— Всё ещё бьётся над проблемой, но никак не может поймать его за хвост. Он хорош.

Такая лесная характеристика внушала лишь огорчения. Марк уже какой день подряд пытается вычислить сетевой след убийцы, но тот ускользает, словно вода сквозь сито. Казалось бы, в наши дни, когда «око большого брата» следит за каждым, когда на каждом углу расположены маршрутизаторы, ловящие сигналы смартфонов, считывающие всю доступную и даже недоступную информацию о пользователе и заносящие её в общую базу данных. В век, когда даже микроволновка, холодильник и телевизор стали источниками данных о поведении пользователя, не говоря уже о социальных сетях. Даже сегодня всё ещё можно оставаться инкогнито. Обходить все следилки, зашифровать свои контакты с внешним миром и преспокойно жить вне системы. «Он либо отличный хакер, либо очень осторожный и прячется не хуже чёрта в пресловутой табакерке» — возмущался Марк, остервенело стуча тонкими пальцами по клавишам. В первое верилось с трудом, второе же демотивировало. Оставалась лишь слепая надежда, что Марку всё же удастся его отследить и словить за хвост.

Мы спустились по узкой лестнице, углубляясь в подвальные лабиринты старинной постройки. Удивительно, но несмотря на то, что мы отдалялись от массового скопления народа, музыка тут была слышна на порядок лучше.

— Знаешь, после вот таких дел с лёгкостью может развиться паранойя. Вот представь себе, знакомишься с парнем или девушкой, и тут приходит приглашение на свидание. Что делать? А вдруг это маньяк и убийца? И даже правило людных мест уже не срабатывает. В день убийства тут был концерт, полный бар народа, все столики забиты под завязку, а прямо тут в подсобке происходило зверство, и никто ничего не заметил. И вот как жить после такого, знакомиться, ходить на свидание?

— Ха-ха-ха, ну в твоём случае как минимум пробить по базе каждого нового знакомого, тем более что возможность и доступ есть.

— Ха, не смешно. Так и до паранойи не далеко. В начале пробить по базе, а что после? Шапочка из фольги, теории мирового заговора и о боже, похищение инопланетянами!?

— А-ха-ха — Никита затрясся от хохота, даже подкатившую слезу протёр.

— Вот тебе смешно, а у меня уже психика сдаёт. Профессиональная деформация, чтоб её.

— Ты так возмущаешься по поводу свиданий, неужто есть кто на примете?

— Пока нет, был бы, так не переживала. Вот встретится кто-то завтра, а тут такое: подозрения, недоверие, паранойя.

— Ну как минимум можешь брать кого-то из боевиков, чтобы прикрывали.

— Ага, подсвечниками поработали на полставки.

— Ну моё дело предложить. — он развёл руками, но несмотря на сохранившуюся улыбку, глаза как-то подозрительно нехорошо прищурились.

От этого пристального, изучающего взгляда чеширского кота я нервно сглотнула. Над головой заиграла медленная музыка джаза, тягучая, пронзительная, пронизывающая нутро и отражаясь толпами мурашек вдоль позвоночника. Никита протянул руку, в полумраке подвала его глаза блестели, два изумруда затерявшиеся в приглушенном свете.

— Тут? Но мы же на задании — смутилась я его предложению.

— Для джаза всегда найдётся место и время — ласково проговорил он, делая шаг ко мне.

Один шаг, взгляд глаза в глаза, и я поддалась этому немому призыву. Вложила руку в его руку, шаг на встречу и отдалась его движению, его ритму.

Заиграл саксофон, высоко, стремительно и медленно одновременно, то убыстряя ритм, подхваченный барабаном, то замедляя под звуки гармошки. Мы двигались под ритм джаза, его рука на моей талии, моя на его плече, ладонь в ладони, блеск глаз, прикосновение тел. Жаркое прикосновение, там, где касается его рука, кожа начинает покалывать. Разворот, полёт и снова прикосновение, снова так близко, непозволительно близко. Ощущение дыхания у моих губ. Сознание уплывает и остаются лишь ощущения. Музыка набирает ритм, крепкое объятие, и снова отталкивает от себя, кружа в повороте, невесомость и меня ловят в полёте. Прижимает к себе, близко, жарко, его дыхание, моё дыхание, всё смешалось. Музыка затихает, медленно, нота за нотой, но сердце бешено бьётся о рёбра. Смотрю в его глаза, не могу оторвать взгляда. Горящие, пылающие, голодные. Тишина оглушает, секунда тишины длится вечность и пространство взрывается аплодисментами. Мы стоим, прижимаясь лбами, тяжело дыша, словно после забега, над головой не смолкают аплодисменты, а мы, словно два юнца, улыбаемся, краснеем от накатившего смущения и просто наслаждаемся моментом.

— Ты ненормальный — выдыхаю, отстраняясь.

— Ха, это звание принадлежит исключительно тебе. — улыбается Никита в ответ.

Стоим смотря друг другу в глаза. Молчим. Над головой заиграла новая песня, а мы продолжаем стоять, не смея сделать шаг, не решаясь. Читаю всё в его взгляде, он видит зеркальный ответ в моих глазах, но пока между нами безмолвие, пока лишь оно.

— Пошли — Никита резко развернулся, прервав контакт.

Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним в глубь подвала под звуки затихающей музыки.

А дальше всё уже по отработанной схеме. Пустота, намерение, поиск, связь и неровное углубление в стене. Раскуроченный кирпич, снова двухцветный мешочек с рунами и активация прямо на месте. На этот раз Никита не терял сознания, не корчился от боли и даже не выпустил наружу некромантическую сущность. Охнул от нахлынувших видений, прислонился рукой к стене и минут пятнадцать стоял, склонив голову, лишь спина изредка подрагивала, да и дыхание сбивалось.

— Он накачал её наркотиком и задушил обычным шнуром — прохрипел Никита, когда видение спало.