Неправильный боец РККА Забабашкин 3

— Во заливает! Во заливает! — заулыбался тяжело раненый боец, что лежал рядом.

— И ничего не заливаю, — отмахнулся Апраксин. — Говорю вам как есть: будут у нас самолёты, никуда не денемся. Полей под аэродромы у нас в стране видимо-невидимо. Взлетай и садись — не хочу. Вот сейчас, жили б мы, например, в этих краях, так аэродромов здесь понаделать можно было сколько хошь. Одни поля вокруг. Тем более, что и делать-то вообще на некоторых ничего не надо, они уже аэродромами числятся.

Услышав интересную информацию, решил перебить пространные размышления о будущем и поинтересоваться:

— О каком аэродроме ты говоришь?

— Так известно о каком, о том, что возля Мякитского.

— Микитского? Там, что, самый настоящий аэродром со взлётно-посадочной полосой?

— Ну да. Наш аэродром. Его прямо перед войной сделали. Сейчас там, конечно, наверное, немцы, но раньше наш был.

Сведения были более чем интересные. Оставалось прояснить только один небольшой нюанс.

— А ты откуда это знаешь?

— Так мы, считай, в тех местах оборону несколько дней держали. Вот я и зафиксировал ту обстановку, что была вокруг. А потом, когда с боями отступать от Новгорода стали, с этого аэродрома раненых на самолётах вывозили в тыл.

— Слушай, Роман Петрович, а скажи, пожалуйста, он далеко от Троекуровска?

— Да как сказать, относительно не далеко. Пожалуй, вёрст десять, может чуть больше. Точно тебе не скажу. Ты лучше у нашего лейтенанта госбезопасности поспрашай. Ему по должности, вроде как, положено о таких объектах знать.

Совет был дельный и я, несмотря на боль в ногах, ускорил шаг.

Воронцов шёл всё ещё рядом с телегой, на которой лежал Селиванов. Они о чём-то негромко разговаривали.

Я извинился, что перебиваю беседу и попросил Воронцова об аудиенции.

— Ты почему приказ не выполнил?! — насупился тот. — Тебе было приказано отдыхать! Так почему ты на ногах?!

— Это срочно, — ответил я. — Разрешите вас товарищ лейтенант государственной безопасности, отозвать на одну минутку для срочного разговора. Надо поговорить.

— Раз срочно, то говори. Тут все свои, — вступил в разговор комдив и улыбнувшись добавил: — Мы с командиром разведки, даём клятву, что сохраним всё в тайне.

— Да я не про это… Я просто не хотел вас преждевременно информацией загружать. Вдруг она не подтвердиться и тогда…

— Не томи, Алёша, — прервал меня Воронцов. — Сам же говоришь, что срочно.

— Хорошо, тогда, товарищ лейтенант госбезопасности, у меня к вам вопрос: вы про аэродром, что под Мякитским, знаете?

— Да. Обычный аэродром. Перед войной введён в строй, — ответил он. Потом подозрительно посмотрел на меня, через секунду брови его взлетели вверх, и он удивлённо спросил: — Лёшка, ты что задумал? Хочешь самолёты на земле взорвать? Идея хорошая, но несвоевременная. Нам она сейчас вряд ли под силу. У нас раненые. А кто не ранен, тот истощён. Так что давай пока без диверсий обойдёмся, тем более что уходим мы в совершенно противоположную от этого аэродрома сторону.

— Вот моё предложение и состоит в том, чтобы остановиться и, развернувшись идти к тому самому мякитскому аэродрому.

— Зачем? — не понял мой замысел Селиванов.

— Товарищ комдив, понимаете ли, немцы знают, что мы в лес ушли. Знают и то, что нас мало. Уверен они просчитали наши действия далеко на перёд. Ведь мы совершаем логичный, в нашей не простой ситуации, манёвр — за неимением сил, стараемся прорваться к своим. Сейчас, идя в сторону фронта, мы двигаемся строго по их плану. Нет сомнений в том, что впереди нас ждёт засада. И если мы пойдём дальше, то очень вероятно, что вырваться обратно уже не сможем. Я уж не говорю о том, что переход линии фронта само по себе чрезмерно опасное дело.

— А чем тебе аэродром тот поможет?

— Да всем. Во-первых, немцы нас там не ждут, и поисковых групп туда отправлять не будут. А во-вторых, у нас ведь среди бойцов есть лётчики. Так почему бы нам, товарищи, не захватить самолёт, и не улететь на нём к нашим? А?

Конец третьей книги

(продолжение следует)

4 ноября 2024 года

Максим Арх