Неправильный боец РККА Забабашкин 3

Я не стал влезать со своими советами. И решив, что им виднее, негромко поинтересовался у Воронцова:

— А что Фриц? Спасся? Что-то я его не вижу.

— Нет его. Никого из артиллеристов среди выживших нет. А вот лётчики и танкисты выжили, — ответил тот. — Не все, но выжили. А немчику твоему и ребятам нашим не повезло. По словам тех, кто их видел последними, они направлялись к гаубицам, что мы расположили в западной части города.

— Значит, решили дать бой.

— Значит — так.

— Ясно, — вздохнул я, вспоминая бесстрашного, поехавшего головой артиллерийского наводчика и попросил разрешение отдохнуть.

— Конечно, Алёша, отдыхай. Тебе нужно хоть немного поспать — оторвавшись от карты, сказал Селиванов и рассказал, что, раз я нашёлся, двигаться мы будем даже ночью, для чего мне придётся вновь стать поводырём для всех.

Прошли в конец колонны. Там обнаружился не только лежащий в телеге Апраксин, но и идущий рядом Садовский, который моему появлению очень обрадовался. Пришлось и с ним обняться.

— Мне знаешь, как за тебя попало?! — посетовал он.

Я покосился на чекиста. Воронцов понимая намек, поморщился и буркнул, что приказы надо досконально выполнять. И что раз было сказано: «Не отходить от Забабашкина ни на шаг», то так и надо было делать.

Садовский потупился, а командир, махнув рукой в его сторону, мол, да что с тобой говорить, собрался было согнать с телеги одного, по его мнению, не очень раненого бойца, чтоб тот часок пошёл пешком. Красноармеец был, в общем-то, не против. Но я, увидев, что тому на самом деле не очень хорошо, проанализировал своё состояние, после чего, отказался ехать.

— Идти могу. С ног не валюсь. Вот и ладно.

Но мой бодрый ответ чекиста не удовлетворил.

— Не говори чушь! Тебе всю ночь нас вести надо будет! От твоего самочувствия будет зависеть судьба всего личного состава, судьба отряда. Так что приказываю тебе немедленно лечь отдыхать! Это приказ!

— Но парень тоже себя не очень чувствует. Вон у него всё плечо замотанно и бледный, — констатировал я.

Воронцов хмыкнул, посмотрел на спрыгнувшего и уступившего мне место бойца, и обратился к нему, сказав, что если тому будет невмоготу, то чтобы он дал ему об этом знать.

— Скажешь, что идти не можешь, и я тебя куда-нибудь пристрою.

Из уст лейтенанта госбезопасности эта фраза звучала, двояка и даже можно сказать: зловеще.

И это не пролетело мимо ушей раненого. Он сразу уловил, куда ветер дует и моментально заверил чекиста и всех, кто шёл рядом, что рана у него совсем пустяковая и что не надо никаких беспокойств.

— Ладно, смотри сам. Если что, найдёшь меня.

Сказав это, Воронцов повернулся ко мне, пожелал хорошенько выспаться и ушёл к телеге комдива. Ну а у меня получился долгожданный час отдыха. Час, не больше. В лесу всегда темнеет быстро, и раз уже потихоньку начали спускаться сумерки, то вскоре обязательно станет совсем темно.

Посмотрел на уступившего мне место, убедился, что он в порядке, повернулся на бок и постарался уснуть. Но хоть я и был очень уставший, заснуть у меня не получилось. Капающие на не забинтованную часть лица капли дождя, каждый раз выводили из сна. Пришлось накрыть глаза куском мешковины, что валялся у одного из бортов телеги. Стало значительно лучше.

«Вот и хорошо. Теперь точно усну, — пришла в голову желанная мысль, за которой сразу же пришла ещё одна: — А почему этот чёртов дождь, пусть даже и с небольшими перерывами, идёт уже больше недели? Разве так бывает?»

И эта мысль буквально поглотила сознание. Сон ушел, и я стал размышлять над этой аномалией. И действительно, странная это была погода. Как я голову не напрягал, а не смог вспомнить, ничего подобного тому, что происходило сейчас. На моей памяти никогда не было так, чтобы в середине августа, больше недели почти беспрерывно шёл дождь.

«Нет, конечно, оно всё в нашем мире может быть, но, тем не менее, странно, это — дождь утром, да дождь днём и вечером. И почти не переставая. Очень странно! Нет, разумеется, для нас, в общем, и для меня в частности, эта стихия оказалась фактически спасительной, не раз и не два сыграла на руку. И от бомбёжек самолётов спасала, и от танковых наступлений по полям, да и других опасностей. Но всё равно, это не умоляет того факта, что постоянно идущий дождь, для наших широт нормой не является».

И тут мне в голову пришла мысль, от которой я обомлел.

«А вообще, это точно мой мир? Может быть не мой вовсе, а чужеродный? Возможно это параллельная реальность? Быть может, я попал в мир, который лишь похож на мой, но моим не является?!»

От таких пертурбаций в голове, я аж вскочил и, спрыгнув с телеги, застыл на месте прошептав:

— Ну нихрена себе?!

— Ты что, Ляксей? — рядом остановился абориген Садовский, который уже стал мне не только помощником по снайперскому делу, но и адъютантом по все остальным делам. — Заболело где сильно? Идтить не могёшь?

Я посмотрел на него с удивлением и опаской. Вгляделся, стараясь, не подавая вида, найти различия между видом живущем на моей планете и на этой. Но сразу это сделать не удалось. Две руки, две ноги, пара глаз, один рот, один нос.

— Вроде всё как у людей, гм, — наших людей, — буркнул я.

А местный житель тем временем спросил ещё раз:

— Так что, болит где?

Я кашлянул и, помотав головой, ответил:

— Да нет, гм, Михаил. Всё нормально. Только вот… — Я внимательно ещё раз посмотрел на него и невзначай поинтересовался: — Слушай, Миша, тут революция была?

— Гм, тута? — на секунду задумался Садовский, а потом покачал головой. — Тута — нет.

— Офигеть можно!

Это было словно удар под дых. В мгновение ока у меня пересохло горло и стало тяжело дышать.

Мысли путались, а голова отказывалась принять очевидный факт, что я оказался в параллельной вселенной.

В мгновения ока всё вокруг сразу же стало казаться каким-то чужеродным. Проходя мимо берёзы, сорвал с ветки лист и стал его разглядывать. Был он хоть и зелёный, хоть и напоминал тот, что рос на моей Земле, но всё же, был не тот, виделась подделка.

«И в этом суррогате мне теперь придётся жить до скончания века. Очень странный мир — искусственный какой-то — не живой. И как это я сразу не почуял фальши. Вон, у них тут даже революции не было».

Последняя фраза выстроила логическую цепь, которая после анализа показалось мне совсем нелогичной.

Решил прояснить у аборигена.

— Михаил, я что-то не понял, ты говоришь: революции тут не было?

— Не было, — с готовностью ответил тот.

— Ты в этом уверен?

— Не то чтобы уверен, но вроде как бы и не было. Чего ей тут быть-то?