Непредвиденные обстоятельства

– Вы... Ты располагайся, я руки помою и присоединюсь,- пробормотала махнув рукой на вход в гостиную.

– Инна, мне вполне достаточно стейка, я девушками не обедаю. Расслабься, а то у тебя такой вид, будто в каннибализме меня подозреваешь.
– нараспев проговорил Павел, посмотрел на свои ноги обутые в мохнатые шлепанцы и качнувшись с мыска на пятку, весело добавил,- людоеды не носят таких тапок.

Инна убежала в ванную. Умыться холодной водой, понадобилось срочно - щеки начали гореть, непонятно с чего. Умывалась, и ворчала на себя. Что за суетливость, чёрт побери? Веду себя как малолетка.

Пока умывалась, принесли обед - целую гору еды. Помимо еды, на белоснежную скатерть, покрывающую поверхность стола, поставили бутылку шампанского в серебряном ведерке. Два бокала и две белых свечи.

– Я не употребляю алкоголь в рабочее время. Верните шампанское и свечи назад.- попросила Павла, усаживаясь в кресло, напротив него.

– Не верну. Хоть и не заказывал. Мы его по окончании рабочего времени употребим. На ужин.

Инна спохватилась, вспомнила, про Евгеньевича. Сама же настаивала, чтобы в ресторане обедал с ними, и в ресторан не пошла.

Вскочила с кресла, достала из сумочки телефон, набрала номер водителя.

– Андрей Евгеньевич, по поводу обеда...

– Не переживай Сергеевна, меня уже покормили!- бодрым голосом, сообщил Евгеньевич, перебив.

– Инн, что ты будешь, мясо или рыбу? Запеченная форель, с пшеном в пармезановом молочке, выглядит весьма аппетитно.
– отодвинув в сторонку свечу, Павел поставил перед Инной две тарелки: с форелью, и с каким-то мясом, политым сливочным соусом и посыпанным кедровыми орехами.

Морс налил из кувшина, подставил к тарелкам. Подвинул поближе корзиночку с хлебом.

Не привыкла она к таким ухаживаниям. А если уж быть до конца честной, она ни к каким ухаживаниям не привыкла. Нельзя привыкнуть к тому, чего нет и не было....

Ели молча. Возможно, Павел понял, что у Инны в душе раздрай и она вот сейчас, не в состоянии поддерживать легкую беседу. Мозги потекли. И она из-за этого, на себя обозлилась. Покончив с форелью, вдруг ни с того, ни с сего, брякнула Барановскому:

– Ты сегодня целый день занимаешься благотворительностью. В отношении нас с Данькой. Спасибо тебе, но жалеть нас не стоит, все нормально у нас. Мы справляемся.

Барановский поднялся, двинув кресло, обошел стол.... Внимательно на нее глядя.

Чёрт его знает, как получилось, Инна как под гипнозом поднялась следом, шагнула к нему.

Он поцеловал ее, и целовал долго и со вкусом. Она кажется даже тонко застонала - никто не целовал ее лет двести, или триста...

Она сама стаскивала с него свитер, сама... Очень быстро они оказались на ковре, потом на диване, потом в ее спальне, потом в душевой кабине вдвоем.

Почти никаких слов. Одно громаднейшее чувственное изумление.

Что я творю? Неужели это я? Когда успела стать настолько распущенной?

Не было у нее мужчин, кроме.... Трофимова. Нет, она не ставила себе целью, после расставания хранить ему верность, просто как-то не было и все. А теперь она с упоением занимается любовью с человеком, с которым только сегодня познакомилась, пусть и виделись на дурацкой свадьбе - это не в счёт.

Изумление было. Сожаления о содеянном - не было.

Оторвались друг от друга, только потому, что через двадцать минут, нужно было забрать Даню...

9

Сияющий от счастья Данька, расставив руки в стороны сколзит на коньках. Самостоятельно. Пусть и не очень уверенно. Под одобрительные возгласы Павла и многочисленного семейства Самохиных, двух близнецов - лет восьми - Максима и Егора, их старшего братика Мити, малышки Полинки, их мамы - смешливой симпатичной блондинки Веры, и главы семейства, высокого, крупного мужчины - Дмитрия Самохина.

Главу семейства, Инна узнала, он периодически мелькает в новостях - как участник различных экономических форумов один из крупнейших игроков, на финансовом рынке.

Господи боже мой, и этого крупнейшего игрока, Павел Барановский, отправил в торговый центр,мне за курткой.

Кто же тогда Барановский, если с Самохиным, запросто так? Н-да. Я понятия не имею, кто он, зато, разгуливаю в оплаченной им парке от дико дорогого бренда, мой сын учится кататься на коньках, им купленных, и главное - я успела с ним переспать. С человеком, о котором ничего не знаю. И никаких угрызений совести. По крайней мере пока. Инна думает, и не сводит глаз со счастливого сынишки.

Чуть не упал! Уф! Удержался, скользит дальше.

Маленькая Полинка рванулась на лед.

– Даня! Я тебя за ручку возьму, чтоб не падал!

Папа Самохин перехватил дочку.

– Возьмешь обязательно, только чуточку позже. Даниле - мастеру, сейчас лучше не мешать!

– Я не мешать, я помочь! Пап! Мы с Даней когда вырастем - поженимся!
– сообщает малышка, пытаясь освободиться из рук отца.

– Обязательно поженимся! И всех заберем к себе!
– подтверждает Данила и всё-таки плюхается на попу.

– Я же говорила, нужно за ручку, отпусти пап!
– Полинка извернулась, и вот уже катит по льду к Даниле.

Павел подоспел, поднял ребенка, поставил на ножки.

– Больно Дань?- спросил участливо.

– Нет, мне совсем не больно, я не сильно ударился!
– заверяет Данила и решительно оттолкнувшись, движется вперед. Навстречу Полинке.

Спустя минуту, смешная парочка держась за руки, покатилась вдоль бортика залитой под каток баскетбольной площадки. Удивительно. Данька скользит по льду - гораздо увереннее.

– Молодец! Молодец Даня - спинку ровней, молодец!
– похвалил Павел, проследив за движением парочки.

Мороз ощутимый, но легкий, редкий снежок - на землю спускается. Мерцают, переливаются снежинки - в свете фонарей освещающих импровизированный каток. Ветер убрался в свою берлогу. Как же все замечательно! Все замечательно: Данькина нехитрая детская радость, взгляды Павла, задерживающиеся на ее губах...