Непригодный

Глубоко посаженные черные глаза Адаптика встретились с его глазами. Адаптик медленно изрек:

– Мы взяли да и переговорили об этом. И решили, что проще сказать тебе, где она. И тогда ты не станешь здесь сшиваться и без конца нам докучать. Отправляйся за своей бабой, приятель, ты нам здесь не нужен, от Землян воздух воняет и заражаются посевы.

Фосс напряженно облизнул губы, сдерживая гнев.

– Отлично, - сказал он.
– Я не стану раздражать вас своим присутствием больше, чем потребуется. Так вы сказали, в десяти милях к западу?

– Ага.

– Я направляюсь туда, - сказал Фосс. Он поразмыслил с минуту: в двухместном корабле не так уж много горючего, а в мирах в повышенной гравитацией, вроде Сэндовалла IX требуется высокая первая космическая скорость. Он мог бы попасть в соседнее поселение, стартовав, выйдя на орбиту и совершив новую посадку в десяти милях западнее, но на это уйдет прорва горючего. Вполне вероятно, что он потом не сможет стартовать во второй раз, когда найдет Кэрол. Придется оставить корабль здесь и придумать другой способ преодолеть эти десять миль.

Он вытащил кошелек.

– Я бы нанял у вас машину, если она у вас имеется. Она понадобится мне не более, чем на час или вроде этого. Десяти кредитов будет достаточно?

– Нет.

Фосс молча выругался.

– Пятнадцать?

– Не суетись, приятель. Я тебе свою машину ни за какие деньги не одолжу.

– Сто, - в отчаянии предложил Фосс.

– Я же сказал: не суетись.

– Если вы не согласны дать машину, найдется кто-то другой, - он обошел Адаптированного и зашагал дальше по улице, двигаясь настолько быстро, насколько мог.

– Ты бы поберег силы!
– крикнул ему след Адаптированный.
– Они еще пригодятся тебе для прогулки.

– Что-что?!

Он обернулся. Адаптированный презрительно улыбался, глядя на него.

– Никто тебе здесь не собирается давать машину, приятель. Горючее у нас слишком дорого, чтобы изводить его на тебя. До поселка всего десять миль. Посмотрим, как ты их пройдешь, Землянин.

Всего десять миль. Посмотрим, как ты их пройдешь.

Фосс снова и снова слышал эти слова. Он вошел в бар в дальнем конце улицы. Там выпивало десять или двенадцать Адаптиков. Они холодно взглянули на Фосса, когда тот проходил через фотонный барьер.

– Земляне здесь не обслуживаются, - сказал бармен.
– Бар - только для местных.

Фосс оглядел его.

– Я не за выпивкой пришел, - он повертел головой.
– Мне надо нанять машину, - громко сказал он.
– Моя жена в соседнем поселке. Я хочу ее забрать. Кто одолжит мне машину на час?

Никакого ответа. Фосс извлек из кошелька бумажку в сто кредитов.

– Я даю сто кредитов вперед за чью угодно машину. Кто согласен?

Бармен сказал:

– Землянин, здесь распивочное заведение, а не толкучка. Если ты хочешь провернуть сделку, проворачивай на улице.

Фосс не обратил на него внимания.

– Итак, кто берет сто кредитов? Кто-то у стойки хихикнул.

– Убери свои деньги, Землянин. Мы ничего не собираемся тебе одалживать. До поселка всего десять миль. Топай ножками.

С мгновение Фосс молчал. Всего десять миль. Для Адаптированного это укрепляющая вечерняя прогулка. Для Землянина это означает - тащиться день или больше, еле волоча ноги. И они его на это толкают. Им хочется посмотреть, как он пыхтит и спотыкается.

Что же, он им не доставит удовольствия.

– Отлично, - вежливо сказал он.
– Я пойду туда пешком и пешком же вернусь обратно. И завтра же опять буду здесь, дабы показать вам, что Землянину это по силам.

Они отвернулись. Никто на него на смотрел.

– Я вернусь, - сказал Фосс.

Покинув бар, он направился через поле к кораблю. Мышцы болели, сердце устало колотилось от напряжения: ему приходилось работать в два раза энергичнее. Люди из миров земного типа на Сэндовалле жить не могут несколько недель или, возможно, месяц-другой в этой могиле, и усталое сердце окончательно выйдет из строя.

Ко времени, когда он добрался до корабля, в горле у него пересохло, а в глазах чувствовалась резь. Он бросил в ранец все самое легкое и необходимое: компас, фляжку с водой, пищевые концентраты, солевой раствор и еще кое-что. Затем надел ранец на спину. Тот весил всего пять фунтов, в обычных условиях человек едва ли чувствует подобный груз. Здесь же он весил девять фунтов, и Фосс знал, что ранец покажется еще тяжелее, чем теперь, когда он, Фосс, двинется в путь.

На мгновение он присел отдохнуть в пилотском кресле. Затем безжалостно поднял себя на ноги и выбрался из корабля, проделывая каждый шаг по трапу с величайшей осторожностью вместо тех прыжков, которые обычно совершал. Здесь, прыгая, недолго было и ноги переломать.

Послеполуденное солнце стояло высоко над головой. "Десять миль", подумал он. Сколько времени он потратит, чтобы пройти десять миль? Сейчас 13.00. Если он будет делать только две мили в час, он попадет туда до захода солнца.

Наблюдавшая за ним группа Адаптированных что-то закричала ему, когда он вышел. Что именно, он расслышать не мог, но готов был поспорить, они его отнюдь не ободряли.

Он шел, а кругом раскинулась широкая однообразная равнина. То были хорошие земли для фермерства - холмистые, бурые, плодородные, прогретые солнцем. Где-то совсем далеко сгруппировались другие холмы: суровые и крутые, но недостаточно крутые, чтобы назвать их горами. Воздух был теплым. Грязная бурая дорога вилась среди фермерских угодий в направлении соседнего поселка, куда занесло Кэрол. Прелестная страна. Слишком добрый мир, чтобы позволить ему пропадать напрасно, почему и создали Адаптированных, чтобы было кому здесь жить. Но Фосс в здешний пейзаж не вписывался, и знал это. Он заставлял себя тащиться все дальше. Мышцы, рассчитанные на поддержку человека в 170 фунтов весом, ныли под грузом 306 фунтов, а связки перенапряглись. Он чувствовал себя громоздким тучным, невозможно тяжелым и невероятно слабым. Пот ручьями струился по его телу. Некоторое время спустя он остановился и вырезал себе посох из дерева, росшего на обочине. Потребовались титанические усилия, чтобы отделить от ствола ветви и побеги. Ко времени, когда работа была закончена, он задыхался и хрипел. Он двинулся дальше, подталкивая себя вперед острыми сучками на палке.

К концу первого часа он одолел 2,5 мили. Это было чуть лучше, чем он рассчитывал, но от перенапряжения он начал спотыкаться, и в течение второго часа дела обстояли далеко не так хорошо. Педометр, который он захватил, показывал, что позади осталось только 4 мили плюс двести ярдов. Шаг его замедлялся.

Осталось - шесть миль.

Он механически волочил ноги, не заботясь о своей осанке, и вообще не заботясь ни о чем, кроме чистого: "ногу туда, другую - сюда", что должно было привести его к цели.

"С каждым шагом ты все ближе", - подумал он, и тут же стал напевать: "С КАЖдым ШАгом ТЫ все БЛИже", и на очередной ударный слог делал шаг вперед. "С КАЖдым ШАгом ТЫ все БЛИже", снова и снова. Пока ритм не стал замедляться... "С КАЖДЫМ... ШАгом... ТЫ все... БЛИже..." Интервалы между толчками делались все длинней и длинней.

И наконец он упал на какую-то кочку у обочины, дабы передохнуть. Он едва дышал. Сердце билось так сильно, что он всем телом содрогался при каждом ударе. Затем он подумал о насмешниках - Адаптированных, ожидавших его где-то позади, а, возможно и топавших следом в ожидании момента, когда он выдохнется. Он поднялся, опираясь на посох, и зашагал вперед.