Неприкаянный 1

– Ты меня понимаешь?
– смотря на тяжело дышащую эльфийку, предпочел поинтересоваться я издалека, от самой двери, дабы иметь возможность захлопнуть сию преграду, случись у остроухой девахи приступ гастрономического человеколюбия. Звериную-то душу из нее никто не выдирал!
– Бросаться с зубами и когтями не будешь?

– Понимаю, - с явным трудом выдохнула та.
– Не буду.

– Это хорошо. А то местные хозяева уж больно сильно впечатлились твоим маникюром, способным оставлять чуть ли не рваные прорехи на их прочнейших доспехах, и категорически пообещали тут же прибить тебя, коли рыпнешься куда без их дозволения или же без моего пригляда.
– Тут мне даже не потребовалось откровенно врать, поскольку Регин был неумолим в данном вопросе. Мало того, что по его крепости могла начать шастать натуральная машина смерти с, как он выразился, прогнившими мозгами, так еще ему не перепало никаких денег с ее продажи. Последний же факт для жадного гнома был самой настоящей трагедией. Вот и пакостил потихоньку, не облегчая мое существование в его вотчине.

– Так что даже в туалет придется тебе ходить под конвоем. Во всяком случае, до тех пор, пока мы гостим в этом замке. Компренде эсто?
– похвастал я знанием аж двух испанских слов, на чем, собственно, мои познания этого языка и заканчивались. Хотя еще крутилось где-то на задворках памяти до боли интернациональное «Но пасаран». Впрочем, учитывая наличие на моем запястье браслета-переводчика, попытка изобразить полиглота на минималках пропала втуне, ведь каменному артефакту было все равно, он работал на основе ментальной магии и передавал, скорее, информацию, нежели саму речь.

– Все поняла, - бросила на меня Рыська усталый взгляд.
– Отсюда выйти мне можно?
– судя по всему, силы начали возвращаться к ней с нехилой такой скоростью, поскольку данные слова дались ей уже совершенно без отдышки, что наблюдалась еще полминуты назад.

– Я бы сказал, даже нужно. А то сие помещение не без твоего посильного участия превратилось в натуральный инкубатор биологического оружия. Как бы тут все теперь выжигать не пришлось ради уничтожения всей вылившейся из тебя заразы. Однако хватит разглагольствовать. Если тебе стало лучше, поднимайся и пойдем отсюда. Ты-то к окружающей тебя вони уже привыкла, а меня от нее до сих пор с ног сшибает, - передернул я плечами от испытываемого отвращения. Мало того, что во рту стоял кислый привкус блевотины, так он еще вдобавок смешивался с тем смрадом, что пер из камеры, создавая совершенно мерзостный коктейль.

– Помочь ты мне, гляжу, не спешишь, - показательно скривила та свое перемазанное всякой гадостью личико, на сей раз смерив меня презрительным взглядом.

– Нет, не спешу, - покачал я головой.
– Ибо брезгую! Видела бы ты себя со стороны, самой бы противно стало. И вообще, если не хочешь, чтобы тебя мгновенно начали жечь огнем, как только мы поднимемся наверх, скидывай здесь всё, что осталось от твоей одежды. А если найдешь на ней хоть клочок относительно чистого материала, оботри лицо, что ли. Реально ведь противно на тебя смотреть. Фу! Вях!
– показательно скривился я, демонстрируя испытываемое отвращение.

– Ты еще долго будешь сообщать мне, насколько я омерзительна тебе?
– собравшись с силами, узница «газовой камеры» сперва перешла из положения лежа в положение сидя, а после и вовсе утвердилась на ногах, отчего с противными шлепками принялись опадать на пол всевозможные прогнившие ошметки плоти из тех, что не сползли с ее тела прежде.

– Ровно до тех пор, пока не отмоешься и вновь не превратишься в красотку, - не счел возможным, скрывать от нее сей очевидный факт.
– Мы ведь, мужики, как говорится, любим глазами. А мне сейчас хочется просто-напросто ослепнуть, дабы больше не лицезреть весь этот ужас, - помахал я кистью правой руки в ее сторону, дабы она точно не ошиблась с тем, о ком я веду речь.

– Свинья, - только и смогла, что прошипеть в ответ стиснувшая зубы Рыська, прежде чем действительно начать скидывать с себя пропитавшуюся всякой дрянью одёжу.
– И не пялься на меня!
– рыкнула она в мою сторону, как только дело дошло до испоганенного по всех смыслах этого слова исподнего. Правда была вынуждена тут же осечься, поскольку мой взор уже давно был уперт в сторону лестницы ведущей наверх из общего коридора, в который выходили двери всех местных камер. Ведь на такое не аппетитное зрелище действительно было невозможно смотреть. Это вам был отнюдь не стриптиз и даже не борьба в грязи! Это выглядело, как нечто очень мерзкое!

– Готова?
– только и поинтересовался вновь ставший совершенно бездушным чурбаном я, услышав чавкающие звуки приближающихся ко мне шагов.

– Дай хоть свой китель прикрыться, - раздалось в ответ очередное змеиное шипение.

– Да счаз! Разбежалась! Он у меня, между прочим, последний, - отмахнувшись от требовательно вытянутой в мою сторону руки, тут же поспешил на выход из этого царства антисанитарии.
– Его ведь после тебя даже отмывать никто не возьмется! Так походишь. Не простудишься. Чай на улице не зима.

Вот так под дружеское шипение с ее стороны и не менее дружеские посылы с моей стороны, мы вдвоем и выбрались на улицу, отчего все окружающее пространство в мгновение ока очистилось от всякого присутствия разумных существ. Ведь даже те, кто привык жить в сельской местности со всеми ее навозными «ароматами», мгновенно шарахнулись куда подальше от сосредоточения непереносимого зловония, каковым для их органов чувств предстали мы оба. Это местные еще не понимали, от сколь неописуемой гадости им предстояло вычищать свои тюремные подземелья! Причем эти злобные гномы даже не позволили мне сбежать куда подальше от вонючей эльфийки, стволами своих винтовок указав нам путь на выход из крепости, где, судя по их крикам, нам сперва надлежало отмыться до зеркального блеска и только после возвращаться под защиту стен. Хорошо еще, что выдали в долг помывочные средства, скинув все это дело с тех самых стен, после того как за нами захлопнулась привратная калитка. Ну и наличие под боком речки-переплюйки, что протекала примерно в полусотне метрах от замка, также изрядно поспособствовало принятию водных процедур.

– Не пялься!
– вот теперь, по истечении почти двух часов мытья, она имела полное право выдвигать в мою сторону подобную претензию, ибо я бессовестно пожирал похотливым взглядом ее великолепное подтянутое тело. А какой бы нормальный мужик в полном расцвете сил не стал бы пялиться на такую красоту, окажись он на моем месте? Разве что какой-нибудь эталонный интеллигент. Но я таковым уж точно не являлся и потому баловал свой взор открывающимися на восхитительные женские выпуклости видами.

– Я не пялюсь, - нахальная улыбка сама собой расплылась во всю ширь моей наглой, но сильно отощавшей, физиономии.
– Я внимательно осматриваю свое имущество на предмет возможных повреждений. Мало ли этот маг в чем напортачил при твоем исцелении. Потом ведь претензию уже не предъявишь!

– Свинья!
– в очередной раз повторилась Рыська, буквально источая намерение лишить жизни ближнего своего, то есть меня.

– Повернись, - проигнорировав очередной, как по мне, совершенно необоснованный выпад в мою сторону, попросил я не терпящим возражения голосом.
– Спереди все, вроде как, нормально, теперь надо убедиться, что и сзади все в порядке. Давай, давай, избушка на курьих ножках, повернись к замку передом, а ко мне задом. А то там, на стенах, бедные охранники уже совсем извились. Видать, сильно жаждут оценить тебя целиком и полностью, - мгновенно перевел я, если не все, то немалую часть стрелок на разумных, чья дальнейшая судьба меня не волновала вовсе. Ведь то, что она впоследствии будет мстить, не подлежало сомнению. Стало быть, теперь мне предстояло расплатиться за просмотр, дабы смягчить возможные последствия. И проявление должного участия, как по мне, вполне могло сойти за таковую оплату. Бездушие дездушием, но мозги-то мои остались на месте и работали они очень даже прилично.

– Сам ты чурбан неотесанный и боров криволапый! А я гибкая и фигуристая! И ноги у меня стройные!
– фыркнула та в ответ, явно получив от артефакта-переводчика какой-то не тот смысл оброненной мною фразы, но вынужденно повиновалась, при этом стараясь перекрыть руками возможный обзор наиболее интимных мест. Естественно, только спереди, поскольку рук имелось только две.

– Идем обратно к речке, - не стал я ее сильно долго держать в такой позиции.
– Предлагал же спинку потереть. А ты все отказывалась. Вон сколько грязи так никуда и не делось. Ты же мне нужна чистенькая и благоухающая. И что это вообще за свинская тема? У тебя была какая-то детская психическая травма, связанная с хрюшками, что ты постоянно поминаешь их в отрицательном ключе? Хочешь об этом поговорить?
– типа проявляя то самое участие, а на самом деле просто забалтывая, мне удалось увести ее обратно к реке, где еще минут двадцать ушло на отдраивание крепкой и полнящейся перекатывающихся под кожей мускулов спины, одно прикосновение к которой было чертовски приятно. Никогда не любил лапать рыхлые телеса! Вот таким вот малость похотливым Мойдодыром стался я в новом для себя мире. Хотя и в прежней жизни не отказался бы побыть таковым, случить мне повстречать да заарканить подобную красотку. Тем более, что приманивать девушек было на что, хотя бы в плане общих кондиций былой тушки.

Нет, мне не было нужды тягать штанги с гирями или демонстрировать всевозможную акробатику на турниках. Все, что требовалось для поддержания организма в форме, сполна давали ежедневные занятия рукопашкой, от которой я никуда не ушел, даже покинув ряды вооруженных сил. А 190 сантиметров роста вкупе с сотней килограмм подтянутого, да широкоплечего, тела рукопашника, как ни крути, выглядели в глазах противоположного пола заслуживающей внимания и снятия пробы вкусняшкой. Это сейчас мне попался организм какого-то заморыша, которому не помогло даже усиленное питание и отдых. Хотя заморыш, следовало признать, был жилистым. Чего не отнять, того не отнять. Но, предложи мне кто сменять это тело на прежнее, согласился бы не раздумывая. Да и залапанная мною Рыська, небось, тоже перестала бы так часто кривиться и фыркать, обмывай ее не вот такое тощее недоразумение, каковым представал в ее глазах я, а куда более привлекательный для любой женщины мужчина. Короче, мечтать было не вредно, вот я и мечтал, параллельно получая эстетическое наслаждение, так как при помывке порой открывались очень волнующие ракурсы.