Неприкаянный 1

Как и планировал в атаку мы пошли на встречном курсе. Капитан судна попытался поворачиваться к нам одним из бортов, чтобы задействовать обе митральезы. Но у него ничего не получилось. Мы в скорости превосходим транспорт минимум вдвое, и я беззастенчиво пользовался этим.

Впрочем, скорострельность даже одной митральезы мне совершенно не понравилась. Строчки всплесков пролегали по бортам, а то и поперёк курса. Пришлось вертеться как ужу на сковородке. Хотя у штурвала стоял вовсе не я, а Снегирёв. Моё же место на этот раз у пушки. Не вижу иного способа заткнуть японских комендоров. Правда стрелять когда под ногами мечущаяся из стороны в сторону палуба, та ещё задачка.

Но я всё же поймал момент и пушка рявкнула, отправляя в полёт гранату. Без понятия, как Будко удерживается на ногах, но затвор клацнул лишь мгновение спустя. Звякнула о палубу стрелянная гильза. С шорохом пополз из контейнера следующий снаряд. Но до казённика он так и не добрался. Следующий манёвр едва ли не положил катер на борт. Не будь на нас страховочных поясов, точно кто-то улетел бы в серые мартовские воды.

Всё же автоматическая пушка против вот такой малоразмерной и быстрой цели это сила. И сам бы озаботился той же револьверной пушкой Гочкиса. Но мне стрелять болванками не интересно, а переделывать снаряды под приемлемые для меня гранаты, задолбаешься. Расход боекомплекта у такой трещотки, закачаешься. Потому и не рассматривал подобный вариант.

Граната попала именно туда, куда я её и отправил. Не мой фугас, а стандартная, разве только начинённая бездымным порохом, вместо чёрного. Рвануло на баке, так, словно ручная граната прилетела. Да и эффект вполне себе как от оборонительной эфки. Разрушений никаких, зато митральеза сразу заткнулась.

Катер тут же помчался по прямой, стремительно пожирая разделяющее нас расстояние и сближаясь с судном. У митральезы засуетился очередной матрос. Замок сыто клацнул, заглотив очередной снаряд.

— В стволе, — легонько толкнув меня в плечо, доложил Будко.

Я подправил прицел, и отступив дёрнул за шнур. Пушка опять рявкнула, выплюнув гранату. Пара секунд, и на баке вновь рвануло. Матрос уже изготовившийся стрелять исчез, картинно скрутившись и сложившись на палубу. Я наблюдал за этим вновь приникнув к прицелу, благо нужды в маневрировании нет, и мы продолжаем нестись над мелкой волной, словно птица.

Очередной выстрел осколочной гранатой, чтобы не дать комендорам подобраться к метральезе. И тут над бортом возникло сразу десятка три солдат пехотинцев с винтовками, а у пятиствольной пушчонки вновь нарисовался какой-то смельчак. Захлопали выстрелы, загрохотало творение Норденфельда. Но за мгновение до этого катер вновь заложил вираж, и едва не опрокинувшись пропустил мимо себя жужжащую и свистящую смерть взбившую воду множественными фонтанчиками и всплесками там, где мы могли бы оказаться.

— Фугас! — выкрикнул я.

— Есть фугас, — отозвался Будко.

Но немедленно выполнить распоряжение не мог, так как ему и самому следовало хоть как-то удержаться на палубе. Хорошо хоть у японской скорострелки весьма ограниченный боезапас в бункере, и перезарядка подольше чем у нашей. Пришлось правда ещё разок уклониться от ружейного залпа. После чего Снегирёв вновь понёсся по прямой. Ложкин прогрохотал длинной очередью из Максима, ударив по борту в районе приподнятого бака. Сомнительно, что хоть кого-то достал, но заставил укрыться однозначно.

Вновь рявкнула наша пушка, и на этот раз на баке транспорта рвануло куда весомей. Мы успели выстрелить ещё раз, теперь уже по надстройке, потому что по баку нам не попасть из-за близкого расстояния и высокого борта. Сомнительно, что осколки и в этот раз кого-то посекли. Но увесистый взрыв наверняка заставил людей искать укрытие. И уж тем более, необстрелянных. Сколь бы храбро они ни бросились обстреливать нас.

Наконец раздался глухой и басовитый хлопок, и мина скользнула в воду, устремившись в носовую часть судна. Снегирёв тут же отвернул, и врубил дымогенератор. Под бортом «Нипон-Мару» взметнулся огромный фонтан воды, до нас донёсся гулкий взрыв, а ещё катер слегка повело догнавшей волной, а нас окатило водой. Ну вот так оно вышло, не удалось в этот раз избежать купания. А в следующее мгновение силуэт транспорта смазался заволакиваемый белоснежными клубами завесы. Хотя, скорее всё же серой, слишком уж дурной уголь оказался в Чифу.

Одного попадания явно оказалось недостаточно, и команда «Нипон-Мару» вполне успешно боролась за жизнь своего судна. Ну и в помощниках понятно недостатка нет. Я наблюдал в мощную оптику множество фигурок цвета хаки, суетящихся на палубе. Пришлось сделать несколько выстрелов шрапнели, чтобы поубавить прыти у сражающихся за живучесть судна.

Впрочем, скорость транспорта сильно уменьшилась, и я решил воспользоваться несильным ветром. Зайдя с наветренной стороны, мы пустили перед собой широкую полосу дымзавесы, и подобравшись под её прикрытием выстрелили вторую мину, так же попавшую в цель.

Две пробоины оказались фатальными. Мы поспешили отойти в сторону, и наблюдали со стороны, как через полчаса израненный пароход ушёл под воду. Спасательных средств на всех, ясное дело, не хватило. Кто-то, что-то успел соорудить, но основная масса оказалась в холодной воде. Если в скором времени не подойдёт помощь, то они погибнут от переохлаждения.

Жалко ли мне было этих людей? Да. Не зверь же я в самом-то деле. Испытывал ли я угрызения совести? Нет. Это война, и погибают сейчас солдаты, которые дрались как могли, но проиграли. Арифметика войны, это не люди, а противник, и либо мы их, либо они нас. Банально и избито, но тут ни прибавить, ни убавить. Лучше уж их больше потонет здесь, чем потом придётся отстреливать у Артура.

— Сделал гадость, на сердце радость, — сбив бескозырку на затылок, произнёс Казарцев.

— Чему лыбишься, дурень. Поди люди, и у них семьи есть, — вздохнул Харьковский.

— Дыкт, не мы начали, Андрей Степанович.

— Не мы. Но и радоваться чужой погибели не правильно. Поди не к нам домой припожаловали.

— Снегирёв, курс триста десять. Идём в Артур, — приказал я и не думая никого одёргивать.

Мне нужны живые люди, соратники с их достоинствами и недостатками, а не исполнительные болванчики. Поэтому я и не подумаю давить и ломать их личности. Иное дело, если они меня не устроят, тогда просто расстанемся.

Примерно через час двадцатичетырёхузлового крейсерского хода, я решил запустить наблюдателя. И на этот раз в полёт отправился Казарцев. Оно и сам хотел, но увидев умилительно умоляющую рожицу, махнул рукой, и надавил на горло своей хотелке. М-да. И пожалуй сегодня придётся устроить парням покатушки. Вон, даже Харьковский косяка давит. Ну вот как не уважить?

Увы, но повезло не всем. Ложкин взмыл седьмым по счёту, когда он заметил впереди дымы какого-то судна идущего похоже одним с нами курсом. В вышину успели подняться ещё двое, когда выяснилось, что мы нагоняем военный корабль, бодро рассекающий воды Жёлтого моря в гордом одиночестве.

Японец, без вариантов. Кто ещё тут может быть таким смелым. Да ещё и направляться в сторону Артура. Впрочем, как вскоре выяснилось двигался он всё же не туда, а к Элиоту. Ну точно японец.

Всё. Кто успел, тот присел. Остальные как-нибудь после покатаются. Я поднялся на парашюте вооружившись мощным биноклем. Пригляделся, и невольно улыбнулся. Похоже наш старый знакомец, «Асама». Быстро же его отремонтировали. Всё же две пробоины, ни хухры-мухры.

Вот и славно. Как знал, что не стоит расходовать на транспорты торпеды. Рискованно конечно атаковать метательными минами вооружённый транспорт. И в том, что в нас не попали присутствует не только наше мастерство, но немалая доля везения. Однако, против боевого корабля нужно выступать только с серьёзной дубинкой, и бить лучше издали.