Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– Сегодня утром я видела на репетиции миссис Леман, – поделилась она, чувствуя, что это более острая тема.

– Да?

– Она такая забавная, правда?

– До колик прямо, – угрюмо буркнул мистер Леман.

– А как зовут актрису, которая играет героиню?

– Глэдис Уиттекер.

– Глэдис Уиттекер, – задумчиво повторила секретарша. – У нее такой темперамент! Ведь миссис Леман с ней даже не разговаривала!

Леман содрогнулся:

– То есть Фанни откалывала свои шуточки?

– Она только спросила…

– О чем? Сколько эта Глэдис весит? В каком году родилась?

– Нет-нет. Хотя она и правда слишком пухлая и старовата для своей роли.

– Я так не считаю.

– А вот миссис Леман считает. Мы смотрели ту сцену, где мисс Уиттекер залезает на яблоню, и миссис Леман спросила у режиссера: «Какой на ней будет костюм в этой сцене?» Режиссер ответил: «Голубенькие бриджи».

Леман тихонько застонал. Вот оно! Перст судьбы!

– «Голубенькие бриджи», – ответил режиссер. А миссис Леман и скажи: «Не забудьте дать указание, когда загремит хохот, пусть опустят занавес».

– К вам мисс Уиттекер, сэр, – объявил прыщавый юнец, появляясь в дверях.

– Вкати ее на инвалидном кресле, – распорядилась Эйлин.

Леман обрушился на секретаршу с необузданным жаром дикого зверя, угодившего лапой в капкан.

– Убирайтесь! Живо! – прогремел он. – И шуточки свои с собой захватите. С меня хватает миссис Леман, а тут еще и вы. – Он повернулся к юнцу. – Она нормально себя ведет?

– Да, сэр.

– Не плачет?

– Нет, сэр.

– А ножа при ней нет? – осведомилась Эйлин.

Леман снова изобразил дикого зверя в капкане.

– Убирайтесь! Ступайте печатать письма!

– Слушаюсь, масса Легри.

– Введи ее, – распорядился Леман и круто повернулся к помощнице. – Чего вы ждете?

– Хочу пропустить ее к столу, – отозвалась та. – Вдвоем нам с ней не разминуться.

Если у мистера Лемана и вертелся на языке подходящий ответ, ему пришлось промолчать, потому что в этот момент юнец ввел мисс Уиттекер. Дойдя до дверей, Эйлин остановилась и обернулась.

– Да, сэр, голубенькие бриджи, – тихонько промолвила она.

И скрылась в комнатушке, прикрыв за собой дверь, а через минуту оттуда донесся слабый стук машинки.

– Не обращайте на нее внимания, – посоветовал Леман. – Она чокнутая. И не обращайте внимания на миссис Леман, она тоже не в себе. Присаживайтесь. С чем пришли?

Мисс Уиттекер, крупная пышная блондинка, все еще красивая, но слишком величественная, чтобы лазить по яблоням, опустилась в кресло. Глядя на нее, любой прислушался бы к совету миссис Леман изготовить яблоню из бетона. В руке Глэдис держала лист бумаги, который и предъявила Леману жестом фокусника, вынимающего кролика из шляпы.

– Это ваш чек на сто долларов. Его мне вернули уже в третий раз. На что же он дает право? На вечное владение?

С этим Леман расправлялся не впервые.

– Погодите немного и предъявите снова, – посоветовал он.

– Но мне, мистер Леман, нужны деньги!

– Вы их получите.

– Можно сказать одно словечко?

– Прошу.

Мисс Уиттекер и вправду ограничила себя всего одним словом:

– Когда?

Напускное самообладание слетело с Лемана.

– Когда я буду готов, вот когда! Сил никаких нету! – закричал он. – Тружусь день и ночь, чтобы слепить это шоу, а стоит отлучиться на минутку, как тут же являются всякие и требуют денег. Деньги, деньги, деньги! Если вам понадобились деньги, отчего вы не попросите у Джека МакКлюра? Вы же сестра его жены!

– Джек МакКлюр! – выговорила Глэдис, и сразу стало ясно: она не очень высокого мнения о своем зяте.

Лемана запоздало навестила мыслишка, что умнее бы держаться с актрисой поласковее, а то и утешить ее. Поднявшись, он ласково приобнял мисс Уиттекер, не снимая шляпы.

– Послушай, детка, – начал он. – Ты же знаешь, как готовят шоу. Все деньги вложены в спектакль. Заперты в некотором роде. Так и называется – замороженные активы. Я позабочусь, чтобы ты получила свою сотню. С минуты на минуту я ожидаю миллионера с крупным чеком. Дай мне полчаса.

– Ладно уж, – согласилась мисс Уиттекер тоном судьи, выносящим условный приговор. – Но если не выложите деньги на бочку, я отправляюсь прямиком в профсоюз и рассказываю всю историю. Что случится потом, сами знаете. Они призовут всю труппу к забастовке.

Поднявшись, мисс Уиттекер величественно выплыла из комнаты, а мистер Леман, жуя сигару, уставился пустым взором в пространство, задумавшись о женщинах.

Женщины! Нет, что за пол, что за пол! Являются, вымогают деньги и еще грозят профсоюзом. Кусают руку, которая помогла им выбраться из паршивых техасских кабаков. Они дерзки и неуважительны и так странно, уголком глаза, поглядывают на тебя, когда ты диктуешь им письма. Нет, не видит он никакой пользы от слабого пола. На мужчину, который тронет женщину, отнюдь не с намерением ее приласкать, смотрят косо, что совершенно справедливо. Но мистер Леман мог бы назвать трех женщин, которых он с удовольствием именно так тронул бы.

Вскоре, отвлекшись от неприятной темы, он обратился мыслями к другой, более радостной. Он стал размышлять о Лестере Бардетте, и темная тучка растаяла, в душу хлынул солнечный свет. Сумрачный взгляд, каким он смотрел на мир, просветлел. Конечно, женщины в мире существуют, и больше, чем надо, но этому можно противопоставить тот факт, что в старом добром мире живут и такие мужчины, как Лестер Бардетт, готовый легко и быстро выложить двадцать штук.

Мистер Леман все еще упивался мыслями о Бардетте, и чем дольше он думал об этом честном и справедливом производителе одежды, тем больше успокаивалась его душа, когда снаружи раздался непонятный шум. Дверь распахнулась настежь, и в комнату влетел его партнер Джек МакКлюр, всем видом своим напоминавший жителя, уцелевшего после последних дней Помпеи.

– Джо! – закричал МакКлюр, слишком возбужденный, чтобы сообщать жуткие новости исподволь. – Ты представляешь, что стряслось?! Лестер Бардетт дает деру!

9

Джек МакКлюр представлял в «Леман продакшнс» спокойствие и воспитанность. По-видимому, существует некий закон природы, согласно которому в каждом театральном агентстве всегда есть спокойный, приятный джентльмен. Джек был куда симпатичнее Лемана и, более того, привлекательнее – высокий, красивый, спортивного типа. Леман спортом не занимался, и по окончании делового дня все помыслы его неизменно устремлялись к «Астор-бару». Джек ходил в нью-йоркский спорт-клуб и играл там в сквош, в летние же месяцы его можно было видеть на Лонг-Бич, где он неутомимо рассекал волны. Одевался он по моде и даже чуточку опережал ее – на голове у него красовалась мягкая серая шляпа, которую он, как и Леман дерби, не снимал никогда.

– Дает деру, – повторил Джек и, подойдя к бачку, налил себе в бумажный стаканчик бодрящий глоток.

Леман, который после ухода Глэдис Уиттекер устроился в своей любимой позе, то есть закинув ноги на стол, рывком сбросил их, чуть не опрокинув кресло. Лицо у него побелело, глаза выпучились, словно у Макбета, узревшего дух Банко, заглянувшего к нему на обед.

– Как это?

– А вот так. Он забирает свои деньги. Все. До последнего цента.

– Но – почему?

– Вот он тебе расскажет, – посулил Джек, тыкая бумажным стаканчиком на дверь, в которую входил Мэрвин Поттер, задержавшийся, чтобы дать автограф офисному юнцу.