Неравный брак

Юра никогда не вникал в то, как ведется домашнее хозяйство. Не то чтобы он считал это презренным бабским занятием – просто необходимости не возникало, и он ни о чем таком не задумывался. Но теперь задумываться приходилось; по крайней мере, он был в этом уверен.

Что думает на этот счет Женя, он понять не мог. Если бы Юра хоть раз заметил, что ее угнетают неизбежные мелочи совместного быта, он догадался бы, как на это реагировать. Он вообще привык реагировать «по факту», на конкретные и очевидные события. А теперь в его распоряжении были только собственные домыслы, и он терялся, злился на себя, мрачнел, понимая, что портит своей мрачностью настроение не только себе, – но ничего не мог с собою поделать.

Однажды, вернувшись утром с дежурства, Юра начал издалека, стараясь придать своему голосу как можно более беспечный тон:

– Слушай, а откуда сегодня взялись пельмени? На завтрак-то? Ты же работала вчера вечером, я тебя своими глазами видел на голубом экране. Или они магазинные? – поинтересовался он.

Женя расхохоталась так, что и он невольно улыбнулся.

– Юрочка! – вытирая слезы, сказала она. – Вот и пожалуйста – стараешься-стараешься, а ты без экспертизы разобраться не можешь, магазинные пельмени или нет! – И спросила уже другим тоном: – Боишься, что любовная лодка разобьется о быт? Юра, да ведь я работаю гораздо меньше, чем тебе кажется. Я же телезвезда у тебя, забыл?

– Не забыл, – кривовато улыбнулся он.

– Значит, мне достаточно изредка показываться на небосклоне, – то ли не заметив его кривоватой улыбки, то ли не обратив на нее внимания, продолжала Женя. – И я на нем регулярно показываюсь три раза в неделю вечером и раз в неделю днем. А все остальное время могу проводить так, как мне нравится.

– А тебе это нравится, Женя? – негромко спросил Юра. – Вот это все – твой нынешний образ жизни?

Он стоял на кухне спиной к окну, прислонившись плечом к холодильнику, и смотрел на Женю исподлобья.

– Как только мне что-то перестанет нравиться в моем образе жизни, я тебе сразу скажу, – так же негромко и отчетливо ответила она и, мгновенно переменив тон, добавила: – Их же полная морозилка, пельменей этих! Когда-то моя няня Катя со скоростью пулеметной ленты их лепила, я только рот открывала. Отойди-ка от холодильника, Юра, я еще достану.

И на это еще можно было закрывать глаза. Но ведь были вещи и посерьезнее! Однажды в начале зимы Женя вернулась после дневного эфира до того злая, что Юра поразился: никогда не приходилось видеть, чтобы такими холодно-надменными были ее глаза.

– Случилось что-нибудь? – спросил он, помогая ей снять серо-голубую длинную шубу.

– Да черт его знает! – сердито ответила Женя. – Вроде ничего особенного. Хотела же машину поймать – нет, потащилась в метро!

– И что? – Он слегка напрягся.

– И прицепился какой-то болван. Я вас сразу узнал, вы в жизни такая… А по телевизору вы сякая… А замужем или еще нет, а давайте как-нибудь с вами встретимся. И прочее в том же духе. Тут же остальной народ подтянулся с вопросами… По улице слона водили!

– Машина тебе нужна, – пожал плечами Юра.

– Нужна, – согласилась Женя. – Лень водить учиться, но придется. А ты не водишь? – спросила она.

– А что, хочешь, чтобы я тебя возил? – усмехнулся он. – Так ведь некогда.

– Не возил чтобы, а водить поучил. Некогда на курсы время тратить, – невозмутимо поправила она. – Я вообще-то умею немного, но навыка никакого. – И засмеялась, сверкнув светлыми глазами: – А внутренний голос мне скромно подсказывает, что это дело у меня пойдет как по маслу!

Конечно, он умел водить машину – и легковую, и грузовик, и мотоцикл. Даже вертолетом пробовал управлять на Сахалине. В Южном, где японские автомобили и в самом деле были не роскошью, а средством передвижения, Гринев почти сразу купил подержанную, но вполне приличную «Тойоту» с правым рулем, которую перед отъездом за бесценок продал.

И конечно, он нервничал, когда Женя одна возвращалась домой, особенно вечером. И что машина нужна, давно уже понимал. Ну, и что толку было от его нервов и от его понимания?

– Поучу, – сказал Юра, изо всех сил сдерживая странное, большее, чем раздражение, чувство. – Было бы на чем.

Разговор этот произошел в начале декабря, а уже через две недели Женя попросила его съездить с нею в автосалон и посмотреть маленький «Фольксваген». На месте оказалось, что «посмотреть» значит выбрать и тут же оплатить. То есть оплачивала-то Женя, а Гринев вместе с расторопным механиком для приличия проверял уровень масла и заглядывал под капот сверкающего, как елочная игрушка, автомобиля цвета «красный перец».

– Это у нашего президента кредо такое, – словно оправдываясь, сказала Женя, когда механик положил перед нею ключи с кожаным брелочком. – Папа считает, что прожиточный минимум в виде квартиры и машины своим лучшим сотрудникам «ЛОТ» обеспечивать обязан.

– Правильно считает ваш папа, – радостно улыбнулась девушка, оформлявшая бумаги. – Извините, Евгения Витальевна, а можно у вас автограф попросить?

Иногда Гринев не мог понять: чем съедается их жизнь больше – внутренней тревогой или внешним напряжением? Изматывающими поисками общего душевного равновесия, бесплодной борьбой с разительной несхожестью их жизней – или теми житейскими обстоятельствами, которые с каждым днем становятся все очевиднее: деньги, машина, образ жизни, прожиточный минимум?..

Глава 5

Может быть, несмотря ни на что, он все-таки был прав – тогда был прав?..

Эта предательская мысль уже не первый раз приходила Жене на ум, но каждый раз она гнала ее от себя едва ли не с ужасом. Потому что Юра сказал тогда, в избушке: «Я ведь все уже и сейчас понимаю, мне и пробовать не надо. Ты сначала мучиться будешь мною, потом раздражаться, потом тяготиться, а потом… Зачем до этого доводить, Женя?»

Она не тяготилась им, а до раздражения довести ее было почти невозможно, потому что она брала себя в руки прежде, чем начинала раздражаться. Но сейчас Женя отчетливо понимала: дело только в ее выдержке, больше ни в чем. Мучительное, напряженное состояние уже стало для нее привычным за этот нелегкий год.

Мысль о том, что Юры может с нею не быть, заставляла ее холодеть от ужаса. Но что делать для того, чтобы этого не произошло, Женя не знала. И металась, пытаясь это понять. Но только внутренне металась, из последних сил оставаясь внешне спокойной…

Иногда ей казалось, что все как будто налаживается. Женя радовалась каждой примете того, что Юра привыкает к ней, перестает воспринимать ее внешнюю жизнь как нечто себе враждебное. Она больше не казалась ему чужой на экране – во всяком случае, ей он об этом не говорил. Наоборот, даже на работе старался смотреть программы, которые она вела, сразу звонил ей на сотовый и смеялся ее экспромтам, и замечал, когда она слишком актерствовала.