Неродственная связь

Аслан накидывает на голову капюшон и выходит за дверь дома, отправляясь на пробежку. Отвечать на вопросы Дины и встречаться по пути с отцом хочется меньше всего на свете, но я сдержанно веду с ними диалог, после чего попадаю на улицу и делаю долгожданный вдох.

Морозный воздух слегка покалывает лёгкие, но не остужает жгучие эмоции. Небо кажется слишком серым, а звуки — излишне громкими, будто подчёркивают драматичность ситуации, хотя я три недели подряд убеждала себя в том, что ничего страшного не происходит.

На входе в густой сосновый лес, где концентрация чистого воздуха зашкаливает, я догоняю Аслана и запрыгиваю ему на спину, как всегда делала раньше, но больше не сделаю ни завтра, ни послезавтра. Возможно, никогда.

Понять, почему я не хочу отпускать Аслана — потому ли, что испытываю к нему что-то сильное и настоящее, или потому, что на меня навалилось слишком много плохих новостей, чтобы справиться с ними самостоятельно, — мешает полная неразбериха в мыслях.

Мягко укусив Аслана за ухо, я чувствую, как его руки крепко обхватывают меня, удерживая так, чтобы я не соскользнула. От этого привычного и заботливого жеста сердце начинает биться гораздо быстрее.

Всё правильно.

Возможность работать в потрясающей команде и учиться в одном из ведущих университетов мира — определённо лучшее, что могло случиться с самым удивительным парнем, которого я знаю.

— Дина подметила, что раньше я никогда не любила бегать по утрам, — говорю, чтобы переключиться с размышлений, которые не приведут ни к чему хорошему.

— А ты что?

— Не призналась, но хотела сказать, что сильно полюбила трахаться с её сыном.

Аслан аккуратно ставит меня на землю, выдыхая густое облако пара и поправляя съехавший с головы капюшон. Его щёки порозовели, дыхание сбилось.

Я оказываюсь в плену его взгляда и голоса, ощущая, как вспышки эгоизма становятся всё более осязаемыми. Но, к счастью, у меня достаточно способов, чтобы как-нибудь с ними справиться.___

ПС. След глава выйдет в ЧТ или ПТ) Как пойдет)

Глава 52

***

В аэропорту уже всё готово к Новому году: в воздухе витает аромат ванили и хвои, наполняя пространство праздничным настроением, в центре зала стоит пушистая ёлка, украшенная золотыми и серебряными шарами, а гирлянды ярко мерцают на потолке и окнах.

Пассажиры, спеша к стойкам регистрации, ненадолго задерживаются, чтобы сделать пару снимков у красивой локации.

Я переступаю с ноги на ногу, напряжённо вглядываясь в толпу, стараясь не упустить появления Аслана. В аэропорт я приехала первой, он должен подъехать на такси чуть позже, несмотря на обещания отца подвезти прямо ко входу и тут же уехать.

Может, и мне стоит куда-то полететь — в Париж, Вену или Прагу. Взять Леру, сменить обстановку, отвлечься от проблем. Надеюсь, папа найдёт деньги хотя бы на три дня. Если нет, придётся взять из своих сбережений. Мне кажется, что даже самые простые планы на будущее помогают не застревать в настоящем.

Купив имбирный чай, я возвращаюсь к табло, где написаны номера рейсов и обхватываю стаканчик двумя руками. Регистрация уже началась, а я почему-то не могу написать об этом Аслану. Но звонок от Дины всё же заставляет меня достать телефон из кармана, чтобы ответить.

В динамике раздаётся звонкий голос, полный идей и ожиданий. Я понимаю, что мачехе хочется отвлечься как можно скорее — желательно за бокалом вина и хорошей сырной закуской. Об этом она прямо меня и просит, чтобы я купила всё по дороге домой.

Для родителей я у Леры, а не в переполненном зале аэропорта, с комом в горле и подступающими слезами. Наша связь с Асланом как была, так и останется для них тайной.

Изобразив видимость занятости, я ограничиваюсь скупыми ответами. Не знаю, стоит ли возвращаться сегодня домой или всё же позвонить подруге и остаться у неё на ночь. Боюсь, я не из тех, кому можно поплакаться в жилетку.

Мне бы самой не помешало...

— Пожалуйста, Аль, — жалобно стонет Дина. — Я очень-очень на тебя надеюсь.

Сделав глоток чая, я оглядываюсь по сторонам, не ощущая ни вкуса, ни температуры напитка. Кончик языка немеет. Время поджимает.

Именно сейчас я в полной мере осознаю всю необратимость происходящего.

Аслан выходит из стеклянного лифта так неожиданно, что я едва не проливаю напиток на верхнюю одежду. Зря я боялась пропустить его появление — он сразу выделяется, и дело не только в том, что он почти выше всех ростом.

Брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Тахаев обводит присутствующих внимательным взглядом, волоча за собой чемодан на колёсах и явно пытаясь найти меня в толпе. Чтобы не заставлять его волноваться, я поднимаю руку и оживлённо машу.

— Не знаю, Дин, — торопливо говорю в трубку, перестав слушать. — Возможно... Если получится...

— Отец закрылся в кабинете.

— Надо же...

С губ срывается нервный смешок, который совершенно не к месту в этом разговоре. Я замолкаю, но неадекватность реакции прямо-таки зашкаливает.

— С ним ни поговорить, ни обняться, Аль. Ни-че-го. Глухая стена.

Приближение Аслана заставляет меня быстро сбросить вызов. Это некрасиво, но последнее, что я успеваю пообещать, — что всё-таки приеду. С вином, виноградом и вкусным сыром.

Только позже.

— У тебя через двадцать минут заканчивается регистрация, — произношу чуть более резко, чем планировала, указывая сначала на табло, а затем на стойку. Тон выходит каким-то недовольным, почти учительским. — Вряд ли ты решил отказаться от предложения учиться в МИТ — Виктор Иванович этого точно не простит.

— Такси сначала попало в пробку, потом в аварию, — озадаченно отвечает Аслан, крутя головой по сторонам, будто пытаясь разобраться в обстановке. Скорее всего, он редко летал за свою жизнь — разве что в детстве, до того как наши родители развелись.

За стойкой номер тридцать два выстроилась довольно длинная очередь. Мы молча становимся в самом конце, осторожно соблюдая дистанцию.

За рёбрами странное затишье, больше похожее на преддверие бури, потому что время утекает, как песок сквозь пальцы, а я не понимаю, как его можно остановить… Хвататься за последние крупицы, наверное, бессмысленно, но я всё равно пытаюсь: взглядами, диалогами, жестами и шутками.

— Как только приземлишься, напиши, пожалуйста, — строго прошу. — А лучше позвони.