Нерушимое доверие

Мы не играем в идеальных людей и идеальную семью.

— Пойдешь?

— Не хочу. Боюсь его.

— Он ничего тебе не сделает, — говорит Глеб, и повторяет он эту фразу каждый раз, когда мы обсуждаем освобождение моего мужа. А оно все же когда-нибудь произойдет, потому что у следствия нет достаточно улик, чтобы передавать дело в суд.

— Да, я знаю, — прижимаюсь сильнее к мужчине и целую в плечо.

— Давай уедем отсюда до Нового года.

— Куда? — удивленно поднимаю на него глаза.

— В Петербург, — продолжает Глеб, — У меня там есть квартира. Или вообще улетим в теплую страну?

— У Яны школа… и она очень ждет возвращения Игоря.

Это моя боль. Яна каждый день спрашивает о папе. Мы с Глебом развлекаем ее, как можем, но полностью заменить Игоря не получается.

— Чертов Игорь, — тихо ругается Глеб, но тут же берет себя в руки и целует меня в макушку, — Надо поговорить с ней о вашем разводе.

— Пытаюсь, но прямо сказать, что мы с ее любимым папой больше никогда не будем вместе, не могу. Смотрю в эти детские большие глаза и останавливаю себя.

Это правда. Разговоры с Яной, что наша жизнь меняется и, когда папа вернется, мы не переедем к нему обратно в тот дом, заканчиваются полным непониманием со стороны дочери. В первый раз она заплакала от этой новости и начала умолять меня вернуться домой прямо сейчас. А когда я отказалась, устроила истерику. Во второй раз не захотела ничего слушать и только в третий мы смогли издалека обсудить наше будущее, но Яна оставалась при своем, а больше я не пыталась.

— Давай я поговорю с ней?

— Не надо, — слишком резко реагирую, — Тогда она тебя запишет во враги и напридумывает, что это из-за тебя я не хочу возвращаться домой к Игорю.

— Как скажешь, — соглашается мужчина, но я отчетливо слышу напряжение в его голосе.

— Не сердись, — привстаю и начинаю осыпать Глеба легкими поцелуями. Его мотивы и реакция понятны. Он хочет защитить, а уезд — это действительно идеальный вариант для нас. Просто сбежать от всего этого ужаса и начать жизнь заново. Потому что здесь нам не дадут спокойно существовать.

Но для Яны правильнее будет дождаться отца, встретить Новый год в одном городе с ним, и только после я смогу планировать основательный переезд из Северной поляны.

— Сержусь, — наигранно бурчит Глеб.

— И как же мне вернуть твое хорошее настроение?

— Тесный союз? — хитро спрашивает мерзавец и резко подминает меня под себя.

— Глеб! — визжу, не сдерживаясь, потому что звукоизоляция хорошая не только в комнате Яны.

* * *

— После этого дурацкого бала в честь Игоря я планирую передать клинику тебе, — ошарашивает меня Глеб прямо за завтраком.

Тут же давлюсь омлетом и пытаюсь откашляться.

— С ума сошел? — не верю, что мне это не послышалось.

— Нет, — уверенно говорит мужчина и с улыбкой смотрит на меня, — Ты это заслужила, и отказов я не принимаю.

— Тогда я спущу все твои вложения в унитаз. Я не умею управлять бизнесом.

— Но в медицине ты ведь разбираешься.

— Разбиралась, — поправляю его, — Я не могу принимать пациентов.

— Пока не можешь, но, судя по горе книг и распечатанных лекций, ты идешь к этой цели.

Еще одно изменение в моей жизни, которое произошло за эти дни. Я плотно вернулась к учебе и в следующем году планирую устроиться в какую-нибудь поликлинику педиатром. Не детским эндокринологом, как когда-то мечтала, но надо же с чего-то начинать.

— Хорошо, допустим, я смогу принимать пациентов, когда сдам допуски, но клиника нуждается в управленце, а вот в этом я полный ноль.

— Управленец будет, — ободряюще говорит Глеб, — Найду тебе толкового исполнительного директора, а дальше сама втянешься.

— Все равно это звучит слишком фантастически… Игорь не отдаст просто так свое детище.

— Его никто не будет спрашивать…

— Глеб, мы опаздываем! — врывается в кухню Яна со своим рюкзаком.

— Не переживай, принцесса, сейчас допью кофе и поедем, — успокаивает ее Глеб.

— Мам, а ты помнишь, что мне нужен бисер, чтобы сделать елочную игрушку на труды к пятнице?

— Помню, я все заказала. Пока ты будешь в школе, я заберу бисер и еще стразы разноцветные. Приклеим их к шарику, чтобы красивее было, — отчитываюсь перед маленькой командиршей и не могу сдержать широкую улыбку.

Несмотря на тоску по папе, Яне прекрасно себя чувствует в доме Глеба и уже планирует ремонт в гостевой комнате, чтобы сделать из нее полноценную детскую.

— О, отлично! Лариса Геннадьевна мне точно пятерку поставит.

— Не думай о пятерках, принцесса, — добавляет Глеб, — Главное, чтобы тебе нравилось учиться.

Мужчина встает из-за стола, безобидно целует меня в щечку и уходит. При Яне мы до сих пор шифруемся и стараемся не касаться друг друга слишком часто. Удивительно, как она до сих пор не задалась вопросом, где спит ее мама, а где Глеб, учитывая, что в доме всего две спальни.

* * *

Запускаю посудомойку после завтрака, варю себе вторую чашку кофе, чтобы взбодриться после бессонной ночи, и в миллионный раз восхищаюсь лесом прямо на участке. В прошлые выходные Глеб с Яной повесили кормушку перед кухонным окном, поэтому к привычной картине заснеженных деревьев добавилась стая синичек, которая ежедневно съедает огромную порцию корма. Надо будет насыпать им еще сегодня.

Завершаю последние дела по дому, одеваюсь и выхожу на улицу. Такси подъедет через десять минут, поэтому у меня есть время просто постоять в тишине среди хвойных деревьев.

Закрываю глаза и глубоко дышу. Морозный воздух приятно заполняет легкие, а тишина приводит мысли в порядок. Я бы простояла так еще час, но звук двигателя заставляет открыть глаза и застыть на месте.

Это не такси. Из машины неуклюже выбирается Семен Павлович, видит меня и расплывается в улыбке.

— Нина Леонидовна, здравствуйте! — приторно сладко приветствует меня мужчина.

— И вам добрый день, — отвечаю сухо, в надежде, что вот-вот приедет такси и избавит меня от общения с этим человеком.