Несбывшиеся надежды

— Но ты ведь знаешь, что мне предстоит защита, и нельзя наживать врагов, — пытался уклониться от внутренних интриг Артём. — У армейцев крепкая смычка, и отставники есть в ученом совете Киевского института. Да и как я могу помочь вам скинуть нашего полковника? Говорят, он — зять аж самого...

— Вот именно! Мы уже все о нем знаем, — раздраженно перебил его Гальчук. — Поэтому и мобилизуем все силы. Дело дошло до ЦК, и надо ожидать проверки. Важно, чтобы весь коллектив был против, и ты, пожалуйста, не подведи!

— А сколько продлится эта борьба? Братцы! Дайте мне сначала защититься, — взмолился Артём. — Мне сказали, что в совете Киева один из бывших военных тоже армянин. Уж он-то в отместку постарается, чтобы меня прокатили.

— Не трухай, все у тебя будет в порядке, — сказал Гальчук. — Знаю я этого завкафедрой. Он — вредный тип, но поперек мнения Дейнеко не пойдет. А ректор тебя поддержит. О нас же, когда придем к руководству, и говорить не приходится! Поверь, все решится очень скоро! Министерство направило в ЦК свои кандидатуры. Меня туда уже вызывали. Так что каша уже заварилась. Если не я, то все равно будет кто-то из наших.

— Ковач, например, — усмехнулся Артём. — Он ведь тоже «свой».

— Можешь не волноваться! Такого в проекте нет, — отрезал Гальчук. — Я знаю, кто еще в списке, но об этом говорить не стоит.

Действительно, очень скоро «гражданская партия» одержала победу. Однако новым начальником института назначили не Гальчука, а добродушного гиганта Цвет-ко, известного специалиста по эксплуатации авиадвигателей. С ним Артём много лет был тесно связан по работе, и даже пару раз, будучи в командировках, жил в одном номере. Цветко, старше их с Гальчуком по возрасту, пользовался особым почетом, так как в войну партизанил в лесах Белоруссии.

— Не надо меня утешать. Сделали то, что хотели, — не выдавая разочарования, ответил Гальчук, когда Артём по-товарищески ему посочувствовал. — Мою, и еще две кандидатуры, подали в ЦК лишь для того, чтобы «пробить» Цветко.

— Это каким же образом? — поразился Артём.

— Такой хитрый тактический ход, — объяснил Гальчук. — У нашего полковника там «мохнатая лапа», и Цветко сначала отклонили. Министерство тут же выдвинуло следующего и дало понять, что будет продолжать, пока не добьется своего. В ЦК это усекли и предпочли назначить бывшего партизана.

Артём, как и все, исключая «партию военных», был доволен назначением Цветко, которого знал как очень хорошего специалиста и порядочного человека. Однако борьба между аэрофлотовским коллективом и той командой, которую привел с собой в институт бывший начальник, только обострилась и это грозило серьезными неприятностями.

* * *

В тот напряженный период интриги, встряски и передряги преследовали Артёма не только на службе. И в личной жизни довелось перенести большое огорчение, которое, в очередной раз, доставила ему бывшая жена Надежда.

Верная своей авантюристической натуре, она вновь сменила спутника жизни, да еще каким образом! Не сочтя нужным даже предупредить мужа Сергея, находившегося в полном неведении, она перебежала, как говорится, «из постели в постель» к другому мужчине, с которым познакомилась на курорте.

Правда, этот другой был значительной фигурой, из той категории, о которой Надежда долго мечтала. Академик Иван Иваныч Иванов не только возглавлял закрытый международный институт, но еще входил в когорту приближенных к верховной власти людей. Несмотря на имя и фамилию, в нем не было русской крови: сын секретаря зарубежной компартии, погибшего в заключении, он вырос в специальном детдоме под опекой Кремля.

В понимании Надежды это был счастливый лотерейный билет и, несмотря на то, что их брак с Сергеем все считали удачным, собрав только то, что смогла увезти, вместе с дочерью сразу переехала к вдовому академику, совершенно не заботясь о том, как поступит ее муж, и не задумываясь о последствиях. Артёму она это объяснила так:

— Жить с Сережей мне было удобно и спокойно. Он — неплохой мужик и у него уступчивый характер. Но и только. Не о таком счастье я мечтала. Потому и решила еще раз рискнуть. Если получится — значит, моя жизнь удалась!

— Допускаю, что у академика вас с Анечкой ожидает шикарная жизнь. Но неужто совесть тебя не мучает, — покачал головой Артём, — ты же в одночасье бросила мужа, с которым безбедно прожила столько лет и который помогал тебе растить дочь? Неужели и Анечка одобряет твой поступок?

— Скажем так: она относится к этому с пониманием. Наша дочь уже взрослая и видит перспективы, которые открывает мой новый брак. Между прочим, я еще тебе не говорила, что Анечка скоро выйдет замуж.

Эта новость была еще сногсшибательней.

— Ну Надя, с тобой не соскучишься! Что за спешка? Анечка только поступила в институт. И почему она сама об этом мне ничего не сказала?

— Спешка нужна, чтобы оторвать ее от одного прохвоста, в которого она влюблена, и как раз подвернулся подходящий жених, — деловито объяснила Надежда. — А сказать тебе Анечка просто не успела — предложение сделал этот Саша лишь позавчера.

— По-оиятно, — не зная, радоваться ему или огорчаться, протянул Артём. — Чем же так хорош этот Саша?

— Своим папочкой! — с циничной усмешкой ответила Надя. — Он — знаменитый тренер и постоянно выезжает за рубеж. В Саше души не чает.

Заметив, что Артём нахмурился, поспешила добавить:

— Ну и сам женишок не плох... Вы с Варей на днях в этом убедитесь, — Анечка приведет его познакомиться. Так что, готовьте побольше денег на свадебный подарок!

Саша, и правда, им очень понравился. Голубоглазый, улыбчивый, он ничуть не чванился своим знаменитым папашей, держался приветливо и просто. Как ни странно, любил готовить, и сразу вызвался помочь Варе подавать на стол угощение. Чувствовалось, что у него открытая и добрая натура. Казалось, будто и Анечке он пришелся по душе.

— Дай-то Бог им счастья! — искренне порадовалась за Анечку Варя. — Они, похоже, подходят друг другу. Их ждет безбедная жизнь, а отсутствие бытовых забот способствует укреплению брака.

Действительно, Саша с Анечкой были так беззаботно веселы и довольны друг другом, что невозможно было поверить каким-либо мрачным прогнозам на будущее. И свадьбу они затеяли такую грандиозную, которая бывает лишь раз в жизни. Этому, конечно, способствовали амбиции, с одной стороны — академика, а с другой — знаменитого тренера. Ее решили устроить в «Праге», на старом Арбате, и не менее, чем на две сотни гостей.